Красные цифры на часах сменяли одна другую. И наконец Рийс увидел высокую девушку с бирюзовыми глазами, ждущую у стойки.
Рийс вскинул руку с роскошным букетом сирени и помахал над головой. Она заулыбалась и стала пробираться к нему через толпу. На Лорен было короткое приталенное пальто, отливавшее изумрудной зеленью.
— Сразу говорю, это не подарок к Рождеству, — объяснил он, кивнув на букет, когда девушка подошла к нему. — Это способ сказать «Добро пожаловать в Англию».
— Где же ты раздобыл сирень в это время года? — рассмеялась она.
— Уж пришлось постараться… Здравствуй, Лорен.
Ее щеки горели огнем, во взгляде читалась неуверенность. Она казалась счастливой и смущенной одновременно. Рийс поцеловал ее, чувствуя, как заколотилось сердце в груди.
— Ты хоть представляешь, как сильно я тебя хочу? — прошептал он.
— По-моему, здесь не самое подходящее место для этого.
— Пожалуй, ты права. Пойдем заберем твой багаж.
Рийс взял ее за руку, сжав теплые пальцы, и внезапно понял, что счастлив. Как когда-то в детстве был счастлив рождественским утром, обнаружив, что Санта-Клаус оставил ему под елкой модель яхты.
Теперь он вырос и к Рождеству получил женщину, о которой мечтал. Вот только о той яхте он забыл уже через год…
Прочь нелепые мысли, одернул себя Рийс.
— Я сначала хотел завезти тебя в гостиницу в городе. А потом поехать в Суррей.
— А теперь передумал?
— Не вижу смысла задерживаться в городе.
— Согласна с тобой. Я, конечно, люблю Манхэттен, но сейчас меня тянет на природу.
Рийс пристально посмотрел в лицо Лорен.
— Ты выглядишь уставшей.
— Хочешь сказать, что вся эта дорогая косметика, на которую я потратила уйму денег, не помогла?
— Отчего ты устала?
Девушка помолчала.
— Предпраздничные заботы. Утомительный перелет. Хотя дело не только в этом. Пока ты был в Эквадоре, я работала как проклятая, не поднимая головы. Днем и ночью. В результате сделала три скульптуры, пожалуй, лучшие из всех моих работ. Мой агент замучила меня звонками. Покупатели выстроились в очередь. Но я еще не готова продать их.
Как обычно, Рийса странным образом радовала прямота и честность Лорен. Потом, попозже, когда они останутся одни, он расспросит ее поподробнее об этих скульптурах. Ему уже хотелось взглянуть на них. А может быть, и купить?
— Я приобрел те твои бронзовые скульптуры не для того, чтобы вложить деньги, — выпалил Рийс, удивив самого себя внезапной импульсивностью. — Было в них что-то такое… не знаю, как объяснить. Когда я увидел их, у меня возникло чувство, будто ты хорошо знаешь меня. Знаешь обо мне что-то важное… Но я не мог сказать тебе об этом в первый день знакомства.
Кто-то, пробегавший мимо, толкнул Лорен, и она упала прямо на Рийса. Его руки машинально обхватили ее. Нежные лепестки сирени посыпались ей на пальто.
— Спасибо, что говоришь теперь.
Близость ее тела сводила его с ума.
— Пойдем отсюда. Хочу остаться с тобой наедине.
— Ты правда рад меня видеть?
Искренне изумленный ее вопросом, он ответил:
— Естественно. Разве не заметно?
— Когда дело касается проявления тобой эмоций, я всегда сомневаюсь.
— В этом случае, милая моя Лорен, тебе не следует сомневаться. — Рийс с удовольствием увидел, как улыбка расцветает в ее глазах.
Они забрали багаж Лорен, выехали из города и выбрались на шоссе. Оказалось, что у них масса тем для обсуждения. Рийс рассказывал о мучительных неделях, проведенных в Эквадоре. Лорен — о спектакле, который посмотрела недавно. Они говорили о фильмах и книгах. И в очередной раз, Рийс был поражен ее необычным взглядом на мир и тем, как отражаются на ее лице мысли и чувства.
Начинало смеркаться. Когда из-за деревьев показался роскошный особняк в стиле восемнадцатого века, изысканный в своей простоте, глаза Лорен медленно расширились.
— Мы можем жить и в особняке, если хочешь, — смущаясь, объяснил Рийс. — Но я подумал, что тебе больше понравится в гостевом доме.
Съехав на дорожку, окаймленную голыми ясенями и буками, он сбросил скорость. Каменные стены гостевого домика венчала шиферная крыша. На дубовой двери висел рождественский венок. Золотой свет струился из окон, обещая тепло и уют. Лорен восхищенно вздохнула:
— Да. Здесь мне нравится гораздо больше.
— Я знал, что так и будет. Особняк хорош, когда надо произвести впечатление на нужных людей. Но для жизни он не подходит. Хейзел, экономка, обещала приготовить нам ужин. Ты, наверное, проголодалась… Давай, я возьму чемодан, а ты — букет.
Рийс говорил слишком много. Может быть, потому что был взволнован, как ребенок в канун Рождества? Или очень хотел, чтобы ей понравился дом, который любил больше всех своих прочих жилищ? Он нашел ключ и отпер входную дверь. От венка исходил приятный запах сосны, смешивающийся с нежным, утонченным ароматом духов Лорен. Чего точно не следует делать, так это набрасываться на нее.
Коридор украшали гирлянды из остролиста и омелы. Полированные дубовые панели отражали свет изящных оловянных канделябров. Рийс провел Лорен в гостиную, где в камине горел огонь. В углу примостилась пушистая елка, под которой притаилась большая картонная коробка. Рийс вдруг испугался: то, что представлялось ему отличной идеей вчера, сегодня казалось неуместной сентиментальностью.
— Я надеялся, что ты поможешь мне нарядить елку завтра. Поэтому попросил Хейзел оставить игрушки в коробке, — смутился он.
Лорен радостно хлопнула в ладоши.
— Здорово! Конечно, помогу! Какая чудесная комната!
Рийс очень любил гостиную, ее заставленные книгами полки и старомодную мебель с матерчатой обивкой.
— Окна выходят в сад. Смотри, морозник уже расцвел. Давай пальто, я повешу. И надо поискать вазу для твоей сирени. А то она уже засыпала лепестками весь ковер.
— Если бы я не знала тебя, то решила бы, что ты нервничаешь, — прищурилась Лорен.
Ее догадка была недалека от истины.
— Пожалуй, разогрею суп. Сколько сейчас времени в Нью-Йорке? Половина одиннадцатого ночи?
Она вскинула голову.
— Не хочу я супа. Давай поставим цветы в воду и пойдем в постель.
Несмотря на отвагу в голосе, ее пальцы, судорожно сжимавшие букет, слегка побелели. Переполняемый новыми, непривычными эмоциями, названия которых были ему неизвестны, Рийс ответил:
— Ты потрясающая женщина во всех смыслах этого слова. Согласен с тобой: нам пора в постель. Давай сюда сирень.
Но она продолжала держать букет.
— Я пойду с тобой.
В кухне Рийс сунул цветы в серебряное ведерко, налил воды и водрузил на стол.
