Хосе энергично задвигался с еще большей горячностью и силой. Она почувствовала, как он заполнил ее всю, и приняла его с радостью. И сама стала двигаться в такт его ударам, отвечая ему и удивляясь, что каждый такой удар вызывает в ней невыразимо приятное ощущение. Хосе способен доставлять удовольствие, и как приятно отдать ему свое тело. Наслаждение пронизывало ее с каждым приливом и отливом. Казалось, что она возносится в космический мир невесомости, парит среди сверкающих звезд. Это парение длилось и длилось.
Но всему приходит конец. Вот и день уже давно кончился. В окнах темно и только уличные фонари, как крохотные солнца, тусклым светом освещают комнату. Хосе не стал целовать возлюбленную и нашептывать в ухо ласковые слова. Он поднялся, двинулся к окну и задернул шторы, потом включил полный свет. От неожиданности Лилит вздрогнула.
— А без иллюминации нельзя обойтись?
Хосе не ответил и даже не посмотрел в ее сторону, наоборот, повернулся к ней спиной и присел на корточки, демонстрируя свои мускулы. Он принялся подбирать разбросанную одежду, постельное белье. И даже за таким занятием был великолепен. Лилит с восторгом смотрела на него.
— Когда ты разделся, то стал похож на бога любви, — тихо проговорила она, приподнимаясь на локте, чтобы лучше рассмотреть его обнаженную фигуру. — А сейчас напоминаешь человека, который собирается отдать белье в прачечную… О, мой бог! — воскликнула она, когда он поднялся и повернулся к ней. — Ты опять хочешь? Так быстро?
— Я хотел тебя с тех пор, когда впервые прикоснулся к твоему телу еще в море. Это желание постоянно преследовало меня, но…
Не договорив, Хосе надел брюки, поднял покрывало и прикрыл Лилит. Она с недоумением взглянула на охладевшего к ней Адама, когда прохладная ткань окутала ее тело. Затем он ушел, зажав под мышкой свою одежду. Дверь в ванную захлопнулась.
— Что ты делаешь, Хосе? Почему ты… — недовольно протянула Лилит и запнулась, не зная, чего от него хочет. Она только смутно догадалась, что этот холодный уход от нее, исчезновение запаха его тела что-то должны означать. Но что?
Через несколько минут Хосе появился в дверном проеме. В руке, словно ядовитое существо, он держал фиолетовое платье.
— После всего, что произошло, можешь его надеть. Теперь оно тебе годится.
— Нет! — пролепетала она, чувствуя, как слезы подступают к глазам. — Я не женщина-змея. Я не такая, не такая…
Но Лилит говорила словно в пустоту. Любовник брезгливо бросил платье около кровати и молча вернулся в ванную. Послышался шум льющейся воды.
Он отверг меня, поверил всему, что наговорил Берт, подумала девушка. Ее охватила злость. Принял на веру каждое слово этого пьяного подонка и не пожелал даже выслушать ее.
Лилит отбросила покрывало, опустила ноги на пол и, не обращая внимания на легкую, тянущую боль, которая еще оставалась в ней, наклонилась и подобрала платье. Ну и ладно! Я ничего не потеряю, если надену его, успокаивала себя Лилит, натягивая платье. Надо же чем-то прикрыться.
Ее длинные волосы оказались под воротником. Она освободила их, откинула назад, затем подобрала свою смятую одежду, повесила на вешалку и открыла дверь на маленький балкончик.
— Ага, ты последовала моему совету!
Девушка вздрогнула, волосы разлетелись по плечам, когда она повернулась к Хосе.
— У меня не слишком большой выбор.
Он уже был одет. Жилетка, темные брюки сидели как влитые, белая рубашка застегнута на все пуговицы.
Лилит оглядела платье, облегающее тело, и пожала плечами. Это движение почти обнажило ее груди, но грешница отнеслась к этому с полным равнодушием.
— Постараюсь как-нибудь прикрыться, — сказала она скорее самой себе, чем ему.
— Можешь этого не делать! — ответил Хосе, оглядел ее и направился к двери.
— Ты не можешь так уйти! — крикнула Лилит в растерянности. — Пожалуйста, Хосе!
— Возможно, тебе еще что-нибудь требуется? — Он остановился. — Скажем, возвращение домой? Я все устрою до своего отъезда.
— До твоего отъезда? Куда? — спросила она. — Куда ты собираешься?
— Это мое дело, — ответил он жестким, холодным тоном.
Хосе уже повернул дверную ручку. Еще мгновение — и любимый исчезнет, и никто не сможет сказать, куда он направился. У него был такой вид, словно увидел ее в первый раз и никогда о ней не думал.
Нет, с этим нельзя согласиться, нужно задержать его. Лилит бросилась к нему, загородив дверь.
— Ты не можешь так уйти, Хосе!
— Почему? Мы уже сделали все, что хотели. — Черные глаза смотрели пристально. — Я получил то, о чем говорил твой шут-дружок.
— Он не мой дружок и никогда им не был. Пожалуйста, не повторяй его грязные слова!
— Я получил удовольствие, — заявил Хосе ледяным тоном. — В дальнейшем мне от тебя ничего не нужно.
Лилит оторопела, пораженная его словами.
— П… пожалуйста, не говори так, — взмолилась она, не способная еще до конца понять, что же произошло. — Мне… было противно слушать, что говорил Берт…
— Правда больно ранит. Согласна?
— Но это неправда! — Внезапно сообразив, что терять нечего, она заговорила четко и вразумительно. — Мне было больно его слушать, потому что раньше я его уважала, казалось даже, что люблю.
— Так вот, значит, какова твоя любовь! — взорвался он. — И ты хотела отдать ее этому подонку?
— Мне больно слышать грубости от тебя, — продолжала Лилит, стараясь подыскать нужные слова, и оглядывалась по сторонам. Вдруг она увидела на столе вазочку с поникшими цветами. — От твоих слов вянут цветы! — воскликнула девушка.
— Ха, цветы уже давно увяли, краса… Лилит Осборн. Нет, этот довод не подходит.
Хосе направился к столу и вытащил из вазочки букет.
— Цветы похожи на тебя. Ты такая же свежая, как они.
Лилит вздрогнула и едва слышно проговорила:
— Не будь таким жестоким…
— А каким же мне быть? Ты мучила меня с того момента, как я впервые увидел тебя. — Он смахнул оставшиеся лепестки со стола. — Только не смог сразу распознать твою сущность…
Лилит, онемев, смотрела на разъяренного испанца. Действительно, в первые часы после спасения она вела себя так, будто хотела соблазнить незнакомца своими прелестями, но вместе с тем держала его на расстоянии. И только узнав Хосе лучше, когда он пробудил в ней нежные чувства к себе, стала вести себя свободнее и естественнее.
Девушка сжалась, прикрыв руками выступающие из декольте груди.
— Это единственное платье, которое у меня сейчас есть, — попыталась она оправдаться.
— Это твой вкус и твой выбор.
— Я же не выходила в нем никуда…
