Глава 11
С диким криком Макс обхватил Эмму с таким неистовством, будто от этого зависела его жизнь. Внезапно испепеляющий огонь охватил все тело. Страхи, сомнения остались где-то далеко, лишь одно желание овладело его существом — взять ее, утонуть в страстных ласках любимой женщины, потеряться в ней!
Вдохнув волнующий аромат Эммы, он поднял ее, не обращая внимания на крики протеста или удивления. Руки исчезли под шелком блузки.
— Боже, как я хочу тебя, — пробормотал он, рванул застежку бюстгальтера и сжал упругие груди, — Я хочу тебя.
Эмма задыхалась от вспыхнувшего страстного желания, забыв обо всем, что произошло до этого. Только сейчас начиналась жизнь. Жизнь с мужчиной, которого она не знала прежде, мужчины, одержимого страстью.
Кровь бешено стучала в висках. Она нужна ему! Эмма все больше погружалась в сознание того, что ее берут, готовая отдаться на волю своего обладателя, стать его безвольной игрушкой, быть слабой, покорной, открывающейся навстречу любым желаниям.
— Возьми меня!
Она любит его! Она нужна ему! Только это имеет значение. Эмма запустила пальцы в золотистые волосы и приподнялась навстречу жадным губам.
Дрожащими руками Макс быстро расстегивает пуговицы на блузке, стаскивает, отбрасывает в сторону ее одежду. Первобытное рычание вырывается из груди, он припадает к твердому соску, втягивает этот бутон, ласкает языком, чувствуя, как он вырастает.
Волна предчувствия накатывает на Эмму, и она тихо стонет. Потом все громче и громче, и вот уже крик, крик наслаждения разносится по дому. Нет больше хрупкой куколки!
Плоть его твердеет и наливается кровью. Хриплые стоны Эммы обещают упоительный восторг. Впервые Макс испытывал такое возбуждение. Он дразнил ее грудь языком и пальцами, другая рука скользит по бедрам под юбку. Тонкий нейлон разорвался от нетерпеливого движения, и трусики летят на пол.
Подняв юбку, Макс опрокинул Эмму на диван и нащупал молнию на джинсах. Вырвавшаяся на волю нежная и твердая плоть радостно затрепетала. Раздвинув колени Эммы, он придвинулся ближе.
Какая-то часть его внутреннего «я» протестовала. Не Эмма! Не так! Не как животное!
Но Макс ничего не слышал: разум, тело, душу — все поглотил пламень страсти.
Вцепившись пальцами в ягодицы, он медленно погружался в горячую расщелину. И вот он вонзился, не думая ни о чем, в тело, созданное для него. И вышел и снова погрузился, вышел и снова…
Крик освобождения, крик наслаждения слился с громкими стонами Эммы, и сильные судороги потрясли его тело.
Очнувшись, Макс услышал шумное дыхание, звучавшее неестественно в наступившей тишине. Грудь под его головой была влажной от пота, аромат духов смешался с пряным запахом напитка любви.
Тело заныло от усталости и отвращения. Внезапно вспыхнула реальная картина: образ Эммы, лежащей под ним среди одежды.
Боже праведный, что он наделал?
Макс приподнялся, но Эмма прижала его к себе.
— Не надо, — прошептала она.
Нет, он не будет слушать ее. Может, страсть и оправдывала его действия, но то, что он бесстыдно использовал ее, не могло примирить Макса со своей совестью. С трудом оторвавшись, он принялся натягивать джинсы. Скрежет молнии был подобен скрипу захлопывающейся двери могильного склепа.
— С тобой все в порядке?
Макс едва не разразился истерическим хохотом. «Только что я ее изнасиловал, а она спешит узнать, как я себя чувствую», — с раздражением подумал Макс.
— Макс?
Судорожно обхватив голову руками, он уперся лбом в колени. Эмма привстала, потянулась к Максу. Он поспешно отодвинулся. Нет, нельзя ей позволить прикасаться к себе! Иначе он опять потеряет самообладание.
— Прости меня.
— Все хорошо. Ты не обидел меня.
«Но обижу», — подумал Макс, и ужасная догадка потрясла его.
— Мне не нужно твое сочувствие, — холодно произнес он.
— Ты думаешь, я тебя жалею? — она грустно рассмеялась. — По-моему, ты, действительно, ничего не видишь.
Макс плотно сжал губы, пытаясь заглушить свои чувства. Это единственный способ защитить себя и… Эмму.
— Приведи себя в порядок, — тихо сказал он.
В гнетущей тишине были слышны только шорохи — Эмма не произнесла ни слова. «Уж лучше бы она кричала или даже ругалась», — тоскливо думал Макс, его колотило от отвращения к самому себе.
— Прости, — неуверенно пробормотал он.
— За что?
— За… то, что только что случилось…
— Нет.
Макс не смог даже удивиться. Внутри него была только пустота, вакуум. Ничего подобного Морган не испытывал в своей жизни.
— Макс, — тихо позвала она. — Не покидай меня, — молила она. Но он не мог. Макс сидел неподвижно, холодный комок застрял у него в горле. Он ничего не видел, ничего не слышал, даже собственного голоса.
— Я потерял контроль, Эмма, — звуки возникали из небытия и терялись. — Полностью. Не мог справиться со своими чувствами, со своим страхом. Я не мог остановить себя.
— Мы живые люди, Макс. Это может случиться с каждым, — голос обволакивал его пустое тело, руки обвивали его пустое тело. Максу казалось, что весь этот кошмар происходит не с ним.
— Так поступают животные, но не человек. Я использовал тебя, я мог использовать любое тело, которое попалось бы мне под руку! — лгал он самому себе. — Все, что сейчас произошло, было… было…
— Важным?
— Нет, — устало ответил Макс. — Ничем, — он провел рукой по обивке дивана. Это была парта. Как они попали в гостиную?
— Макс…
— Нужно приготовить обед, — перебил он, — я голоден.
Макс медленно встал, чувствуя себя дряхлым стариком, интуитивно сориентировался в окружающем пространстве и побрел на кухню, помогая руками прокладывать дорогу. Эмма разрушила его надежную крепость. Что-то внутри него умерло, и он решил: Эмма должна уйти, уйти навсегда. Нужно сделать все возможное, чтобы она ушла.
Что же делать? Эмма беспомощно огляделась вокруг. Ей хотелось плакать, но не от обидных слов. Слова были только словами. Страдания заставили его наброситься на нее. Эмма понимала это. Но что же делать теперь, когда он снова замкнулся и до Луны было ближе, чем до него?
Дикси уселась перед ней. «Где же была собака, когда мы занимались любовью?» — удивлялась Эмма, тупо уставившись на нее. Впрочем, какое это имело значение? Она оглядела свою мятую одежду со следами поспешной энергичной близости. «Неужели Макс не понимает, что я тоже упивалась его взрывной страстью. Первый раз он не был со мной мучительно осторожен, обращаясь так, будто я сделана из стекла. Я была женщиной, а не фарфоровой статуэткой! Впервые… Макс же должен понимать…» — с болью думала Эмма.
