— Я ничего не понимаю, — сознался ошарашенный Валентин.
— А вам и не нужно ничего понимать, — отмахнулся Боннер. — Просто дать согласие на операцию и подписать бумаги. Я вас сейчас осмотрю, а потом мы поговорим подробнее. Мистер Браун, не будете ли вы так любезны прислать медсестру со снимками?
Валентин вдруг понял, что происходит. Кэрол удалось договориться с хирургом! Судя по всему, этот Боннер не простой врач.
Умершая было надежда вспыхнула с новой силой.
— Вы будете меня оперировать? — спросил Валентин, когда Браун вышел.
— Да, если ваша кисть мне понравится. Давайте посмотрим ее.
— Я смогу играть после операции?
— Сразу после? — изумился Боннер. — Нет, ну что вы! Придется подождать месяц-другой! — Он покачал головой. — Какой вы, однако, нетерпеливый пациент!
Валентину потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что Боннер шутит.
- Спасибо вам.
— Пока еще не за что. Если бы не старый друг, который попросил меня заняться вами, ноги бы моей тут не было. У меня расписаны операции на несколько месяцев вперед. Но вы сами понимаете, мистер Джекобс, старым друзьям не отказывают. — Он широко улыбнулся. — К тому же я рассчитываю на благодарность с вашей стороны в виде кругленькой суммы — но это уже к вашей страховке вопрос — и пригласительных билетов в Карнеги-холл.
В тот же день Валентина перевезли в частную клинику доктора Боннера, назначив операцию на следующий день. Боннер не любил долго размышлять, тем более что операция была срочной. В клинике Боннера потолки оказались выкрашенными не в белый цвет, а в нежно-голубой, что Валентин счел добрым знаком.
Ночью перед операцией он не сразу смог заснуть, несмотря на то что ему вкатили хорошую дозу снотворного. Как непредсказуема бывает жизнь! Резкие взлеты от отчаяния к надежде… Что он делал бы без верных друзей, без Кэрол? Надо будет позвонить ей, когда операция завершится. Валентин боялся верить в то, что все будет хорошо. Если он поверит и что-то пойдет не так, станет гораздо больнее, чем теперь. Сейчас у него есть шансы. Завтра они станут верным выигрышем или улетучатся окончательно.
Валентин закрыл глаза. Ему хотелось, чтобы Сильвия была рядом, но он так и не позвонил ей. Ему было стыдно. Наверняка она не сможет простить его после того, что он ей наговорил. Велел оставить его в покое. Заявил, что она не имеет к нему никакого отношения… Он считал, что защищает ее, но так ли это? Может, он просто грубо отшвырнул от себя женщину, которая стала ему дорога?
А дорог ли он Сильвии настолько? Она почти не говорила с ним о собственных чувствах. И вряд ли заговорит теперь…
Через некоторое время Валентин все-таки уснул.
Следующее утро пролетело как один миг. Операцию назначили на полдень, и, уже лежа на столе в операционной, Валентин сообразил, что сейчас это произойдет. Когда он проснется, жизнь пойдет своим чередом или будет кончена… Он не успел додумать, когда начал действовать наркоз.
…Сознание возвращалось урывками, отблесками странных снов. Валентин чувствовал, что рядом с ним кто-то есть, ему что-то говорили, губ коснулся край чашки. Он глотнул, поморщившись от вкуса лекарства, и попытался открыть глаза. Мир кружился.
— Все хорошо, мистер Джекобс, — долетел до него голос Боннера. — Теперь отдыхайте, я зайду к вам вечером.
И Валентин снова провалился в забытье.
К вечеру, однако, он очнулся, чувствуя себя уже значительно лучше. Мир перестал вертеться как бешеная карусель. В палате было полутемно, горела лампа на столике, тихо попискивали приборы. Валентину очень хотелось пить. Он нажал на кнопку вызова медсестры; явилась симпатичная пожилая женщина, помогла ему сделать все, что необходимо, и переодеться. В голове постепенно прояснялось.
Через полчаса появился доктор Боннер, по-прежнему находившийся в клинике, несмотря на позднее время.
— Ну, как вы себя чувствуете?
— Намного лучше, — не покривил душой Валентин. — Скажите, какие у меня перспективы?
— Неплохие, очень и очень неплохие. Хотя я посоветовал бы вам больше не драться с хулиганами в темных переулках. Это плохо сказывается на здоровье, вы сами заметили.
Валентин улыбнулся.
— Я смогу играть?
— Какой же вы нетерпеливый! — Боннер покачал головой. — Сможете. Но к полноценной работе возвратитесь не раньше чем через год. Сначала мы сделаем еще одну операцию, затем будем заново разрабатывать кисть, чтобы моя работа не пошла насмарку. Будете ходить в реабилитационное отделение моей клиники, я поручу вас соответствующему специалисту. Честно говоря, эта задача оказалась интересной для меня, мистер Джекобс, так что спасибо, что дали мне возможность ее решить!
Валентин передернулся.
— Ну и шутки у вас!
— У врачей специфический юмор, что верно, то верно, — согласился Боннер. — Ладно, отдыхайте. Завтра начнем курс процедур, а сегодня, так и быть, поспите.
— Спасибо вам.
— Пожалуйста. И скажите спасибо вашей подружке, которая нашла возможность меня уговорить.
Валентин улыбнулся.
— Да, Кэрол весьма настойчива.
Боннер непонимающе нахмурился.
— Кто?
— Кэрол Лиддс, агент нашего оркестра. Это ведь она нашла вас.
— Нет, — усмехнулся Боннер, — впервые о ней слышу. Помочь вам меня попросил мой старый друг, Клейн Саммерс, директор туристического агентства «Эдна». А его попросила ваша подруга — Сильвия, кажется. Клейн что-то ей задолжал, он обещал мне потом рассказать. Какой-то долг чести, морально-этические вопросы… Так что купите девушке большой букет. Она заслужила. Ну а теперь отдыхайте, отдыхайте.
Боннер вышел.
Сильвия закончила работу и шумно выдохнула, отложив в сторону распечатки. За окном еще даже не начало смеркаться. Уже совсем весна, наступил март, снег растаял, и дни стали замечательно длинными. Так и лето придет, не заметишь. Сильвия встала, попыталась сама себе размять плечи, не преуспела в этом занятии и отправилась за кофе.
Шеф выглянул из своего кабинета.
— Закончила?
— Да, только что.
— Неси на подпись.
— Через пять минут, мистер Тейлор! — взмолилась Сильвия. — Только кофе налью.
— Ладно, — смилостивился шеф и исчез.
Работы в последние дни навалилось много. Сильвия была этому даже рада: она отвлекалась и забывала о том, что Валентина больше нет в ее жизни. Раньше, размышляя об этом, она думала, что сможет жить без него. И теперь она могла и не могла. Все хорошо, она изменилась, она нравится себе, но только будто бы от нее откусили половину. Валентин успел стать ее половиной за то короткое время, что судьба отмерила им обоим. Без него мир казался не таким.
