— Я чувствую себя прекрасно, спасибо. Можешь сказать то, что хотел, Дирк. Только оставайся там, где стоишь. Я не хочу, чтобы ты сидел рядом со мной.
Он вздрогнул от ее слов, как от удара.
— Морри предупреждал меня, — пробормотал он. — А я не послушал его. Я был слишком упрям и самоуверен. Чертов осел!
— Минута уже прошла, — напомнила Лора ледяным тоном.
Беспомощным жестом он всплеснул руками и прошелся по комнате, потом круто повернулся.
— Не перебивай меня! — хрипло выкрикнул он, сверкнув глазами. — Я объясню тебе все, сколько бы времени мне ни потребовалось. Слишком много мы можем потерять, слишком много поставлено на карту у нас с тобой, чтобы принимать в расчет женское самолюбие и воображаемые обиды.
Лора смотрела на него, не отрывая глаз, и видела стиснутые кулаки, напряженные мускулы, поднятые плечи. Как он великолепен — превосходный, дикий образец мужской красоты и силы, загнанный в угол, но не признающий свое поражение, готовый бороться до конца.
Такие мужчины в доисторические времена становились вожаками стаи, мелькнуло в голове у Лоры. Он царил бы над всеми дочерями Евы. Как племенной жеребец в табуне или матерый олень на вершине горы, чьи рога больше и сильнее, чем у соперников. Что же тут удивительного, что и я не сумела устоять перед ним, мрачно призналась она самой себе.
Он сделал два шага по направлению к ней, и его негодование сменилось выражением такой боли и страдания, что Лора пришла в смятение. Это был уже совсем другой Дирк. Куда девалась его надменность? Его чувство превосходства? В глазах, приковавших ее взгляд, светилось одно только мрачное отчаяние.
— Не знаю, с чего начать, — признался он вдруг, и непривычным для него жестом потер лицо ладонями. — Почему мне не пришло в голову, что возможен такой конец? Я не понимал, чем рискую, — он схватился за голову, голос его стал взволнованным, беспокойным, как и его движения.
— Неважно у меня получается, — он засмеялся сухим жестким смешком. — Напомни мне, чтобы я никогда не брался защищать в суде близкого мне человека. Я заварю такую кашу…
Лора не могла отвести от него глаз. Перед ней был совершенно незнакомый ей человек. В душе шевельнулась слабая и совершенно безумная надежда, что, может быть, все совсем не то, каким казалось. Она видела, что сейчас его отчаяние, его горестное волнение было неподдельным. Неужели существует невероятное, сказочное объяснение, которое поставит все на свои места и черное сделает белым? Но каким волшебством?
— Ты просила меня не лгать, Лора, — произнес он с трудом. — Это справедливо. Лжи больше не будет…
Пытаясь успокоиться, он принялся мерить шагами комнату, и рассказ его поразил Лору своей невероятностью.
— Я как-то сказал, что женился на тебе, не чувствуя любви… Это ложь номер один. Я любил тебя. Любил так, что пошел бы ради тебя на убийство. Я любил тебя и тогда, когда ушел, и сейчас я люблю тебя!
Лора задержала дыхание. О, Господи, сделай так, чтобы это не оказалось ложью, молилась она.
— Ложь номер два… Я сказал, что предпочитаю беспечную, холостяцкую жизнь семейным обязанностям.
Он горько рассмеялся.
— Проклятье! Мне она давно опротивела. Я ненавидел свою свободу. Я так тосковал без тебя. Ты думаешь, зачем я поставил столько денег на этих глупых лошадей? Да потому, что для меня ничего не имело значения. Я думал, что ты меня больше не любишь. Я думал — впрочем, поделом мне, я заслужил эти мысли. Когда я увидел тебя после похорон матери, я понял, что ошибался. Твой взгляд, Лора, разрывал мне сердце. Мне хотелось обнять тебя, утешить, сказать, как ты мне дорога. Но что-то удержало меня. Наверное, тогда и возникла сперва неопределенная идея, которая некоторое время назад уже зародилась в моем подсознании.
Он перевел дыхание.
— И эта идея заставила меня солгать в третий раз. Мое бесплодие…
Лорино сердце застучало глухими тяжелыми ударами, она не осмеливалась поверить в то, что он сейчас скажет. О, если только это окажется правдой! Безумной, невероятной правдой.
— Я как-то смотрел по телевизору передачу, — продолжал он, — где говорилось о бесплодии супружеских пар. Часть ее посвящалась женщинам, которые не могут забеременеть из-за чисто психологических причин.
При этих словах Дирк остановился и бросил на Лору умоляющий взгляд.
— Я думаю, ты не понимала, с каким предубеждением относилась к мужчинам твоя мать и как глубоко ее искаженные идеи укоренились в твоем подсознании. Конечно, тебе искренне казалось, что ты веришь в мою любовь, но в глубине души, Лора, таился страх, что моя любовь не что иное, как жажда обладания. Единственным способом избавиться от этого страха могло стать рождение ребенка. Ведь в глазах твоей матери, да и в твоих глазах, рождение ребенка являлось единственным доказательством любви мужчины. К несчастью, твоя мать внушила тебе неверие в существование такой любви. Твое тайное неверие в мою любовь препятствовало зачатию, Лора. По крайней мере, к такому выводу я пришел.
Лора открыла рот, чтобы возразить, но закрыла его снова. А если он прав? Кто может с уверенностью разобраться в сокровенных тайниках души, пролить свет на тайны человеческого подсознания?
Дирк прерывисто вздохнул.
— Я все больше размышлял о своей догадке и вот начал искать способ, как мне подарить тебе ребенка, которого ты так отчаянно желала. Я готов был добиваться этого любыми средствами. Мне пришло в голову, что если суметь как-то разделить в твоем сознании любовь и секс, то удачный исход мог быть вполне вероятен.
В мой план входило создать такую ситуацию, где ты позволишь мне добиться физической близости, но о ребенке будешь думать меньше всего. Поэтому я решился объявить тебе о моем бесплодии. Я заставил тебя видеть во мне бессердечного донжуана, которому женщины нужны только для одной цели.
Лора нервно провела языком по пересохшим губам.
— Ты хочешь сказать, что на самом деле вовсе не был близок со всеми этими женщинами, не говорил им тех слов, какие говорил мне?
Со стоном Дирк шагнул вперед, опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.
— Я и пальцем к ним не притронулся. Все они были моими бывшими клиентками или подругами клиенток, которые любезно согласились погулять со мной раз или два. Этих женщин сплетни не особенно пугали, они уже давно к ним привыкли. Поверь мне, я просадил порядочную сумму на фешенебельные рестораны и ночные бары, заслуживая репутацию дамского угодника, черт побери!
— И ты не спал ни с одной из них? — изумленно повторила Лора. — Даже с Виргинией?
— Разумеется, нет! — Дирк поднялся и робко сел рядом с Лорой, не отрывая от нее глаз. — Как я мог, когда ты была всем для меня. Почему, ты думаешь, я так испугался тогда у Морри? Уже почти год как мы не были вместе, и вдруг ты, единственная женщина, которую я любил, сама начинаешь любовную игру. Я почувствовал, что могу не совладать с собой и должен уйти как можно скорее, сказать тебе первую чушь, которая пришла мне на ум. Я знаю, что причинил тебе страшную боль этими словами, и готов был откусить собственный язык. Тогда я чувствовал отвращение к самому себе, но предпочел спастись бегством, только не оказаться перед тобой полным дураком.
