— Я не виделась с ним, — быстро солгала Элизабет. — Такого не было.
— Черта с два, не было! — Выталкивая Элизабет за дверь, Филипп бросил свирепый взгляд на присутствующих. — Сегодня вечером она останется у меня. Это все, что вам нужно знать. Вернется ли она завтра в Америку, я весьма сомневаюсь, так что пусть кто-нибудь возьмет на себя труд позвонить в. аэропорт и сообщить.
— Лучше не надо! Я возвращаюсь в Штаты… — Дверь захлопнулась, и голоса Элизабет не стало слышно, однако не прошло и минуты, как она распахнулась вновь, и в комнату ворвались Катрин и Пьер. Их лица были полны тревоги.
— Что, в конце концов, тут происходит? — Пьер посмотрел на Джулию, которая, стоя возле колыбели, качала на руках Патрицию и успокаивала ее, что-то тихо бормоча себе под нос. — Я думал, что-то случилось с ребенком.
— Патриция в полном порядке. — Все повернулись и посмотрели на Джулию. Луиза, перехватив взгляд своей невестки, ласково улыбнулась ей и продолжила: — А теперь, я думаю, что и с Элизабет все будет хорошо. Я должна была догадаться. Однако я ничего не подозревала, хотя и его мать, — спокойно добавила Луиза.
— Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — Жорж переводил взгляд с одного лица на другое и медленно качал головой. — Я решительно ничего не понимаю.
* * *
Но Элизабет, сидя рядом с Филиппом в его машине, хорошо себя вовсе не чувствовала. Его ярость была очевидной, но что действительно ее ужасало, так это нахлынувшие на нее эмоции. Искушение сказать, сделать что-то, чтобы восстановить их отношения, было мучительно острым. Но еще острее оказалось чувство страха, что она может вновь ошибиться.
Поведение Филиппа говорило о чем-то большем, нежели простое вожделение. И несмотря на ее негодование и все ее обвинения, высказанные и невысказанные, мысль, что она могла бы поверить ему, была слишком пугающей, чтобы принять ее. Она любила его, в этом не было сомнений, но все же она ему не верила.
Когда она ошибочно думала, что он состоит в близких отношениях с Мирей, сработал какой-то тайный механизм в ее подсознании. Механизм защиты от сомнений и разочарований, и теперь она не хотела, чтобы эта защита была вновь разрушена, не хотела отдаться чувству любви к Филиппу, чтобы вновь не испытать разочарования, чтобы опять не быть отвергнутой.
— Куда мы едем? — спросила Элизабет слабым голосом, когда напряженная атмосфера в замкнутом пространстве машины стала невыносимой.
— Ты прекрасно знаешь куда, — скупо обронил Филипп, не взглянув на нее. — Ко мне домой.
— Ты не можешь сделать этого…
— Я уже сделал. — Теперь он все же удостоил ее быстрого взгляда, и ей стало не по себе при виде мрачного огня, который горел в его глазах. — Из-за тебя я чувствую себя и выгляжу глупцом. Теперь ты довольна?
— Пожалуйста, не говори так.
— Почему же не говорить? Я никогда не боялся правды. Ты знаешь, что я к тебе неравнодушен, а тебя влечет ко мне, несмотря на эту одержимость твоим покойным мужем.
— Нет никакой одержимости! Ты ничего не понимаешь.
— Потому что ты не даешь мне понять. — Это было настолько близко к истине, что она не смогла ему ответить. — В Америке я был без ума от тебя, не стану отрицать. Когда ты сказала, в чем меня подозревала все то время, пока находилась со мной… — Он резко остановился и сделал глубокий хриплый вдох. — Я мог бы задушить тебя в тот момент, особенно после того, как открыл тебе вещи, о которых не говорил ни одной живой душе, — о Клэр, о том, что я пережил с ней. Я был несчастен с тех пор, как ты покинула Францию, нашел предлог для поездки в Штаты только для того, чтобы провести время с тобой, а ты, можно сказать, предала меня. Пусть это не совсем так, но я воспринял все именно таким образом. Однако, вернувшись домой, я начал понимать, что опять пытался форсировать события, а ведь у нас все шло хорошо. Помнишь те чудесные вечера в Нью-Йорке? Ведь ты наслаждалась ими?
— Ты знаешь — мне было хорошо тогда.
— А я был очень сдержан с тобой, разве не так? Вежливый поцелуй при расставании и никаких вольностей. Я и сам не мог поверить, что способен на подобное. Будто в тридцать шесть лет я перестал быть Филиппом де Сенрэ! — В его голосе прозвучала мягкая самоирония, но можно было почувствовать и нотку досады. — Поэтому я решил, что сделанное однажды может быть повторено вновь в подходящее время. Я могу быть терпеливым — у меня нет выбора, черт возьми! Я бы ждал, пока ты не приедешь навестить Джулию, и тогда продолжил бы постепенно, шаг за шагом, завоевывать тебя, пока не победил бы. Казалось, это так просто.
— Филипп!..
— Но ты, ты крепкий орешек. — Теперь он смотрел на нее с вызовом. — Что есть во мне такого, из-за чего ты меня так ненавидишь?
— Я не испытываю к тебе ненависти. — Ее сердце стучало как барабан.
— Ты всегда так обращаешься с людьми, которых любишь?
Она была избавлена от необходимости отвечать на эту колкость, так как машина въехала во двор дома Филиппа.
В гостиной он повернулся и скользнул взглядом по ее хрупкой фигуре.
— А ты похудела. — Он быстро приблизился к ней и стал внимательно ее разглядывать. — Почему? Ты и так была слишком худая.
Сочувственный взгляд и слова Филиппа чуть не вызвали у нее слезы, которые она и без того с трудом сдерживала. Этот прелестный фермерский дом Элизабет уже не чаяла увидеть вновь.
— А ты в полном порядке, я полагаю?
— Уж куда как в порядке. — Филипп улыбнулся, но она была просто не в состоянии улыбнуться ему в ответ.
— В больнице, в то утро, когда родилась Патриция, ты был отвратителен, — заявила она напрямик. — Совершенно отвратителен.
— Я просто оцепенел, — признался Филипп, медленно покачав головой, когда встретил ее взгляд. — Тебе трудно это представить? Думаешь, что я человек из камня? Так вот, могу тебя заверить, Элизабет, что я был потрясен, когда увидел тебя в комнате. Я жаждал заключить тебя в объятия, излить свою любовь и добиться твоей взаимности любой ценой. Другая, разумная, часть моего существа подсказывала, что я должен следовать избранному пути и продвигаться по нему медленно и осторожно. — На минуту он замолчал, а потом продолжил — А, черт, я мог бы продолжать говорить так всю ночь, но нам это теперь не поможет. Первый раз в жизни я потерял почву под ногами и не знал, как справиться с этим… Я предполагал быть в Марселе в первой половине дня. Эту деловую встречу я не мог пропустить. Я оставил номер телефона своего отеля в письме, где просил тебя позвонить мне.
— Я не знала.
— А если б знала, то позвонила бы? — спросил он тихо, глядя ей прямо в глаза. — Ответь, Элизабет.
