Вада слышала все, что он говорил, но не способна была думать ни о чем, кроме того, что она спасена.
Ее молитвы были услышаны!
Пьер пришел за ней! Он спас ее! Весь ужас черной мессы, которую служили над ее обнаженным телом, ужас, внушенный десятками обращенных к ней рук, злая сила, словно дохнувшая ладаном, парализовавшая ее, — все рассеялось.
Она спасена от этого кошмара и теперь в безопасности!
Пьер рядом с ней, а все остальное не имеет значения. Не нужно больше заставлять себя не потерять сознание и следить за тем, что происходит вокруг.
Впоследствии Вада едва могла припомнить, что происходило дальше. Когда она окончательно пришла в себя, то увидела, что Пьер, держа ее на руках, поднимается по узкой лестнице в свою студию. Кучер прошел вперед, чтобы открыть им дверь, и Пьер, внеся Ваду, уложил ее на постель.
В студии было темно, но окно оказалось не зашторено, и через стекло Вада видела звезды, ярко сверкавшие на небе.
Расплатившись с кучером, Пьер зажег масленую лампу, и мастерская озарилась мягким золотистым светом. Он подошел к постели и долго с нежностью смотрел на девушку.
— А сейчас, моя милая, — сказал он мягко, — мы должны вдохнуть в тебя жизнь. Прежде всего я не хочу видеть на тебе это одеяние: оно было на тех богохульниках.
Пьер снова взял ее на руки, и Вада не представляла, что он собирается делать. А он откинул покрывало и уложил ее на простыни, осторожно прикрыв одеялом. Потом так ловко стянул с нее злополучную мантию, в которую она все еще была закутана, что ее нагота осталась для него совершенно скрыта.
Пьер хорошенько укрыл Валу, подтянув край простыни к подбородку, и сказал:
— Я приготовлю тебе кофе в моей маленькой кухне, а пока оставлю тебя совсем ненадолго.
Он вышел, унося мантию, и вскоре Вада услышала звук льющейся из крана воды и звон чашек.
Она не знала, сколько должно пройти времени, прежде чем силы снова к ней вернутся. Хотела пошевелить руками, но из этого ничего не вышло. Затем попыталась что-то произнести, но все закончилось безуспешно, — она не могла выдавить из себя ни звука.
Ей показалось, что Пьер отсутствует слишком долго, но как только он появился, тревога улетучилась. Пьер подошел к постели и поставил на стоявший рядом маленький столик чашечку черного кофе.
— А сейчас я хочу напоить тебя с ложечки, — проворковал он, словно разговаривал с маленьким ребенком. — Пожалуйста, попытайся сделать несколько глоточков кофе, моя дорогая, чтобы побыстрее освободиться от наркотика, которым опоили тебя богохульники.
Говоря так, Пьер сел на постель, спиной оперся о подушки, затем очень осторожно левой рукой обнял Валу за плечи и привлек к себе. Наполнив ложечку, он поднес кофе к губам девушки. Сначала она думала, что не сможет даже разжать губы, но Пьеру как-то удалось влить в нее кофе.
Вада языком ощутила его приятный вкус и, к своему удивлению, проглотила жидкость, сразу ощутив тепло в горле.
Медленно, терпеливо Пьер поил Валу из ложечки, пока кофе в чашке не уменьшилось наполовину. Вада глубоко вздохнула.
— Пьер, — произнесла она с трудом, неуверенно. Ее голос звучал слабо и не так, как обычно, но это уже было огромное достижение.
Пьер крепче обхватил ее.
— О, ты уже можешь говорить! — обрадовался он. — Это превосходно, моя милая! Попытайся еще разок! Ну, давай!
Спустя час к ней стали возвращаться силы. Она слегка повернула голову, затем пошевелила пальцами и, наконец, задвигала рукой.
Раньше Вада и представить себе не могла, что мужчины бывают такими добрыми и нежными, каким оказался Пьер. Он сварил еще кофе и попросил ее выпить маленький стаканчик бренди, разбавленного водой.
Вада была счастлива: Пьер рядом, совсем близко, ухаживает за ней, и ее уже не так сильно пугали онемевшие на время руки и ноги.
Но где-то в глубине еще жил страх от всего, что с ней произошло.
— А что они хотели… сделать со… мной? — спросила она, когда наконец смогла хоть как-то произнести целую фразу.
— Я узнал от человека, которого зовут Лео Таксиль, — он не один год занимается разоблачением черной магии во Франции, что Гаита пытается отделить душу, дух от тела и заменить его простейшим началом.
— А разве это возможно? — шепотом спросила Вада.
— Ну, конечно же, нет! — быстро ответил Пьер, — но после того, как сатанисты принимают наркотики и при этом выпивают много вина, у них начинаются галлюцинации, и в результате в своем воображении они видят многое из того, что хотят увидеть.
— Они взывали к сатане. — Голос Вады дрожал.
— Да, но ведь ты должна была быть без сознания, — произнес Пьер и спросил:
— Как все это происходило?
— Вино… которое они заставили меня пить… было такое отвратительное… и я боялась выпить слишком много, — попыталась объяснить Вада.
Она умолкла, затем стала медленно рассказывать Пьеру, как ей удалось обмануть маркиза и его единомышленников, поверивших, что она выпила содержимое кубка, как за обедом разыграла сценку, будто увидела птичку на противоположной стене, и своей уловкой отвлекла их внимание.
— Почти все вино из кубка я вылила на пол, но на дне осталось несколько капель, и мне все-таки пришлось их выпить, мне показалось неприличным отказаться… сделать то, о чем они… меня просили.
— Ты вела себя настоящей умницей, моя малышка! — утешил девушку Пьер. — Но пожалуй, лучше бы ты полностью потеряла сознание. Я бы все равно тебя спас!
— Я молилась, чтобы Бог защитил меня и чтобы ты пришел ко мне, — призналась Вада.
— Твои молитвы были услышаны. Я думаю, моя дорогая, что твой ангел-хранитель очень четко сработал сегодня вечером: ведь я случайно зашел в «Солей д'Ор» повидать Дешана.
Пьер глубоко вздохнул.
— Я чуть было не пошел домой после того, как пообедал в кафе «У Людовика».
— Видимо… интуитивно… ты почувствовал, что я тебя зову… что ты мне нужен, — проговорила Вада.
— Если бы мое чутье сработало должным образом, я прежде всего не позволил бы тебе идти на обед с Гаитой.
— Не надо… сейчас об этом, я же… спасена! Вада сказала это очень уверенно, и Пьер охотно подтвердил:
— Ты в полной безопасности, это точно. Они замолчали. Через несколько минут Вада тихо спросила:
— Ты думаешь… они могли что-то сделать со мной? Мне было так страшно.
— С твоим мышлением они бы не справились, если бы ты сама не захотела изменить свои убеждения. Я всегда считал, что многие, верящие в дьявола как своего духовного покровителя, доведены до этого безумия излишествами, которым предавались, или слабоумны от рождения. Переведя дыхание, Пьер продолжил:
