Он засунул руки глубже в карманы, плечи его ссутулились.
— Я думаю, есть о чем, любимая.
— Я не… — Она осеклась. — Уходи.
Он глубоко вздохнул, больно раня ее. Снова слезы навернулись на глаза. Она зажмурилась, приказывая им остановиться.
— Пожалуйста, позволь мне поговорить с тобой. Потом, если захочешь, я уйду. Пожалуйста…
Лайла посмотрела мимо него, в туман, но не нашла ответа. Были слышны лишь резкие крики птиц далеко внизу у подножия горы.
Она помедлила минуту, вцепившись в край двери. Вздохнув, открыла дверь шире и отступила в сторону, чтобы дать Заку пройти. Он заполнил пространство маленькой гостиной, делая ее похожей на кукольный домик.
В два шага он преодолел расстояние до окна в другом конце.
— Чудесный вид.
Лайла не ответила, глядя на его широкие плечи, очерченные ярким белым светом, льющимся из окна. Она закрыла дверь, но так и осталась стоять у входа. Лайла слишком хорошо знала, какими упругими и теплыми на ощупь были его мускулы под рубашкой. Еще теплее, если расстегнуть рубашку, если провести рукой по золотистым волоскам на груди. Если она поцелует крепкие мышцы…
Этого она не собиралась делать. Прикосновение к Заку вернет все воспоминания, которым не было места в ее жизни. Больше не было места.
Лайла прошла в комнату, скрестила руки на груди.
— Ну, говори.
Зак обернулся и сел на широкий подоконник.
— Я пришел просить прощения.
— Значит, ты разгадал мою загадку?
— Да, с Джошем все кончено, он арестован. Я все выяснил сразу после твоего отъезда. Какой я дурак!.. Если бы я просто поразмыслил над этим… — Зак замолчал и покачал головой. — Но я приехал сюда не за этим.
Он поднял голову и взглянул ей в лицо. Даже против света она видела мольбу в его глазах.
— Лайла, я люблю тебя. Я ошибся. Я был абсолютным идиотом и знаю, что у тебя нет причин для этого, но я хочу знать… хочу знать, простишь ли ты меня еще раз?..
Она хотела отрицательно покачать головой, но слишком неуверенно это сделала. Она была уверена только в искренности их взглядов. Их глаза говорили друг другу то, чего они сами никогда бы не произнесли вслух.
Лайла оперлась руками на спинку дивана. Этот старый диван оставался между ними, между ее разумом и сердцем. Она читала понимание на его лице, понимание того, что не может уступить.
Крик чайки пронзил воздух. Зак отвернулся, рассматривая коллекцию ракушек на каминной полке.
— Наверное, ты не сможешь меня простить…
Он прошел к камину, взял большую мраморную раковину и стал водить пальцем по резному краю.
— Лайла, я очень виноват. Когда Джош показал мне тот чек, я не поверил. Я долго выдумывал причину, почему это могло быть правдой, и обманулся. Мы были друзьями очень долго, я доверял ему.
Он осторожно положил раковину на каминную полку и сел в кресло напротив дивана. Его глаза умоляли понять.
— Я не доверял себе. Я не доверял тебе. И это было самое глубокое мое заблуждение…
Наступила тишина, размывая цвета, приглушая все вокруг, как будто туман прокрался внутрь и затопил комнату. Лайла хотела, чтобы он притупил ее боль.
Зак наклонился и беспомощно развел загорелыми руками:
— Я знал Джоша пятнадцать лет. Мы вместе ходили под парусом еще детьми. Мы были партнерами. У меня не было причин не доверять ему.
Злость в Лайле перемешалась с болью.
— У тебя не было причин сомневаться во мне.
— Я знаю. Теперь знаю. — Зак взъерошил рукой волосы. — Боже, какой я идиот!..
Ей вдруг захотелось протянуть руку и погладить его волнистые волосы. Но почему? Почему она хотела простить, забыть его ошибку, если он причинил ей такую боль?
— Лайла, все, что я хочу сказать: сильнее я никогда еще не ошибался. Ты самое дорогое, что есть в моей жизни.
Не давая ей возразить, он подошел к дивану, встал на него коленями и взял ее руку. Его сильные пальцы держали ее маленькую ручку крепче, чем утопающий хватается за спасательный круг.
— Я люблю тебя.
Ее губы дрожали, но она смогла улыбнуться и пожать его пальцы.
— Я тоже тебя люблю. — Она провела рукой по его волосам. Шелковые волны закрыли ее пальцы. — Я люблю тебя, но не могу доверять тебе.
— Не сейчас, я понимаю. Но позднее, когда ты увидишь, что…
— Никогда, Зак. — Она отняла руку и отшатнулась. — Я знаю, что такое близкий человек, который сомневается в тебе, в твоих способностях, я не хочу испытать это еще раз. Никогда! — Она отвернулась, глядя на мутный пейзаж за окном. — Это никогда не прекратится. Ты думаешь, что это произойдет, но этого не будет.
Она остановилась, проглатывая боль, поднявшуюся комком в горле, душащую ее, и с усилием выдавила последние слова:
— Я не могу провести всю жизнь, постоянно задаваясь вопросом, что ты обо мне думаешь.
Зак в растерянности сел на диван.
— Я не твой отец, Лайла.
— Ты хуже. Ты заставляешь меня думать, что стараешься понять меня.
— Я знаю тебя. Поэтому я все понял.
— Не так быстро.
Он не ответил, просто медленно покачал головой. Нечего было говорить. Он знал ее, знал каждый дюйм ее тела, каждую мечту. И всё же он обманул ее. Никакая страсть не изменит этого.
— Ты дала мне последний шанс раньше, и я не надеялся, что ты снова дашь мне шанс. Но я хотел попытаться.
Она едва не зарыдала. Единственное, что удерживало ее от желания броситься Заку на шею, — это твердое решение не ранить его больше, чем она уже сделала.
Зак сцепил пальцы. Она хотела отвернуться, чтобы не видеть эти руки, которые она так любила, но не смогла.
— Почему он так поступил? — спросила Лайла.
Зак пожал плечами:
— Деньги. Джош понял, что наши шансы победить ничтожны и он потеряет бизнес. Парочка денежных мешков из «Черепахи» заплатила ему. — Зак покачал головой. — Заплатили за саботаж.
Слезы душили Лайлу.
— Мне очень жаль. Жаль, что это был Джош.
Зак грустно улыбнулся:
— «Грейси» держится хорошо, мы выиграли первые две гонки. — Его голос звучал как будто издалека.
— Чудесно! Я знаю, вы справитесь. «Грейси» должна быть… — Лайла кашлянула. — Она должна обогнать «Черепаху», если погода не подведет.
— Да.
— Ты у штурвала?
— Угу.
— Это… это замечательно. Ты хороший шкипер.
— Не такой, как ты, но спасибо. Большое спасибо. — Зак поднялся с дивана.
— Зак…
Он остановился.
— Скажи ребятам, что я скучаю по ним, — прошептала она, — и я болею за них.
— Конечно. — Зак кивнул и сунул руки в карманы. Он приоткрыл рот, как будто хотел что-то добавить, но только пожал плечами.
