— Почему ты здесь? — тоном следователя интересуется молодой человек.
— А почему я должна перед тобой отчитываться? — высоко подняв голову, отчасти высокомерным тоном отвечает Ёла вопросом на вопрос.
— Но всё же.
— Потому что я так захотела, — честно ответила она, замирая посередине гостиной.
— Моя сестра не так давно рассталась с ним, а ты её уже подсидела.
— Не связывай то, что ты видишь со своим воображением. Я просто в соседской квартире, просто готовлю! — девушка акцентировала внимание на последней фразе.
— Он уехал?
— Да, он уехал, я присматриваю за его квартирой, и цветы поливаю, — Хмелевская старалась говорить как можно спокойно.
— Ты ушла сюда, чтобы не пересечься со мной.
— Да, Матвей, чтобы не пересечься. Слишком поздно ты затеял свой разговор.
— Почему, Ёла?
— Крайний шанс у тебя был по приезде, в твой день рождения. Если бы ты не ломал всю эту комедию с твоей темнокожей моделью и сразу бы мне сказал, что…
Хмелевская осеклась, понимая, что всё равно не может ручаться за то, чтобы было бы, если… Она задумчиво смотрела куда-то в сторону, размышляя над только что произнесенными словами и не только.
— «Сказал что»?
Ёла резко вскинула на него зелено-карие глаза:
— Ты продался Ледянскому? Тогда… Да, Матвей? — прищурившись, она подвергла анализу всю скупую мимику собеседника, чтобы понять, врёт он ей или нет.
Впервые Хмелевская уловила на лице Елагина эмоции колебания, словно он в данную минуту выбирает, сказать правду или нет.
— Я три года ждала, — голос её теперь звучал низко, надрывно, почти шепотом, — ни на кого не смотрела. Это, конечно, мой выбор, мои проблемы. Но, может быть, мой поступок достоин правды?
В голосе Ёлы отчетливо стали слышны слёзы. Но она включила бойца и не отводила взгляда, показывая всем своим видом, что готова к правде, какой бы она не была.
Матвей молчал долго.
Можно сказать, что расчетливо устроил проверку терпению собеседницы, заодно размышляя над предложением Хмелевской.
— Скажи! — с мольбой и одновременно с долей приказа выкрикнула Ёла.
Карие глаза метнулись в сторону.
— Три года назад у меня появилась другая девушка, — обманчиво спокойно прозвучал ответ Елагин, но признание далось ему нелегко.
Ощущение было такое, как будто что-то тяжелое и большое со всего маху дало наивной душе затрещину. А всё былое, чем жила Ёла последние три года, рухнуло куда-то глубоко-глубоко.
Уши заложило и на глаза без капли стыда, выступила слёзы. Хмелевская вновь испытывает затруднения с дыханием.
— Вон! Пошел вон! — прокричала она, указывая рукой в сторону прихожей.
— Ёла, успокойся!
— Как успокоиться, Матвей?! Ты встретил другую девушку, когда был со мной в отношениях! — выкатив глаза, железно аргументировала своё состояние Хмелевская.
— Я тебя сразу поставил в известность, то есть расстался с тобой. Я не смог тебя обманывать, — громко и твердо заверял Елагин.
— Нет, нет, нет! — в темпе запротестовала Хмелевская, — не надо лгать! Договаривай до конца! — настаивала она на своём, — ты мне такой бред заливал! — приходила в ужас она, хватаясь за голову, — друг у него бабу с любовником застукал…
— Это правда!
— А Тине какую же розовую лапшу на уши навешал, что и мне пытался да? Ты бы смог меня обманывать, но твой друг купил тебя! Он сказал, что все бабы — шлюхи, и надо быть свободными. И ты сделал вид, что его послушал. А сам завел другие отношения втайне от всех! — лицо Ёлы перекосило от душевной боли. — Ведь ты только что во всем признался! Признавайся уж до конца!
После томительной паузы, Елагин произнес:
— Всем мужчинам нужен секс, а наши отношения были похожи на игру Барби и Кена.
— Какой Кен, Матвей? Какая Барби? Ты просто знал, что мой отец с тебя шкуру спустит! Поэтому… — в следующий миг она заговорила, обращаясь уже к себе, — а я монашку три года из себя корчила… Блин!
За секунды молчания в мире Ёлы выстаивалась другая реальность, на которую выходило иное умозаключение.
— А сейчас подкатываешь, потому что мой папа обещал курировать вливание вашей компании в «Хорс»?! Глупо отрицать. Я видела рабочую почту отца. Письма Леонида Николаевича можно блокировать, как спам! — а потом она выкрикнула: — Убирайся! У-хо-ди!
— Дай себе успокоиться…
— Я себе дам успокоиться, но не в твоем присутствии! Уж поверь… Уходи!
Внутри Ёлы пылала ненависть, и Матвей ясно видел это. Чтобы не усугублять ситуацию, молодой человек принял решение уйти.
Оставшись одна, Ёла направилась на кухню, она заставила себя завершить готовку ужина. Воспитание и уважение к еде не позволяли халатно переводить продукты. Ну и что, что сейчас аппетит отсутствует, позже всё равно есть захочется. К тому же простые механические операции очень здорово отвлекают от грустных мыслей и незаметно выводят из подавленного состояния.
Трясло неимоверно.
Но девушка как солдат продолжала выполнять миссию. Она покормила Эрни, который всё это время, спал на хозяйской постели, сервировала стол и, наконец-то, присела подумать.
«Мне нужна работа, иначе я сойду с ума, — как черным по белому напечаталась в голове первая осознанная мысль, — маме звонить не стану… — Хмелевская крепко задумалась, — есть тут у меня один вредный господин, — воспоминания об экстравагантном модельере, вызвали у девушки насмешливую улыбку, — м-да, жизнь такая штука, или … хм, хм!»
— Ну, всё Леопольдушка, ты попал! — с проснувшимся азартом вынесла приговор Ёла. Она схватилась за телефон и, закусив нижнюю губу, принялась искать желанный номер.
Хмелевская выпрямила спину и расправила плечи, припомнив, как «вредный господин» ругал всех и вся за малейшую сутулость. Гудки тянулись капризно, тем не менее, после пятого в трубке послышался манерный голос:
— Алло.
Губы машинально растянулись в улыбке:
— Леопольд, здравствуй! Это Ёла Хмелевская тебя беспокоит.
— М-да! Ты не поверишь, но я не такая сука, чтобы удалять твой номер после … небольшой разборки. Понял что ты, — недолгая пауза. — Что, мой хмелёк, у тебя случилось?
— Я твой номер тоже не удалила. Чего уж в нашей работе не бывает, — вздохнула девушка, на ходу размышляя, как подвести разговор к нужной теме, однако собеседник всё сделал сам.
— Чего ты, моя зелёная, хочешь? Не просто так же ты «дедушке Морозу» позвонила.
— Я… хочу… к тебе на работу! — неожиданно выпалила она.
— Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! Нет, я не могу! Ты серьезно, детка? Надо мне срочно в календарь посмотреть, ведь не первое апреля на дворе, — иронии в голосе модельера было хоть отбавляй. — Ты меня шокируешь, крошка! Мои осведомители донесли, что, мол, готовься Соколов, конкуренты в Краснодаре растут. А оказалось всё враки! Я подозреваю, что Снежная королева решила поставить наследницу на место…
— Ну-у…
— Пустое! Говори, по сути! — призвал Леопольд.
— Я и говорю, хочу работать!
— Ты со мной? А я с тобой? Ха-ха-ха! Насмешила! — по-прежнему недоумевал собеседник.
— Котик, возьми меня к себе ассистентом. Пожалуйста, — бросилась упрашивать Ёла.
— Впервые слышу, чтобы так Хмелевские унижались!
— Я не унижаюсь, я прошу работу у очень-преочень талантливого модельера нашей страны, — вкрадчиво объясняла девушка, — Леопольд, возьми меня к себе ассистентом! Ну, плиз! — взмолилась она.
— Ассистенты у фокусника, — сухо напомнил Соколов, — у меня уже имеется личный помощник.
— Тогда помощником твоему личному помощнику! — быстро сообразила Хмелевская, — наверняка, у него много…
— Работы тьма! — манерно и громко подтвердил Леопольд.
— Котик, ты же самый добрый на свете!
В трубке повисло молчание.
— Ладно. У меня тут вакансия сет-дизайнера свободна, — начал благосклонно «вредный господин», — уволил три дня назад к едрене-фене! Руки из задницы у него торчали. Он загубил мне весь проект. Надо будет работу провернуть неимоверную… за пять дней! Не испугалась ещё?
