Полная инвентаризация хранилища проходила дважды в год. Так что все могло произойти довольно давно, в таком случае поймать вора и вовсе нереально.
Марк, наконец, позволил себе признаться в том, о чем думал в течение нескольких часов.
Он облажался.
При этой мысли похолодело под сердцем, на спине выступил холодный пот.
Если это случилось не сейчас, а некоторое время назад…
Иза не делала этого.
Он обвинил ее, обидел, а она не виновата.
Эта мысль заставила почувствовать укол невыносимой боли, особенно после того, как он вспомнил ее лицо в тот момент. Она была шокирована, опустошена. Она страдала.
Искренне.
Мир снова ушел у нее из-под ног. И это Марк вышиб его злыми словами и обвинениями. Как и шесть лет назад. Гнев, гордыня и недоверие снова взяли верх. Боже, на этот раз он хотя бы позволил ей собрать вещи. Но это все равно не делало ему чести. Ни как человеку, ни как мужчине. Он совершил злой и мерзкий поступок.
С проклятьями он выбежал из хранилища в конференц-зал. Ник, Боб, Джеффри и все остальные уставились на него с испугом.
– Идите домой, – сказал он хрипло. – Мы поговорим об этом завтра.
– Домой? – Джеффри растерялся.
– Мы торчим здесь много дней без перерыва. Идите домой, поспите, отдохните немного. Продолжим утром.
– Марк, ты ли это? – иронично усмехнулся Ник, но соскользнул со стола.
– Ущерб уже нанесен, верно? Поставим двух дополнительных охранников контролировать обстановку на этаже, одного – непосредственно у хранилища, плюс дополнительный патруль, и как-нибудь переживем эту ночь.
Они вынуждены были согласиться с его неожиданным предложением.
– Идите домой. В семь утра жду вас здесь.
Прежде чем они смогли сказать что-нибудь еще, он вышел. Ему было необходимо сделать что-то очень важное. Он и так опоздал на шесть лет.
Иза спала неспокойно. Настойчивый стук в дверь заставил ее заполошно вскочить. Нашарив на тумбочке телефон – мало ли, вдруг ломятся бандиты и придется звонить «911» – она взглянула на циферблат. Час ночи. Кто может ломиться к ней в час ночи?
Стащив со стула легкий халатик, она накинула его на плечи и пошла посмотреть, кто тот непрошеный ночной гость. Посмотрела в окно.
Марк.
Выглядит лучше, чем имеет на то право. А она осунувшаяся и изможденная.
Их взгляды встретились через стекло, на секунду она замерла, как завороженная, разглядывая его. Но потом включился инстинкт самосохранения. Иза отвела взгляд и сделала шаг назад. Нет, она не хотела видеть его и тем более говорить с ним. Не сейчас, когда раны на сердце так свежи. Не сейчас, когда все еще больно дышать.
Марк, должно быть, прочитал эти намерения на ее лице и постучал снова, более настойчиво.
– Открой дверь, Иза! Пожалуйста, я просто хочу поговорить с тобой.
Она покачала головой, хотя он не мог этого видеть, и отступила на несколько шагов. Не хотела продолжать разговор, даже смотреть на него. Слишком больно. Даже знание, что она предала его когда-то, его злость, ненависть и недоверие, вполне закономерные, не облегчали этой боли.
– Черт побери, Иза, пожалуйста! Я хочу поговорить с тобой.
Она не хотела с ним разговаривать. Боялась не вынести новых обвинений и уничтожающих взглядов. Марк смотрел на нее как на мусор или даже хуже. Будто она вырвала его сердце. Но она не делала этого, не брала драгоценностей и, тем не менее, чувствовала себя виноватой. Ведь именно она несла ответственность за боль, причиненную ему шесть лет назад.
– Иза! Пожалуйста! Прости! – Впервые его голос дрогнул. – Мне очень жаль. Пожалуйста, впусти меня.
Изе было больно слышать эту болезненную хрипотцу. Она решительно откашлялась и быстро, не оставляя себе времени на раздумья, ответила:
– Уходи, Марк. Бесполезно.
– Иза, пожалуйста. Ты имеешь полное право меня ненавидеть и злиться. Но пожалуйста, умоляю, не прогоняй.
Она не знала, как на это реагировать. Марк, который сейчас стоял на ее пороге, разительно отличался от человека, с которым она говорила в среду. Тот снова и снова разбивал ее несчастное сердце. А теперь в его голосе была невыносимая боль. Иза знала, что сама причинила ее. Ранила его так, что он снова ей не доверял.
Но прежде, чем рассудок успел осознать что-либо, тело само сделало шаг, рука отодвинула щеколду и сняла дверную цепочку.
Она открыла дверь Марку. Единственному мужчине, которого когда-либо любила.
– Я так сожалею, – сказал он в первый же миг, когда они оказались лицом к лицу. – Мне очень жаль.
– Это хорошо. – Она отступила назад, чтобы дать ему войти в дом. – Я полагаю, ты нашел вора?
– Нет. Еще нет.
«Какой-то бред», – подумала она.
– Не понимаю. Если ты не знаешь, кто это сделал, зачем тогда здесь?
– Потому что знаю, что это не ты. Потому что полный мерзавец, которого ослепила боль прошлого, и я не смог рассмотреть прекрасную женщину, которой ты стала.
Она смотрела на него с недоумением, слушая его, не понимая. Это диаметрально противоположно тому, что она ожидала от него.
– Откуда ты знаешь, что это не я?
– Потому что знаю тебя.
– Три дня назад ты тоже меня знал, и что?
– Три дня назад я был слепым упертым козлом, который слишком лелеял боль прошлого и не мог осмыслить очевидные факты!
– Какие?
– Все. Сама мысль о том, что ты могла что-то украсть в «Бижу», нелепа! Да если бы ты даже решилась, то не взяла бы эти пустяковые камешки, которым грош цена. Не твой уровень, не твой масштаб!
– Серьезно? – Гнев вспыхнул так ярко, что затмил все переживания. – Вот почему ты здесь? Тебя обокрал какой-то посредственный вор с недостаточно хорошим вкусом, и ты понял, что это не я?
– Нет, – выдохнул он, сжимая ее запястья и притягивая к себе. Она хотела отстраниться, но тело жаждало прикосновений, тепла. – Я здесь потому, что допустил ошибку. Потому что знаю, ты не воровала и не хотела причинить мне боль. И потому, что хочу, да, мне нужно сказать, как я сожалею, что обидел тебя. Три дня назад и шесть лет назад. Я был ослом, больше заботившимся не о тебе, а о том, как защититься. Это непростительно.
– Защищать меня – не твоя забота.
– Неправда! Я люблю тебя, Иза. Люблю больше, чем могу сказать. Больше, чем ты можешь поверить, учитывая мои действия. И это абсолютно моя забота – защищать и заботиться о тебе, чтобы ты поняла, насколько дорога мне. Поверь, прошлое не имеет значения.
И покачал головой. Боже, сейчас он был противен сам себе.
Иза дрогнула.
– Я делала ужасные вещи.
– Нет. Ты была молода и разрывалась между двумя мужчинами, к которым была привязана и которые тебя не заслуживали. Прости, Иза. Мне ужасно жаль.
Он притянул ее еще ближе к себе и прижался лбом ко лбу.
