— Тебя-то я прикрою, а вот что буду делать без Аннет, даже не знаю, — улыбнулась Конни. — Но постараюсь справиться.
Дверной звонок прервал всеобщий смех. Ким вскочила.
— Это, должно быть, Эдди. Я договорилась с ним на это время. Пойду открою ему.
Конни было уже не до смеха. Шутливый разговор не угасал, но она его не слышала. Зато она слышала звонкие приветствия Ким и ответный хрипловатый рокот голоса Эдварда. Им, похоже, было что сказать друг другу в уединении холла, и прошло по меньшей мере десять минут, прежде чем они появились в гостиной. Эд подошел прямо к Рудольфу и выразил сердечные поздравления, потом обнял Аннет и назвал ее храброй женщиной. На присутствие Конни он отреагировал лишь едва заметным кивком.
Она смотрела на него в зачарованном молчании, которое находила нелепым в других. Его дрогнувший в улыбке рот, его неспокойное, энергичное тело, его густые волосы — все казалось ей новым и одновременно странно знакомым, словно эти черты всегда были частью ее бессознательного определения мужественности. Вчера ночью, когда он был в вечернем костюме, она сказала себе, что именно формальный наряд придавал ему неотразимый магнетизм. Сегодня он оделся в застиранные джинсы и свободный темно-синий свитер и тем не менее одним своим присутствием как бы доминировал во всей комнате. Впивая в себя его близость, Конни едва сдерживалась, чтобы не подбежать к нему и не умолять хотя бы о минимальном внимании к себе.
Ей хотелось посмеяться над нелепостью своих ощущений. К несчастью, она поняла уже, что влюбленность оставляет мало места для беззаботной насмешки над собой. Головой она признавала, что слишком драматизирует ситуацию. Эмоционально же она поражалась тому, как мог человек питать такие сильные чувства, какие обуревали ее в отношении Эдварда, и выжить при этом. Из сгустившегося вокруг эмоционального тумана ее вырвало чье-то прикосновение к руке. Она повернулась и запоздало сообразила, что Рудольф говорит ей что-то.
— Ну, ты удивлена, Конни?
Не имея ни малейшего представления, о чем он говорит, она спросила:
— Я должна быть удивлена?
— Ты же говорила мне, что Ким ни за что не отговорить от путешествия в Африку.
Конни показалось, что ее сердце разорвет ослепительной парализующей болью. Вот каково бывает, когда все надежды разрушаются одним сокрушающим ударом, подумала она и почувствовала, что все смотрят на нее. Гордость заставила ее собраться с духом и попытаться ответить нормальным голосом. Откашлявшись, она наконец произнесла:
— Ты должен быть очень счастлив, Руд.
Он фыркнул.
— Мексика все же поближе. Мы с Аннет навестим ее, пожалуй, на Пасху.
— Мексика? — растерянно охнула она, уставившись сначала на Ким, потом на Неда. — Вы переезжаете в Мексику?
— Не я, — коротко ответил Эдвард. — Ким.
Подавив вспышку безумной надежды, Конни вдруг сообразила, что упустила нечто важное в разговоре. К сожалению, она не могла ни о чем спрашивать, не разоблачив себя, что ничего не слышала с момента прихода Эдварда.
— Почему ты выбрала Мексику? — спросила она Ким, надеясь, что вопрос не покажется неуместным.
— Меня убедил Эдди. — Ким взяла его под руку и взглянула на него с обожанием. — Он связал меня со своим другом, который руководит лабораторией в Монтерее — это ведь второй по значению город Мексики. Лаборатория проводит исследования по всей стране и поддерживает отношения со Стенфордским университетом, поэтому я смогу участвовать в действительно важных исследованиях на местности и одновременно работать над докторской диссертацией.
— Это просто замечательно, — ровно сказала Конни, постаравшись не показать охватившего ее исступленного облегчения.
Нед не женится на Ким.
Она изобразила рассеянную улыбку.
— Похоже, я упустила шанс стать к Рождеству вице-президентом "Неограниченных услуг". Ты была последней надеждой в устройстве женитьбы Эдварда.
— Я полагаю, женщины выстроятся в очередь на тротуаре у нашего агентства ради свидания с ним, — сказал Рудольф, лукаво взглянув на нее.
— Спасибо за помощь, — поблагодарил ее Нед. — Но я снова подумал об Элис. В глубине души я понял, что она — самая подходящая кандидатура для меня. Вероятно, все дело в ее удивительно рыжих волосах. Я всегда был не безразличен к рыжеголовым. Думаешь, тебе удастся устроить нам свидание?
— Совершенно невозможно, — ответила Конни. — Я уверена, что вы абсолютно не подходите друг другу.
— Но почему? Судя по описанию, она как раз та, которую я ищу.
— Два дня назад ты сходил с ума от Ким и считал, что у Элис слишком ответственная работа! Да что с тобой приключилось, Эдвард?
Аннет, Ким, Рудди и Нед заговорили одновременно. В конце концов Нед заставил слушать себя:
— Надеюсь, Элис согласится выйти за меня, если даст мне шанс объяснить мое видение нашего общего будущего…
— Ты впервые услышал о ней лишь два дня назад! — возразила Конни, раздраженная его поведением и еще более раздосадованная воскресением несуществующей Элис.
— Какое отношение имеет время к романтике? — рассеянно спросил он. — Элис отвечает всем моим требованиям.
— Смехотворно даже подумать, что можно выбрать жену, подогнав какую-либо женщину под заранее составленный список требований, словно подбирая занавески для ванной комнаты. "Они должны быть голубыми, без рюшей, и чтобы их можно было стирать в машине".
Рудольф рассмеялся, но Эд взглянул на нее сразу потемневшими и напряженными глазами.
— Предлагаю тебе сделку, Конни. Ты приведешь Элис сегодня ко мне домой, и я гарантирую, что тебя поразят результаты. Разве ты не хочешь стать вице-президентом к Рождеству?
Конни следовало бы избегать скользкой почвы обмана, но ее язык высказал роковое согласие, прежде чем мозг мог остановить ее.
— Договорились, — сказала она. — Ты хочешь Элис, ты ее получишь. В девять вечера у тебя.
— Эй, подождите, — запротестовала Аннет. — Ни одна женщина не согласится пойти на первое свидание в дом незнакомого мужчины.
— Об этом не волнуйся, — заверил ее Нед. — Конни придет с ней, чтобы убедить ее, что я не кусаюсь. Ведь так?
— Я приду, — подтвердила Конни. — Можешь на меня рассчитывать.
Конни пригладила ладонями свои джинсы и подождала, пока бабочки в ее голове не перестанут стучать крылышками в виски. Но они не успокаивались. Сегодня вечером даже собственная голова отказывалась подчиняться ей и облегчить ей жизнь.
Кабинка лифта была обшита задымленным стеклом, и она пялилась на свое тусклое отражение в напрасной надежде, что вдруг станет в десять раз привлекательнее за время короткого подъема на этаж Неда. К сожалению, ни одна добрая фея не взмахнула волшебной палочкой. Она выглядела так же, как всегда. Возможно, даже так же, в отчаянии подумала она, как в шестнадцать лет, когда Эдди отверг — на берегу реки — ее переполненное любовью сердце.
