Он не лицемерил, когда говорил, что не уверен, сумеет ли изменить свои взгляды. Рана, нанесенная уходом матери, еще не зарубцевалась. Нет, какой же он все-таки идиот! Зачем он валит все в одну кучу: мать — это одно дело, а Шейла — совсем другое! Какого черта! Ведь он сам упрашивал Шейлу вернуться. А что теперь?
А теперь перед глазами стоял захлебывающийся слезами малыш, который смотрел, как мама садится в такси, так и не обернувшись… А еще он помнил, как в один прекрасный день увидел за дверью их квартирки в Нью-Йорке свои чемоданы и как Шейла потом потребовала развода…
Артур снова и снова прокручивал в мозгу их ночной разговор. Вспоминал слова Шейлы, что она не переставала любить его все эти годы, вспоминал и ночь любви.
— Нет, она меня любит, — произнес он вслух. — Любит! И всегда любила!
Ну вот, он снова говорит вслух! Хорошо, что никто не слышит его бредней!
Но ведь ты сам довел ее до этого! — подсказывал ему внутренний голос. — Остановись! Если ты не избавишься от своих дурацких комплексов, она снова уйдет из твоей жизни. И теперь уже навсегда.
Чего он больше боится? Того, что снова обожжется, или того, что навсегда потеряет Шейлу?
Жизнь — это выбор. Настал час выбирать. Нет, если быть честным с самим собой, надо признать: без Шейлы он не сможет. Лучше пусть снова обожжется, чем навсегда потеряет ее.
— Боюсь, Шейла, все наши титанические усилия пойдут коту под хвост, — заметил Артур.
— О чем это ты?
— Как это о чем? Я имею в виду наши с тобой книги.
— Откуда такая уверенность?
— Готов поспорить, судебное разбирательство объявят недействительным. А это значит, что и наши с тобой нетленные творения станут никому не нужны.
— Артур, ну зачем же так мрачно? Ты говоришь так, будто это уже произошло. — Шейла уткнулась в карту, где был помечен маршрут.
— А что, подобные случаи уже имели место. — Он покосился в ее сторону и спросил: — Штурман, ну и куда нам теперь поворачивать?
— По-моему, налево.
— Что значит «по-моему»? — ухмыльнулся он. — А карта у тебя на что? Ох уж эти дамы! — Он вырулил на обочину и, заглянув в карту, захохотал. — С точностью до наоборот! Теперь нам направо.
— Смейся-смейся! Знаешь, Артур, сначала я жутко комплексовала по поводу своего пространственного кретинизма, а потом вычитала, что это показатель высокого содержания женского гормона. — Она выдержала паузу и спросила: — Ну что, понял?
— Что именно? — уточнил он, выезжая на шоссе. — Что из этого следует?
— Нет, ты все-таки тупой! — с досадой заметила Шейла. — Из этого следует, что я стопроцентная женщина, вот что!
— А вот в этом я никогда не сомневался! — Он самодовольно хмыкнул и добавил: — Ты у меня стопроцентная женщина. И произведена из ребра. Причем из моего.
— Не богохульствуй!
— А что такого! Я всего лишь хотел сказать, что ты мне идеально подходишь.
— Очень лестно! — Шейла изобразила недовольный вид. — Как мне повезло!
Между тем дорога становилась все хуже. Скоро асфальт кончился, начался гравий. Дорога была вся в ухабах и рытвинах, наполненных после вчерашней грозы водой. Да, в своем автомобиле она бы тут точно застряла. И надолго.
— Черт! Только этого нам не хватало!
— Что еще? — очнулась Шейла от своих мыслей.
— Посмотри! — Артур кивнул на преграждавший дорогу заборчик с надписью: «Мост размыло». — Черт!
— И что теперь делать?
— Хорошенький был ночью дождик! — заметил Артур, барабаня пальцами по приборному щитку. — Придется ехать обратно.
— Как это обратно? — изумилась Шейла. — Может, есть какой-нибудь другой путь?
— Какой еще другой путь? Написано — мост размыло.
— А как же люди с того берега добираются до города?
— А никак! Посидят денек-другой дома… Или поедут в какой-нибудь ближайший городишко на той стороне. — Артур начал разворачиваться, но машина дернулась и остановилась. Колеса проворачивались вхолостую. Все ясно: они застряли намертво. — Черт! Похоже, мы приехали! — Он вышел из машины и по-деловому скомандовал: — Садись за руль и жми на газ, когда я дам знак.
Шейла пересела на водительское место и стала следить за его действиями в боковое зеркало. Он достал из багажника лопатку, и она с улыбкой прошептала:
— С ума сойти, какой же он у меня все-таки предусмотрительный!
Артур начал копать, подбрасывая песок под колеса, и очень скоро изрядно вывозился.
— Давай! Жми!
— Есть, капитан! — по-военному четко ответила Шейла и нажала на газ.
Комья грязи полетели во все стороны, и машина стронулась с места.
— Ну что, выскочили?
— Похоже, что да! — Артур отряхнулся, залез в машину и, покосившись на Шейлу, сказал: — Может, на сегодня хватит с нас приключений? Давай отложим путешествие на завтра. Идет?
— Пожалуй! — Она состроила брезгливую гримаску и, окинув взглядом его заляпанный грязью костюм, заметила: — Фи! Ну и видок у тебя! — И для пущей убедительности чуть-чуть отодвинулась.
— Вот она, черная неблагодарность! — возмутился он и, включив магнитолу, развернул машину. — Да если бы не я, ты бы сейчас…
— Подожди! — Шейла прибавила звук. — Что-то слышится родное…
Передавали очередной информационный выпуск.
— В связи с тем что результаты судебного разбирательства по делу Джерри Стентона признаны недействительными, — бесстрастным тоном вещал диктор, — через какое-то время будет назначено новое судебное разбирательство с новым составом присяжных.
Артур разразился диким хохотом. И смеялся так долго, что Шейла забеспокоилась, уж не истерика ли с ним?
— Нет, ты только подумай! — сквозь смех выговорил он. — Вот здорово! Нет, это просто великолепно!
— Не понимаю, что именно приводит тебя в такой восторг, — удивилась она. — Может, поделишься радостью?
— Ты что, на самом деле не понимаешь? — Артур вытаращил глаза. — Шейла, у нас больше нет проблем! Все решилось само собой!
— Решилось-то решилось! Только… Артур, разве тебе не обидно, что наши с тобой книги пошли коту под хвост? — изумилась Шейла.
— Ничего, будут и другие! — заверил ее он. — Еще интереснее. — Он помолчал и спросил: — А знаешь, Шейла, что меня особенно радует?
— Что?
— Наконец-то я избавился от Сторнуэя. Ты не можешь себе представить, до какой степени меня достал этот, прости Господи, соавтор. — Он бросил на нее взгляд. — А ты, как я погляжу, расстроилась?
— Если честно, то да. — Она вздохнула. — Я возлагала на эту книгу большие надежды.
— Шейла, но ведь ты всегда хотела написать что-нибудь свое. То есть я имею в виду художественное, а не документалистику. — Он помолчал. — Может, все к лучшему? Вот теперь и займешься…
