— Вот как? И когда же он тебе об этом рассказал?
— Когда я встретила его, случайно. Я была в Париже, возвращаясь от Миры. Она училась в школе в Бретани, в Ренне.
— Понятно.
Бьорн снова наклонился к Натали. Его губы стали другими, они уже были не мягкими и нежными, а твердыми и требовательными. Его язык пробился в ее рот и хозяйничал, как в своем. Он прошелся по нёбу, потом по нижним зубам, скользнул по верхним. Потом наткнулся на язык Натали, горячий и влажный, и лизнул его. Тот от неожиданности обмяк, и язык Бьорна гладил его, и тот не выдержал ласки, поднялся и они сцепились…
Натали застонала, а Бьорн вжался в нее.
— Я хочу тебя сейчас, здесь… — сказал он ей в ухо.
— Но… Бьорн, — прошептала она, — как же…
Вдруг ее глаза дерзко блеснули. Натали засмеялась, чувствуя, как бедрам стало горячо, а между ними влажно. Ветер обдувал ее лицо, трепал волосы, когда Бьорн расстегивал ее красную блузку из тонкого шелка. Его руки легли на грудь, обтянутую тонким кружевным лифчиком, под кружевами он видел темные соски, как два темных глаза напряженно уставившиеся на него в ожидании.
Он ловким движением спустил бретельку с одного плеча, потом ему показалось, что блузка мешает, он стащил ее с Натали и бросил на край корзины.
Натали ничего не замечала, она тянулась к Бьорну, в его руки, она хотела вернуть то ощущение, которое испытала с ним и которого никогда, никогда за все эти годы не смогла испытать.
Ее тонкие пальцы вытащили футболку из его джинсов, залезли под нее и прошлись по груди.
— Я хочу… посмотреть, — прошептала Натали и нырнула под футболку.
Черная майка обтянула голову Натали, она зарылась лицом в волосы на груди Бьорна, губами она тянула волосики, словно старалась выпрямить их.
Его руки догнали грудь Натали, стащили с ее нежных сфер кружева и накрыли их ладонями.
— Вылезай, Натали, я тоже хочу смотреть на них.
Она выбралась из-под футболки, ее щеки горели, а губы напряглись и стали пунцовыми.
Бьорн стиснул ее груди руками, наблюдая, как еще сильнее наливаются соски. Он наклонился, взял в рот правый сосок и пососал, потом левый…
Натали застонала, сначала тихо, затем громко, во весь голос, внезапно догадавшись, что они на небе.
— О, Бьорн! Еще! Еще! — вопила она, и ветер уносил ее голос куда-то, только ему одному было известно то место, где голос Натали мог стихнуть.
Она прижалась спиной к краю корзины, потом рванулась к Бьорну, желая прижаться губами к его соскам. Он захихикал, уворачиваясь от щекотки, и, положив руки на ягодицы Натали, прижал ее к своему паху.
— Я хочу тебя, Натали, — громко сказал Бьорн. И, запрокинув голову, закричал: — Я хочу тебя, Натали!
Его пальцы вцепились в хвостик «молнии» и дернули вниз. Крошечные кружевные трусики открывали то, на что ему хотелось смотреть. Темные волосы выбивались сквозь дырочки кружев. Бьорн положил руку сверху, потом его пальцы потянули край трусиков вниз.
Джинсы упали на пол корзины, а белые крепкие бедра Натали оголились.
— Я тоже хочу посмотреть… — прохрипела Натали и дернула «молнию» вниз.
Набухшая плоть распирала трикотажную ткань, Натали вытянула указательный палец с кольцом и обвела по контуру выпуклости.
Бьорн стиснул зубы, чтобы не закричать. Натали засмеялась.
— Кричи, Бьорн, кричи. Нас услышат только птицы.
— Я хочу тебя, Натали! — закричал он, а она дернула вниз трусы, и его желание ударило ее по ладони.
— Какой ты красавец, Бьорн Торнберг.
Натали скользнула вниз и прижалась щекой к его большому, мощному инструменту любви. Она чувствовала, какой он горячий. Он пульсировал, и она чувствовала это биение своей кожей…
Она прикоснулась к нему губами и тихо прошептала:
— Здравствуй. Бьорн Торнберг. Ты стал еще красивее.
Крепкие руки Бьорна подняли ее на ноги. Он прижал ее к себе, Натали приподнялась на цыпочки, обхватила его ногами.
У него в руках она была как пушинка.
Натали почувствовала неодолимое желание.
— Скорее, Бьорн, скорее!..
Его плоть ткнулась в нее и быстро скользнула внутрь. Бьорн на секунду замер, словно не веря себе, что это происходит на самом деле. Он посмотрел вниз, увидел макушку Натали, растрепавшиеся темные волосы. Потом медленно двинулся вперед, скользя взглядом по небу, по облакам… Он никогда еще не занимался любовью в корзине воздушного шара.
— О, Бьорн… — стонала Натали. — Это еще лучше, чем тогда… Правда?
— Я не могу сравнивать. Потому что это ты… И тогда, и сейчас.
Его движения становились все более быстрыми и нетерпеливыми. Натали тоже двигалась в его резком ритме. Бьорн чувствовал под руками ее ягодицы, они были мягкими, нежными и очень соблазнительными.
Наконец он сделал еще рывок, потом со стоном вдавился в Натали и она почувствовала, как семя Бьорна заливает ее до краев. Ей показалось, что она растворилась в океане неба, что это дождь, который предвещает новый щедрый урожай, снизошел на нее, а он самый настоящий Бог плодородия, этот огромный светловолосый Бьорн Торнберг…
Он прижал Натали к себе и не отпускал, пока она не почувствовала, как спало его возбуждение. Наконец Бьорн поставил ее на ноги. Натали прислонилась к краю корзины спиной и ощутила, какая она шершавая.
— Бьорн! — оглянувшись, воскликнула Натали. — О Господи! Моя блузка!
Он подскочил к ней, перегнулся через край корзины и громко захохотал.
— Вон она, вон!
— Мы должны ее поймать! — Натали прикрыла груди руками.
— Но наш шар не может поспеть за ней. Она так красиво планирует…
— Бьорн! Но я же голая!
— Ты прекрасная, Натали, — смеялся он.
— И у меня нет с собой мобильника, чтобы… чтобы позвонить…
— И сказать, что ты голая, да?
— Ох, Бьорн… — Натали замахала руками, наблюдая, как ее блузка парит в воздушном потоке.
— Давай-ка мы тебя оденем, Натали.
Он взял ее трусики и осторожно надел на нее, потом джинсы. Лифчик Бьорн подержал в руке, потом поднял руку и разрешил ему уплыть за борт.
— Бьорн, ты что?! — Натали дернулась за лифчиком, но не поймала. — Как же я…
Он держал перед ней свою черную футболку и собирался надеть на Натали.
— Мне нравится, как торчат твои соски. Я буду любоваться ими, — прошептал он и натянул на нее свою футболку.
Натали оглядела себя. Футболка доходила ей едва ли не до колен.
— Тебе здорово идет, — засмеялся Бьорн, натягивая джинсы.
— А ты будешь голым? — ревниво спросила Натали.
— Да. Разве я не хорош собой?
— Все будут тебя есть глазами, — проворчала Натали и раскинула руки. — Я, чур, первая.
