– Дурачок, кто говорит о любви? – улыбнулась Флер. – Уж кого-кого, а в Жака Дамьена я точно не была влюблена… Я восхищалась его талантом, я была благодарна ему за его любовь и заботу обо мне. Поверь мне, Морис, многие женщины выходят замуж и по гораздо менее веским причинам!
Потом в моей жизни появился Элайджа. Он посещал все мои парижские спектакли, заваливал меня прекрасными цветами… Естественно, я была заинтересована. Он был намного старше меня, мог говорить обо всем на свете, осыпал меня дорогими подарками… Не спеши осуждать меня. Я была молода, наивна, падка на лесть, и опытному мужчине ничего не стоило вскружить мне голову.
Я ушла от Жака, и вскоре мы с Форчентом поженились. – Флер поежилась. – И началась жизнь, полная кошмаров. Форчент ужасно, патологически ревнив. Я не могла и шагу ступить без того, чтобы не натолкнуться на очередное оскорбление. Поначалу это забавляло меня. Наивная дурочка! Я видела в этом лишь доказательства его любви, хотя могла бы догадаться, что этот человек неизлечимо болен…
Скандалы происходили каждый день, и видит Бог, не по моей вине. Что бы там не думали об актрисах, я всегда вела себя достойно. Но он не желал этого понимать. Все мои друзья-мужчины отстранились от меня – выслушивать грубости моего супруга не нравилось никому. Но это было еще полбеды. Форчент принялся ревновать меня к партнерам по сцене! После каждого спектакля на меня сыпались упреки: то я слишком нежно посмотрела, то чересчур ласково улыбнулась, то подозрительно долго позволила держать свою руку… А если были сцены с поцелуями! Каких только оскорблений я не наслушалась! А ведь я актриса, и невозможно играть Мессалину или Джульетту и изображать из себя соляной столб.
– Почему ты не ушла от него?
– Потому что Элайджа Форчент никогда просто так не отказывается от того, что он считает своим, – усмехнулась Флер. – Сколько раз я вспоминала своего покорного, смирного Жака! Неизвестно, сколько бы все это продолжалось и чем бы закончилось, если бы не горизонте не появился лорд Кэлденрой… Морис, немедленно улыбнись. Я даже не подозревала тогда о твоем существовании, поэтому не надо ревновать!
Признаюсь честно, я безумно влюбилась. Сейчас ужасно смешно об этом вспоминать. – Глаза Флер блеснули. – В моем будущем муже, лорде Уилфриде Кэлденрое, не было ничего, кроме сверхъестественной красоты, феноменальной глупости, потрясающего самомнения и кучи долгов. Впрочем, ты же видел его фотографию, да?
Морис кивнул.
– Я так испугалась, когда ты взял ее в руки, – хохотнула Флер. – Уилфрид всегда называл меня только Фрэнсис, так ему казалось аристократичнее, и я подумала, что он написал мое настоящее имя на снимке…
– Надо было убрать подальше, например, спрятать под подушку и любоваться по вечерам неземной красотой, – съехидничал Морис.
– Перестань! – воскликнула Флер. – Я просто вытащила ее, когда прибиралась в ящиках и забыла убрать. Не надо делать из мухи слона… На чем я остановилась? Ах, да, на лорде Кэлденрое. Это было в высшей степени забавно. Он давал понять, что с трудом снисходит до общения с какой-то актрисой, и едва цедил слова. Во мне взыграло самолюбие. Страшная вещь, скажу я тебе. Я решила доказать всему миру и самой себе, что могу сделать все, что угодно, с любым мужчиной, даже с таким закоренелым снобом, как Уилфрид…
Ох уж мне это глупое сердце! Буквально за два месяца я добилась желаемого. Самое смешное то, что Форчент был на удивление слеп – видимо, он не считал Кэлденроя достойным даже элементарной ревности. Тем не менее я могла гордиться собой – однажды Уилфрид весьма глупо и напыщенно объяснился мне в любви. Наверное, этим бы все и закончилось, но я больше не могла выносить грубость Форчента и подумала, почему бы мне не опереться на этого мужчину? Жизнь с Форчентом была невыносима – сцены ревности происходили по пять раз на день. Мне кажется, что он даже нанял детективов следить за мной… А однажды осмелился меня ударить…
Морис невольно сжал кулаки. Каким надо быть человеком, чтобы посметь обидеть это прекрасное хрупкое создание?
– Это решило дело. Уилфрид нечаянно увидел синяки у меня на руке, в нем взыграл джентльмен, и он предложил мне немедленно оставить мужа и стать леди Кэлденрой. И снова мое сердце сделало неправильный выбор. Я согласилась и ушла от Форчента.
– Он разозлился? – скорее сказал, чем спросил Морис.
– Не то слово, – поежилась Флер. – Но мне удалось избежать разговора наедине, рядом всегда были люди, и не только Уилфрид. Иначе… мне даже страшно подумать, что этот зверь мог сделать.
С трудом я добилась развода. После свадьбы с Уилфридом я была уверена, что пришел конец всем моим злоключениям. Даже подумывала о том, чтобы оставить сцену – ведь не годится жене шотландского лорда заниматься таким недостойным ремеслом!
Флер весело расхохоталась.
– Моя жизнь кажется мне сейчас чередой сплошных иллюзий и ошибок. Уилфрид Кэлденрой был, пожалуй, самой глупой и самой нелепой из них. Единственным его достоинством была красота, а для любого человека, особенно для мужчины, этого маловато.
Флер прищурилась.
– Я привыкла к тому, что за мной ухаживают, мне дарят подарки и меня балуют. Но с лордом Кэлденроем все было наоборот. Весь год нашей совместной жизни я была его опорой, поддержкой и, самое главное, источником финансового благополучия нашей семьи. Представляешь?
– Почему бы и нет? – улыбнулся Морис. – Из тебя, наверное, вышел изумительный глава семьи.
– Самый лучший, – вздохнула Флер. – Только все-таки это не мое амплуа. Я зарабатывала неплохие деньги, но все они растворялись в далеком шотландском поместье. К тому же у лорда Кэлденроя были вполне аристократические замашки, и средств едва хватало на то, чтобы оплачивать все его запонки, галстуки и ботинки!
– Но ты-то зачем это терпела, Флер? – засмеялся Морис. – Странное дело, ты бросала тех, кто был нежен и ласков с тобой, и терпела ревность, жестокость и расточительство. Я учту на будущее…
– Не смей! – Флер шутливо замахнулась на него кулаком. – Это сейчас все так ясно и четко, тогда многое представлялось мне иначе. Но жизнь расставила все на свои места. Через год после свадьбы с Уилфридом на сцене снова появился мистер Форчент.
Лицо Флер помрачнело.
– Я поняла гораздо позднее, что он и не думал прощать обиду и забывать про меня. Что все это время он следил за нашей семейной жизнью и вынашивал планы мести. Но шесть лет назад мадемуазель Флер Конде, она же Фрэнсис Ритц, отличалась удивительной слепотой во всем, что касалось реальной жизни. Элайджа был на удивление мил и корректен, и я ни капли не сомневалась в том, что наша короткая встреча – случайность…
