На этот раз голос не подвел ее, в зале снова установилась тишина.
Лорелея судорожно сглотнула.
— В первую очередь хочу извиниться на свою вспышку. Я действительно сделала все возможное, чтобы не устраивать сцену, тем самым смущая присутствующих. — Она слабо улыбнулась. — Но, поскольку привлекла всеобщее внимание, вы должны услышать все. — Она повернулась к Джеку: — Извини, Джек, но ты не понимал намеков. Я не собиралась говорить с тобой настолько прямолинейно.
Джек пожал плечами, желая оказаться в этот момент где угодно, только не здесь. Лорелея вновь обратилась к присутствующим, отыскав глазами в толпе Донована.
— Я действительно была скверной непослушной девчонкой. И на первом месте у меня была цель выбраться из этого. У меня нет других оправданий, я поставила перед собой цель и перестала замечать, что меня окружают живые люди.
Некоторые проследили за ее взглядом. В толпе наметилась тропинка к Доновану, а сам он начал ощущать на себе тяжесть взглядов. Но Лорелея снова загипнотизировала его, и он не мог высвободиться.
— Я хотела уважения. Мне нужно было, чтобы меня воспринимали не младшей сестренкой Виви. Первым человеком, который это сделал, хотя… — Она тяжело вздохнула. — Я его не совсем правильно поняла. И это моя ошибка. Даже когда он указал мне на нее, я не поняла. У него было — и есть — право сердиться на меня. Мне давным-давно нужно сказать ему об этом. Но не хватало духа. Прости меня, пожалуйста, Донован.
Он смог лишь кивнуть в ответ.
Трясущимися губами Лорелея улыбнулась.
— Понимаю, вероятно, это неожиданно, и, м-м-м, обычно о таких вещах так не сообщают, но… Я люблю… тебя.
Донован почувствовал, как сердце буквально разорвалось у него в груди и стало трудно дышать.
В толпе, будто повинуясь определенному указанию, пронесся монотонный гул «о-о-о!», все повернулись к нему. Теперь уж он должен был заговорить, но все еще не полностью овладел собой.
В зале установилась тишина, и он увидел, как улыбка Лорелеи начинает гаснуть, потом вновь стала ярче, хотя и не потеряла настороженности, когда он пошел в ее сторону. Остановился перед ней, все еще не зная, что сказать. И сделал единственно возможное в подобной ситуации, то, что давно хотел. Крепко обнял ее. Она с легкостью оказалась в его объятиях, не скрывая желания, ее губы прижались к его губам с такой силой, что у него подогнулись колени.
До него доносились неясные приветствия и аплодисменты, но он чувствовал лишь, как Лорелея растворяется в нем, и это придавало силы.
Кто-то, откашлявшись, произнес:
— Не могли бы вы продолжить беседу в более интимном месте?
— Офис Коннора свободен, — подсказала Виви.
Лорелея покраснела, смущенная, тем не менее кивнула сестре. Их пальцы сплелись, и, потянув его в сторону, Лорелея произнесла:
— Сюда.
В спокойном полумраке офиса Донован наконец обрел голос:
— Похоже, ты там устроила целый спектакль.
— Знаю.
— Что они теперь подумают?
Лорелея ухватила его за отвороты пиджака и, шагая назад, потянула к письменному столу. Устроившись там, притянула Донована к себе.
— Если честно, мне все равно.
Подол ее платья поднялся, опасно обнажив ногу.
— Правда?
Лорелея подставила губы для поцелуя.
— Правда.
— Уверена?
— Я выступила с единственной целью: доказать, что они не правы, и добилась этого. Я хотела, чтобы они изменили мнение. Ты считал, что это невозможно. Вероятно, ты прав, и наконец, я поняла: меня это не волнует. Что они могут мне сделать? Вряд ли что-то более плохое, чем могу себе сделать я сама?
— И что же ты сделала?
— Увела тебя. — Лорелея пожала плечами. — Понимаю, я это сделала для тебя, но очень переживала по этому поводу. Я даже не захотела вступать во вспомогательную женскую гильдию, мне показалось, будет несправедливо, если я для этого принесу тебя в жертву. — Она положила руки ему на плечи и нежно водила пальцами по его шее. Затем ее пальцы застыли. — Мне правда очень жаль.
— Мне тоже. Я изменил правила игры в середине партии и ждал, что ты будешь играть по-новому. Ты права в отношении меня. Я напыщенный тупоголовый сопляк.
Лорелея улыбнулась:
— А я дурно воспитанная принцесса, которая переделывает тебя.
Удивленно изогнутые брови. Вызов.
Донован глубоко вдохнул ее аромат. Встретившись с ней взглядом, он произнес то, что все это время пытался отрицать.
— Я люблю тебя, Лорелея.
И немного испугался. Не того, что неверно воспринял чувство, напротив, его тело стало послушнее, а мысли яснее, как только с губ слетели эти вечные слова.
— Я тоже люблю тебя.
Все отошло на задний план, когда он это услышал.
— Я просто хотел, чтобы ты мне об этом сказала до того, как весь Новый Орлеан узнает новость.
Лорелея притворилась, что погрузилась в мысли.
— Есть еще несколько человек, кто об этом не знает. Завтра я этим займусь.
— В зале репортер.
— Знаю. Эвелин Джоунз. Та самая, что рассказывала о моем плохом поведении. Надеюсь, она чувствует себя полностью оправданной. — Лорелея прикусила губу, провела руками по его груди и нащупала пряжку на ремне. — Может быть, стоит дать ей пищу для размышлений.
Людей было немного, только члены семей и друзья. Менее пятидесяти человек в общей сложности. Лорелее приходилось бывать и на более масштабных детских праздниках.
На ней было белое платье, какое надевают невесты, но не пышное. Простое платье-футляр. Виви была единственной подружкой невесты, выглядела она элегантно и изысканно в серебристо-голубом наряде. Оба брата Донована стояли возле него. Таким образом, число гостей было нечетным, но это никого не волновало, кроме фотографа, который ворчал, что фотографии выйдут асимметричными.
Коннор рассмеялся, когда Лорелея попросила у него разрешения использовать его студию под свадьбу, она уже провела там достаточное количество приемов и чувствовала себя наиболее комфортно. Потребовалось некоторое время, чтобы ее семья примирилась с мыслью, что Лорелея не хочет пышной свадьбы в соборе в присутствии половины города. Нельзя сказать, что ее очень беспокоило мнение других людей, но она не собиралась кормить их в то время, как они будут качать головой и перешептываться, обсуждая ее.
Таким образом, свадьба была именно такой, какой ее хотела видеть Лорелея, начиная с очень небольшого списка гостей и заканчивая простыми цветами и любимыми блюдами Донована. Еда была единственным вопросом, который Донован взял в свои руки. Он предпочел бы уехать в Лас-Вегас, но Лорелея полностью отвергла эту идею, и он занялся меню.
