В восемь она позвонила Мэри и сообщила, что у нее есть кое-какие дела и она, возможно, не появится сегодня на работе. По правде говоря, кроме двух встреч после обеда дел у нее никаких не было. Затем она связалась с секретаршей Николаса.
— Здравствуйте, мисс Фэнтон, — вежливо поприветствовала ее девушка. — Номер мистера Доуэлла в Виктории? Конечно, он у меня есть. Подождите минутку, пожалуйста. — Соренза услышала шорох бумаг, а потом снова голос секретарши: — Какое ужасное несчастье с его другом, мистером Коулом, не правда ли? А ведь он только что женился! И потом еще этот циклон…
— Мистер Коул, вы не знаете, что с ним? — с замирающим сердцем спросила Соренза.
— Он жив, но по-прежнему находится в тяжелом состоянии. Сейчас ищут возможность переправить его в Штаты.
Трясущимися руками Соренза записала номер телефона и, положив трубку, едва смогла разобрать написанные на клочке бумаге каракули.
На Сейшелах сейчас должно было быть около четырех часов дня. Вполне можно позвонить и рассказать Николасу о своих чувствах, хотя из-за разыгравшейся стихии, возможно, и не удастся связаться с ним. От этой мысли у нее по спине побежали мурашки.
Чтобы не терзаться неизвестностью и дальше, Соренза набрала номер. И портье отеля, в котором, по данным секретарши, остановился мистер Доуэлл, тут же соединил ее с нужным номером.
— Алло? — раздалось в трубке.
— Ник, это ты? — Глупый вопрос, учитывая, что она узнала его голос. — Это я, Соренза.
— Соренза…
Она старалась сдержать слезы, которые душили ее, и несколько секунд не могла вымолвить ни слова. На линии раздался треск, голос Николаса внезапно пропал, потом возник снова:
— Соренза? Ты меня слышишь?
— Да. Прости меня. — Ее губы дрожали. — Ты когда-нибудь сможешь простить меня?
— Соренза, говори громче!
— Ты когда-нибудь сможешь простить меня? — прокричала она что есть мочи. — Я была такой глупой!
— Ты не глупая… — Снова послышался треск, сквозь который донеслись слова: — … а очень смелая. Ты знаешь об этом?
— Повтори, я плохо слышу!
— Я сказал, что ты самая смелая женщина, которую я знаю. И самая дерзкая… — В трубке опять затрещало, и она услышала только конец фразы: — …возвращаюсь.
— Что? Ох, Ник, я почти ничего не слышу, но мне надо сказать тебе, что я люблю тебя. Будь осторожен!
Но он тоже что-то говорил ей, и Соренза не была уверена, понял ли он ее слова.
— Ник, — на всякий случай повторила она, — я люблю тебя. Пожалуйста, позвони мне при первой возможности.
Связь оборвалась. Соренза положила трубку и разрыдалась. Целый день она не отходила от телевизора, и, несмотря на то, что в каждом репортаже с Сейшел уверяли, что жертв нет, волновалась все больше и больше. Она выпила бесчисленное количество чашек кофе, но ничего не съела и, когда вечером позвонила Изабелл, была на грани нервного срыва.
— Я еду к тебе, — сообщила кузина, услышав взволнованный голос родственницы.
— Нет никакой необходимости. Все в порядке.
— Я еду. Джордж на научной конференции, вернется только завтра, а нам вдвоем будет не так тяжело. Ты сегодня что-нибудь ела? — как заботливая мать-наседка, спросила она.
— Я ничего не хочу.
— Хорошо, увидимся.
Соренза не успела опомниться, как Изабелл уже стояла на пороге ее квартиры с многочисленными коробками и пакетами. Под мышкой она держала бутылку красного вина.
— Я не голодна, — произнесла Соренза, едва сдерживая слезы.
Она не плакала долгие годы, но с тех пор, как Николас вошел в ее жизнь, глаза то и дело оказывались на мокром месте.
Изабелл не обращала на нее внимания, хлопоча в кухне. Открывая бутылку вина, она сказала:
— Послушай меня, Соренза. Бывали стихийные бедствия и пострашнее, чем сейчас на Сейшелах. Ливни и ураганы там явление обычное, как у нас гроза или сильный ветер.
Сорензу это явно не утешило, и Изабелл продолжила:
— С Ником все будет в порядке, поверь мне, и ты не поможешь ни ему, ни себе, если вся изведешься от беспокойства. Ты должна есть, пить и ждать его звонка. Телефонные линии зачастую обрываются так же, как и сносит крыши и переворачивает автомобили в таких ситуациях, но это вовсе не означает, что кто-то погибает.
Она протянула Сорензе бокал.
— Выпей! — приказала кузина точно так же, как приказывала своим детям, когда свято верила в свою правоту.
Соренза послушалась. Вино помогло ей согреться и умерило нервную дрожь.
— А теперь иди и накрой на стол, — отдала Изабелл следующую команду. — Сначала мы поедим, а потом ты подробно расскажешь мне о разговоре с Ником.
К своему огромному удивлению, Соренза с аппетитом накинулась на еду, которую кузина положила ей на тарелку, и выпила еще вина. После этого обе женщины расположились на диване в гостиной и, потягивая вино, проговорили до поздней ночи.
— Ты выглядишь ужасно, — подвела итог их разговора Изабелл со свойственной ей прямотой. — Поэтому тебе следует поспать, если не хочешь встретить Ника с мешками под глазами.
Соренза пробормотала, что опять не сомкнет глаз и что лучше бы Изабелл сама шла спать. Но едва ее голова коснулась подушки, как она крепко заснула.
Уложив кузину в постель, Изабелл устроилась на диване около телефона и задремала. Но не прошло и четырех часов, как Соренза проснулась от мысли, что не имеет права спать, когда неизвестно, что случилось с Николасом. Как бы там ни было, она почувствовала себя гораздо лучше, когда вошла в гостиную, где мирно посапывала Изабелл, и села в кресло, стоящее по другую сторону от столика, на котором красовался телефонный аппарат.
После обеда кузина отправилась домой, предварительно взяв с Сорензы обещание позвонить ей, когда станет что-нибудь известно о Николасе. Не успела дверь за ней захлопнуться, как тут же раздался телефонный звонок.
— Соренза? — Это был Николас.
Ее сердце подпрыгнуло от радости, а потом застучало тяжело, как паровой молот.
— Ник, — произнесла она, задыхаясь от волнения. — Ник, я люблю тебя! Я была не права во всем и хочу, чтобы ты знал об этом. Ты слышишь меня?
— Слышу, любимая.
«Любимая», он сказал «любимая». Слезы счастья покатились по ее щекам, но Соренза их не замечала. Она готова была плакать день за днем, только бы он называл ее любимой.
— Послушай, я тут встретил одного знакомого из съемочной группы Эн-би-си. Он дал мне возможность поговорить с тобой, но недолго. Телефонная связь до сих пор полностью не восстановлена. Как ты?
— Не беспокойся обо мне. Лучше скажи, с тобой все в порядке? Ты не пострадал?
