И Никола смолкла, охваченная волнением.
Курт вел машину уверенно. Чтобы избежать пробок на улицах, он поехал по набережной и вскоре выскочил на загородную магистраль, идущую в восточном направлении.
— Ты все это знала, но мне не говорила. Очевидно, у тебя были на то причины. Какие? — спокойно спросил Курт.
— Я хотела тебе рассказать все перед своим отъездом из Лозанны.
— Правда?
— Поскольку Диане удалось убедить меня, что ничего плохого они с Антоном не делают и на скандал не идут, я обещала ей дать время, в течение которого они могли бы доказать тебе свою правоту. Они действительно любят друг друга и имеют право на счастье… Встречалась я и с Антоном Пелерином. Убеждена — у него честные намерения!
— Ты встречалась с ним? Когда? Где?
— Он однажды позвонил на виллу, когда тебя не было: Антон видел, как ты уехал. Мы назначили встречу в одном из кафе. Пелерин не хотел говорить мне, где Диана, но я настояла. Я сказала ему также, что нечестно скрывать от тебя их местопребывание, даже если они и не намерены сейчас возвращаться.
— Тем не менее ты тоже скрыла это от меня.
— Я не собиралась этого делать, пока не встретилась с Дианой. Я надеялась убедить ее в необходимости установить с тобой контакт. Но она переубедила меня: сказала, что нужно выждать. Они оба доверяют мне. Я не могла их подвести.
— А когда и где ты встречалась с Дианой?
— Ты возил своих гостей на завод в Невшателе, а я ездила в Монтре, в этот самый «Пансион Ароза».
— Так что когда я показывал тебе свое обращение к Пелерину, ты спорила со мной «с позиции силы»: знала, что я не должен ждать ответа? — Курт помолчал. — Скажи откровенно: на чьей стороне ты была все это время и на чьей стороне сейчас?
У Николы мурашки пробежали по телу от того язвительного тона, которым Курт произнес этот вопрос. Но она не успела ответить на него: Курт притормозил у телефонной будки, стоявшей у обочины дороги.
— Я хочу сделать два звонка, — сказал он. — Один — во дворец, чтобы предупредить, что я вынужден отбыть по срочным делам. Второй — в полицию Монтре. Может, там есть более полные сведения о пожаре. А ты тем временем продумай свой ответ на мой вопрос. Пожалуйста! Он мне очень нужен!
Возвратившись, Курт на большой скорости погнал машину на место происшествия.
Наступила минута молчания, нарушить которое должна была Никола.
— Ты, конечно, имел полное право задать такой вопрос. Отвечу: на стороне обоих. И ты это знаешь. Ты ведь уже как-то обвинял меня в том, что я наполовину на стороне Дианы. А она обвиняла меня в том же в отношении тебя. Я и ей сочувствую, и тебе верна. Это нелегко. Но по крайней мере я знаю, что сделала все, о чем ты меня просил, — как могла. И если бы я не заболела, то выполнила бы свои обязательства перед тобой — до конца!
— О, как точно ты выразилась! — согласился Курт. — Действительно, ты соблюла каждую буковку договора, который я предложил! Мне не в чем тебя упрекнуть! Если я правильно тебя понимаю, ты хочешь сказать, что по этому договору ты вовсе не брала на себя обязательств отказываться от личных эмоций, всевозможных интрижек или быть абсолютно преданной мне, так?
В словах Курта было столько жестокого, столько желчного, что Никола не выдержала:
— Ты ли не пользовался моей преданностью?! Да я еще никому не служила так преданно, как тебе! И никаких интриг против тебя не строила! Да, я кое-что скрывала от тебя, но в конце концов обязательно собиралась рассказать. Я лишь стремилась выиграть время для Дианы, только и всего! А что касается остального, я выполнила свою роль — ты сам это признаешь. Так что не знаю, чего еще ты хочешь от меня?!
— Ну, где уж тебе!
Этот ядовитый укол Курта не задел Николу — она была слишком занята собственными переживаниями.
— Сейчас, конечно, другая ситуация: произошло несчастье, которое я не могла предвидеть. Поэтому пришлось вызвать тебя с выставки, просить твоей помощи Диане во всех вопросах, хотя ты к этому еще не готов… Да, если бы не этот случай, ты сделал все, чтобы избежать скандала. А теперь посыплются вопросы. Пресса зашевелится, да и Жезина Сильбер потребует объяснений по поводу твоего отсутствия на выставке. Особенно когда узнает о Диане… Да, я вызвала тебя!.. А может, ты считаешь, что я должна была со всем справиться одна? Не надо было паниковать и нестись к тебе? А если бы я не обратилась к тебе сейчас, как бы ты это расценил? Как доказательство полной преданности, которой, по-твоему, ты еще не ощутил в полной мере? Или как свидетельство моих новых интриг против тебя? Интересно — как?
Никола знала: обвинения, которые она сейчас выдвигает против Курта, жестоки и беспочвенны. Просто уже много всего накипело у нее на сердце, трудно было стерпеть боль — вот она и пошла у них на поводу… Никола взглянула на профиль Курта и увидела, как напряглись в вымученной улыбке его губы и подбородок.
— Ты закончила? — менторски спросил он. — Если да, то позволь прояснить два момента. Во-первых, если бы ты не поступила так, как ты это сделала сегодня, а решила бы действовать в одиночку, то я расценил бы это как вероломство и никогда не простил бы тебя. И во-вторых, не имеет никакого значения, разразится скандал или нет, коль скоро речь идет о жизни Дианы. О да, есть и третий момент. Можешь проглотить свой выпад по поводу того, что мне придется «объясняться» с Жезиной. Дело в том, что этим вечером она вовсе не оказывала мне никакой помощи во дворце. Ее вообще там не было!
— Не было? Но почему?
— Потому что она решила покинуть Лозанну и улетела дневным рейсом в Бейрут. Грегор Сильбер последует за ней завтра… Ты же смотрела телевизионные репортажи с выставки. Если бы Жезина была там, уж операторы-то не пропустили бы ее.
— Я обратила внимание, что ее не видно, но не могла ничего понять… А когда же она решила улететь? Ведь мне Жезина писала…
— Вчера по ее предложению мы с ней ужинали без кузена. После чего она и пришла к такому решению.
— А как же ты?
— Мы с Жезиной больше не будем встречаться.
«Как это понимать?» — подумала Никола, а вслух растерянно произнесла:
— А я думала, вы в следующем месяце встречаетесь в Лондоне.
— Если и встретимся, то только по делу. И больше никак. Это второе расставание — навсегда! — Курт помолчал, потом спросил: — Почему же ты не рассказала мне, как Жезина разузнала, что ты не Диана?
Никола глубоко и неровно вздохнула.
— Это она вчера тебе поведала?
Он кивнул.
— Как она тебя подловила, а ты во всем призналась. Но почему, почему ты умолчала об этом?
Никола не могла сказать Курту всей правды! Ведь, любя его, она не хотела, чтобы Курт чувствовал себя зависимым от Жезины. Если бы все пошло так, как того хотела Жезина, то ей не потребовалось бы прибегать к полученным сведениям и использовать их против Курта. Николе было немыслимо признаться: «Да потому что я любила тебя и хотела выиграть для тебя время — точно так же, как и для Дианы!» И она, запинаясь, проговорила:
