Десять минут боя, и общим решением судей моя рука взлетает вверх. Рада ли я? Не знаю. Внутри пустота, в теле усталость. Не трогает и то, что моя соперница Антонина Огарько не протянула мне руку. Оттолкнув судью, она поспешила уйти с ринга. Ну и ладно! Этот страшный день закончился. Никаких поздравлений и отмечаний! У меня одно желание — оказаться дома, свернуться калачиком под боком у Сокола и уснуть…
* * *
Кира
— Как ты себя чувствуешь? — наверное, в седьмой раз спросил меня Сокол. Мы ехали домой. Укутанная в его пиджак, я сидела рядом с ним и смотрела на капли дождя, скатывающиеся по лобовому стеклу.
— Нормально, — хотелось улыбнуться, чтобы рассеять тревогу на лице Сокола, но на это просто не осталось сил. Он хотел, чтобы меня осмотрел врач, но я отказалась ехать в клинику.
Чувствовала я себя плохо, меня трясло, но не от холода. Нервное, нервное. Плюс моральное и физическое истощение. День был не просто тяжелым, он был ужасным. Я не радовалась победе, не радовалась тому, что наша команда заняла второе место в общем зачете. Яру все-таки удалось выиграть бой за третье место.
Никто их наших не собирался отмечать. Осознание того, что кто-то хочет на нас заработать, угнетало. Нужно время, чтобы взять себя в руки, подумать, как нам поступать дальше. Уйти нам не позволят. Не чувствуя предвкушения победы, восторга, азарта, невозможно хотеть выиграть.
С друзьями Артема так и не познакомилась. Я была разбита, и они это понимали, деликатно держались в стороне, но забота Артема от проницательных глаз не укрылась. Сложно по каменным лицам хоть что-то прочитать, но мне казалось, что смотрят на меня с теплотой.
— Кира, где твоя копия контракта? — спросил Артем. Я сразу поняла, о каком контракте идет речь.
— Дома.
— Завтра отвезу на работу, покажу юристам. Если получится найти лазейку… — он не договорил, лишь пальцы на руле сжались с такой силой, что побелели костяшки, а кожаная оплетка руля заскрипела.
Вряд ли получится что-то сделать. Люди, вкладывая в организацию какого-нибудь масштабного мероприятия такие деньги и желая получить прибыль, должны предусматривать всевозможные варианты событий, чтобы не остаться в убытке, поэтому не стоило радоваться раньше времени, чтобы потом не разочароваться.
— Я не знала, что так получится, — это было слабым оправданием.
— Я не виню тебя, Кира. Только себя.
— Себя? — у меня даже сила в голосе появилась.
— Себя, Кира. Я не должен был допустить эту ситуацию.
— Ты не должен себя винить, — почему-то стала заводиться. Сокол и так сделал для нас очень много. Мне было больно, что он взвалил на себя еще и груз ответственности за нас, идиотов.
— Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы ты не пострадала, — даже клятвы произносят с меньшей решимостью. Я и не сомневалась, что на Артема можно положиться. Он самый надежный мужчина, которого я когда-либо знала. И теперь мне стыдно, что сравнивала его с отцом.
* * *
Дома Артем наполнил ванну, хотя я бы просто приняла душ и упала без сил. Он помог мне раздеться, мои слабые попытки к сопротивлению были подавлены. И уже скоро я поняла, что он прав.
Отнес в ванну, помог искупаться. Теплая вода не только снимала боль в мышцах, я так расслабилась, что чуть не уснула прямо в воде, хорошо, что Сокол был рядом.
Давно обо мне так не заботились. Вытащив из ванны, вытер, замотал в пушистое полотенце и отнес в постель.
— Ложись на живот, — скомандовал уже мой мужчина. Я ведь почти не чувствовала смущения, находясь в такой интимной обстановке. — Нужно мышцы помассировать, — добавил Сокол, а я застонала от удовольствия раньше, чем его руки коснулись плеч. Против массажа я не возражала, наоборот, поддерживала такую замечательную идею. Оказавшись в таких умелых сильных руках, я пребывала в стране под названием «Блаженство».
Какой кайф! Готова каждый день истязать себя, чтобы вечером получать дозу райского наслаждения. Сокол размял мне руки, ноги, все мышцы спины. Отдельный кайф — пальцы ног. Когда он стал их массировать, я не могла сдержать стонов удовольствия. Я не знаю, сколько времени это длилось, но я окончательно расслабилась, не осталось сил, чтобы поднять веки.
— Я схожу в душ и вернусь, — голос Сокола звучал неестественно низко, будто ему сложно было говорить. Поцеловав меня в разбитый, но не сломанный нос, Сокол укрыл меня и оставил одну. Я тут же уснула. Сквозь сон почувствовала, как он вокруг глаз наносит холодную мазь. Я еще подумала, что от синяков это вряд ли поможет. Нужно придумывать оправдание для родителей, откуда у меня такая красота на лице.
Разбудил меня один очень крепкий орган, который настойчиво упирался мне в ягодицы…
Глава 21
Кира
— Спи, — уткнувшись мне в затылок, произнес он командным тоном.
Ага, уснешь тут, когда сердце срывается в галоп, кожа покрывается влагой, а ты закусываешь губу, чтобы не потереться попкой о его твердость. Очень ярко намекнуть, что я не сахарная девочка и хочу. Его. Чтобы по-взрослому. Дыхание учащается. Я каждым кончиком нерва чувствую Артема, его дыхание шевелит волосы на затылке, посылая мурашки по телу. Его рука лежит на моем животе, напрягается. Мне хочется подтолкнуть, заставить ее двигаться ниже.
— У тебя одна минута, чтобы передумать, — хриплый голос разрезает напряжение, сковывающее меня. Поцелуй за ухом запускает все механизмы.
— Мне не нужна минута.
— Ки-и-ира, — разворачивает к себе лицом, нависает сверху, ловя мой взгляд. — Никогда не отпущу. Моя, — проводит языком по губам, так порочно… и возбуждающе. Впивается в мой рот.
Это безумие продолжалось долго. Языки сплетались словно змеи. Губы горели от поцелуев. Мы с такой силой вжались друг в друга, что нас бы и апокалипсис не заставил прекратить. Одно тело на двоих, одна душа. Он — продолжение меня, я — продолжение его.
Я поняла, что Артем делал эти две недели — подготавливал меня к этому безумию. Позволял раскрыться, довериться. Мое тело тянулось к нему, он снял барьеры, смущение. Я будто давно ему принадлежу. И ведь нет страха, зацикленности на своей невинности. Я в самых надежных и опытных руках. Не представляю, какой выдержкой нужно обладать, чтобы не сорваться. А Сокол ведь близок был к этому у бассейна. Я каждый день наблюдала его обжигающий голодный взгляд, замечала, как он борется с собой.
Сомкнув на его бедрах свои ноги, выгнулась дугой над постелью. Мир вокруг вновь растворялся, втискиваясь в пространство моей спальни. В этом мире были только он и я. Его горячие шершавые ладони на моей коже, мои стоны. Обжигающие поцелуи, метки на теле, оставленные сумасшедшей страстью.
Я плавилась, задыхалась… то, как он сжимал мою грудь, играл с сосками — сводило с ума. Я погружалась в эйфорию так быстро, будто меня посадили на сверхскоростной поезд.
— Не хочу так, — попыталась сжать ноги, когда он развел их в стороны и уткнулся лицом между складок. Только сопротивляться мне не позволили, он с такой силой сжал бедра, что там наверняка останутся следы.
— Не дергайся, Кира. Я только подготовлю, ты от меня теперь никуда не денешься, — столько обещания было во взгляде, что я на секунду забыла о своих возмущениях.
— Я готова, — вновь попыталась сжаться. У меня там было так влажно, так все дрожало от тугого напряжения, что нескольких касаний языком хватит, чтобы я разлетелась.
— Кира, я слишком крупный. Сделаю больно, если не прекратишь елозить свой попкой, — прорычал он прямо туда, посылая ураган по венам. Закрыла глаза и откинулась на подушку, позволяя ему делать все, что он задумал. — Умница, — с улыбкой в голосе.
А потом начался новый виток безумия, Сокол держал меня на грани, не позволял упасть в манящую пропасть. Мои нервы звенели, узел внизу готов был взорваться. Мир заволокло туманом, я танцевала на постели, выгибаясь в самых разных позах. Язык на клиторе, два пальца во мне, растягивающие стенки.
