Мисс Розетти,
поскольку установленный нами испытательный срок для мистера Гейбриела Хантера истекает, препровождаю Вам видеокассету с записью нового варианта завещания миссис Эльвиры Фидерстоун. Запись, по ее желанию, сделана в моей адвокатской конторе. Миссис Фидерстоун хотела бы, чтобы эту пленку вы просмотрели вместе с мистером Гейбриелом Хантером. Затем мы произведем выплату денег в соответствии с последней волей покойной.
Мой секретарь определит точное время, когда Вы и мистер Хантер сможете прийти в контору для совместного подписания окончательных документов. К тому времени я оформлю Вам доверенность на получение денег со счета миссис Эльвиры Фидерстоун.
Приносим Вам самую глубокую благодарность за помощь в наблюдении за мистером Хантером. Не сомневаемся, что результаты Ваших умозаключений станут веским основанием для справедливого решения вопроса о судьбе наследства, оставленного миссис Эльвирой Фидерстоун.
Искренне Ваш, Джордж Шоу, адвокат.У Энн потемнело в глазах. Итак, день, которого она так боялась и о котором старалась не думать, наступил. Вес это время в душе ее теплилась надежда, что все как-нибудь образуется само собой. Как именно, Энн не знала. Но была почти уверена, что в конце концов все устроится. И только сейчас она с ужасом осознала, что беда неотвратимо надвигается на нее. Ей предстоит направить адвокатам настоящий донос на Гейбриела…
Конечно, после всего, что между ними произошло, она не сможет написать о нем ничего плохого. Но не это главное. Весь ужас создавшегося положения заключается в том, что теперь Гейбриел непременно узнает, что она согласилась шпионить за ним. Узнает потому, что Джордж Шоу вызовет их обоих для окончательного решения дела о наследстве Эльвиры. А там, несомненно, обо всем будет рассказано подробно. Боже, что подумает о ней Гейб! Особенно когда мистер Шоу вручит ей чек в награду…
Ей никогда не удастся убедить Гейба, что она согласилась на условия адвоката, желая помочь Хантеру получить наследство. Гейб и слушать ее не станет.
— Тук-тук-тук! Мы дома? — раздался из прихожей голос Мэри. — Опять не запираем дверь? Ай-ай-ай!
— Проходи, — глухо проговорила Энн, с трудом владея собой.
Мэри взглянула на бледное лицо Энн, всплеснула руками и тяжело опустилась на диван.
— Боже, Энн, что случилось?
— Все кончено…
Энн, глубоко вздохнув, показала подруге письмо адвоката. Та быстро прочла его и отложила в сторону.
— Я ведь говорила тебе! Это должно было случиться. Ты не могла не понимать, что в конце концов Гейбриел все узнает!
— Неужели ты думаешь, Мэри, что если бы я сама все ему рассказала, он бы понял?
Но она и сама не находила себе оправдания. И даже не только потому, что согласилась наблюдать за Хантером. Но, уж согласившись на это, она утратила моральное право вступать с ним в близкие отношения. Она обязана была запретить себе даже думать о нем. Теперь в его глазах она будет выглядеть безнравственной дрянью.
Энн с надеждой смотрела на Мэри, словно та могла ей как-то помочь. Но ответ подруги чуть ли не слово в слово повторил ее самые неутешительные мысли:
— Я все понимаю, Энн. Но все же, согласившись следить за Гейбриелом, ты не должна была вступать с ним в связь. Тебе надо срочно объяснить все адвокату и отказаться от этого поручения. Другого пути просто нет!
— Мэри, я не могу отказаться от поручения. Джордж Шоу с самого начала предупредил меня, что, если я по каким бы то ни было соображениям сделаю это, Хантер автоматически потеряет все права на наследство.
— Но, может быть, еще не поздно все рассказать Гейбриелу?
— Думаешь, он поймет, почему я согласилась за ним шпионить? Поверит, что я делала это для его же блага?
Мэри, не глядя на подругу, неуверенно ответила:
— Думаю, поймет. Я бы поняла…
— Но Гейбриел уже был обманут одной женщиной. И ему будет трудно, просто невозможно поверить, что я не использовала его в корыстных интересах.
Энн попыталась поймать взгляд Мэри, но та отвела глаза и промолчала. Потом она смущенно пробормотала:
— Извини, у меня столько дел… Занятия…
Закрыв за подругой дверь, Энн долго стояла в прихожей, уставившись невидящими глазами в маленькое, выходящее во двор окошко. Она даже не могла думать о том, что же ей предпринять. Ее мучила одна мысль: если бы она оказалась на месте Гейбриела, а он — на ее, поверила бы она ему? Скорее всего, нет. Но тогда ей остается лишь одно…
Да, другого выхода нет. Она должна расстаться с ним. Расстаться сегодня же, как только Гейб вернется. Пусть это будет их последняя встреча. По крайней мере, ей не придется сгорать от стыда под презрительным взглядом Хантера, когда он узнает всю правду в кабинете адвоката.
Итак, решено. Сегодня же вечером она предложит Гейбриелу уехать. Она не очень хорошо представляла себе, как это у нее получится. Наверное, лучше ничего не объяснять. Пусть решит, что он ей надоел, что у нее есть кто-то другой. Одним словом, пусть думает что хочет. Пройдет неделя. Может быть, месяц. И он забудет ее… У него все пойдет по-старому. А у нее?..
Энн вздохнула и посмотрела на часы. До вечера было еще далеко. Значит, предстоят ужасные, долгие часы мучительного ожидания. Впрочем, не съездить ли ей в магазин? Гейбриела там, наверное, нет: он собирался на какое-то важное совещание в своей фирме. А она пока хоть немного отвлечется. Иначе недолго и с ума сойти.
Добраться на костылях до гаража не составило труда. Энн открыла дверцу машины и осторожно села за руль. Поворот ключа. Заворчал мотор. Кажется, все получается. Ворота гаража открываются автоматически. Реле дистанционного управления лежит под ветровым стеклом. Так. Гофрированная железная стена медленно ползет вверх. Путь открыт. Энн нажала здоровой ногой на тормоз. Потом больной — на педаль сцеплений. И вскрикнула от боли. Помедлив немного, нажала снова, но слабее. Болело уже не так сильно. Что ж, в путь!..
Энн остановилась у дверей магазина, заглушила мотор и, опираясь на один костыль, осторожно выбралась из машины. Взгляд ее привычно скользнул по витрине и… Глаза Энн вдруг изумленно расширились, а брови поднялись.
Несмотря на решительное заявление Энн, что магазин «Зверюшки для вас» начнет рождественскую торговлю не раньше конца ноября, витрина сияла, как новогодняя елка. Сверху свешивались стеклянные шары всех размеров и еловые шишки. Слева гонялись друг за другом ватные зайцы и волки из папье-маше. Из-за усыпанной серебряными звездами синей занавески высовывалась голова медведя. В середине витрины возвышался огромный Санта-Клаус, недавно сделанный Энн. Он держался за посеребренные рога северного оленя. У обоих почему-то были лиловые носы. Всю витрину оплетали гирлянды разноцветных лампочек, которые, видимо, загорались по вечерам…
