— Как вы поживаете? автоматически приветствовала их Лиз.
— Миссис Лангдон.
Доктор Тинсдейл был постарше, крупный муж чина, примерно лет шестидесяти с белоснежной бородой и усами. Он ласково улыбался ей, яркие синие глаза блестели.
— Присядьте, пока я приготовлю выпить, предложил им Джон.
Лиз последовала за гостями. Когда она садилась на диван напротив них, пластиковый костюм вдруг сильно зашуршал.
Она посмотрела на своих гостей. Оставалось только надеяться, что они ничего не слышали, но на лице молодого доктора Джейсона Ирвинга явно промелькнуло удивленное выражение.
Лиз захотела отвлечь его внимание и быстро спросила:
— Вы тоже педиатр, доктор Ирвинг?
Ей стало противно от такого идиотского вопроса. Конечно, педиатр, иначе, зачем он участвует в съезде педиатров?!
— Да, — он вежливо кивнул головой, специализируюсь в детской психиатрии.
— О! — слабо сказала Лиз, ей не нравилось, как он смотрел на нее. Хорошо, что появился Джон со стаканами, и доктор Ирвинг отвлекся.
— Это для тебя, Лиз, — сказал Джон, подавая ей бокал белого вина.
Она потянулась за стаканом и остановилась, потому что опять раздалось шуршание. Лиз сжала зубы и ухватилась за тонкую ножку бокала.
Она старалась сделать вид, что не слышит ни какого треска. Лиз посмотрела на Джона, он подавал питье и не осознавал трудностей своей жены. Неужели он так занят своими двумя коллегами? Она посмотрела на парочку, сидящую на диване, и увидела, как пристально смотрит на нее доктор Ирвинг. Кто такие эти мужчины? Насколько важны они для Джона? И почему? Они были из разных штатов.
— Вы работаете, миссис Лангдон? — спросил ее молодой врач.
— Да, — холодно ответила ему Лиз, она была поражена своим ответом, — только я не получаю плату за свою работу.
— О, так вы сидите дома?
Ей хотелось убить его за снисходительную улыбочку.
— Конечно, меня же здесь нет, не правда ли? — криво улыбнулась ему Лиз.
Она увидела, как зашевелились от смеха усы доктора Тинсдейла. Ей сразу стало лучше. Хотя бы один из них обладал чувством юмора. Мистер Тинсдейл, к тому же, прекрасно знал, как следует вести себя в гостях.
Он предложил деловой разговор, обсуждая повестку дня, и Лиз позволила, наконец, себе откинуться на диван и несколько расслабиться. Тридцать минут показались Лиз вечностью. Но вот мужчины закончили разговор и раскланялись.
Лиз тоже встала. Ей хотелось, чтобы гости поскорее ушли, и было совершенно наплевать на то, что психиатр смотрит на нее, как будто ей предстоит стать его очередным пациентом.
Она только боялась, не слишком ли заметно облегчение, с которым она бросилась их провожать. Однако ей понравился доктор Тинсдейл.
Как только за ними закрылась дверь, Джон повернулся к ней.
— В чем дело, Лиз? Ты так странно и недружелюбно вела себя.
Лиз нахмурилась, ей стало жаль себя. Недружелюбно вела себя! Черт возьми, как она может нормально вести себя, будучи упакованной в целлофан, который трещит при малейшем ее движении?! Она была без туфель, и этот молодой психиатр изучал ее так, как будто она новая разновидность психического больного и может пригодиться ему для диссертации, а ей при этом было нужно делать вид, что она ничего не замечает к своему ужасу, Лиз зарыдала. Она была так же удивлена, как Джон.
— Лиз! — Ему стало стыдно. — Не плачь, я не хотел обидеть тебя.
Он быстро подошел к ней, крепко обнял и сел на диван. Он покачивал ее и прижимал к груди.
— Не плачь, дорогая Лиз. Не плачь, моя любимая. Он нежно поцеловал ее влажную щечку. — Прости меня, — икала Лиз. — Это произошло из-за бикини…
Она судорожно вздохнула.
— Бикини? — Джон еще теснее прижал Лиз к себе и пригладил растрепанные волосы на ее мокром, несчастном и красном лице. — Ты купила бикини?
— Нет, — Лиз снова вздохнула. — Понимаешь, я прочитала… — Она помолчала и потом выпалила: — Я хотела встретить тебя у дверей в целлофановых бикини, с соблазнительной улыбкой, и больше ничего. Когда ты привел с собой этих мужчин, мне пришлось напялить джинсы и свитер прямо на целлофан.
— Поэтому ты так долго не открывала дверь? — У него начал дрожать голос.
— Я шуршала, когда двигалась, — зарыдала Лиз. — А этот чертов психиатр так внимательно наблюдал за мною.
К ее ярости, Джон начал дико хохотать.
— Джон Лангдон, — заорала Лиз, — не смей смеяться надо мной!
Лиз протестовала, а Джон продолжал смеяться. Лиз схватила подушку в виде сердечка и начала колотить его подушкой по голове.
— Лиз! — Он схватил ее за руку, повалил на подушки и улегся на нее. Ее руки оказались под его сильным телом.
— Успокойся, извини, я не хотел тебя обидеть. Губы у него искривились, и она почувствовала, как трясется его тело.
Он постарался замолчать и продолжал:
— Великолепная идея, и мне жаль, что я все испортил. — Он нежно поцеловал ее красный нос. — Никогда прежде мне не приходилось видеть целлофановые бикини!
Лиз подозрительно заглянула в его темные-темные глаза. Они искрились смехом, но он тщательно старался скрыть его, и Лиз невольно улыбнулась.
— Мне тоже кажется, что вышло все так забавно, — нехотя согласилась она.
— Бедная моя рыбка! — Он начал ласкать ее ухо. — Обещаю тебе, что завтра приду домой один, и ты сможешь поразить меня, ладно? М-м-м.
Он начал целовать ее шею.
— Согласна! — Лиз начала извиваться под ним, ей была так приятна немедленная реакция его тела.
— Но сейчас, — сказал он недовольно и с сожалением, — мы должны идти на ужин с Кэрол и Гари. И если мы опоздаем, то они обязательно поднимутся к нам!
— Мы можем не открывать им, и тогда они уйдут без нас…
Рука Лиз проползла под пояс и начала продвигаться под резинку его трусиков.
— Ты считаешь, так можно остановить Кэрол? — скептически спросил ее Джон.
— Нет, — согласилась Лиз, — но готовься, завтра ты не убежишь, Джон Лангдон!
— Я уже затаил дыхание… уж, что касается остального…
Джон помог ей подняться на ноги.
— Алло? — хрипло ответила Лиз, подняв трубку розового телефона.
— Лиз? Это ты? — спрашивал напористый голос Кэрол.
— Нет, не я.
— Ради Бога, просыпайся, Лиз! Уже одиннадцать часов. Как ты можешь столько спать?
Если бы Кэрол знала, как она провела ночь! Она поглубже зарылась в розовые атласные простыни. Ее новый пластиковый наряд произвел просто фурор! На искусанных губах появилась довольная улыбка.
— Лиз, не смей больше засыпать!
— Почему? — зевнула Лиз.
— Потому что очередное собрание отменили в самый последний момент, и они свободны почти до двух.
