пока не надоем тебе, а потом вернусь к своим делам.
– Что-то случилось? У тебя всё в порядке?
– Не волнуйся. Всё как часто бывает в последнее время и без изменений.
– Раз у тебя есть двенадцать часов, мы едем домой, оставляем там подарки и цветы, и в ресторан. Если не напьёмся, то хотя бы поужинаем. Я с отъездом Максима живу на сухом пайке. Поехали.
Они сели каждый в свою машину и поехали в квартиру Ксении. Дмитрий помог с цветами и подарками. Пока хозяйка расставляла в вазы букеты, гость обошёл квартиру.
– Митя, почему вы не приезжали так долго? Мы виделись в ноябре, а сейчас июнь.
– Вы уехали на Новый год, а больше праздников и не было, кроме Женского дня. Три дня я решал проблемы отца. Да, и чем старше мы становимся, сестра, тем мне обиднее, что ты до сих пор одна. Может, хватит ждать свой идеал и осмотреться вокруг?
– Митя, у меня всё нормально и нет повода жаловаться на судьбу. Мне нравится работа, у меня есть семья, машина, квартира, нравится мой отдых, увлечения. Я довольна таким «одиночеством». Я не хочу заводить новые знакомства, мне хватит старых и проверенных друзей.
– Ты боишься повторить ошибки?
– Я давно ничего не боюсь, никому ничего не доказываю, знаю, чего хочу, и меня не смущает чьё-то мнение о моей персоне. Я далека от идеала и совсем не стремлюсь изменить мир, который меня окружает.
– Обещаю больше не затрагивать эту тему. Как Максим?
– Боюсь сглазить, но хорошо. Знаешь, после этого похищения, мы стали ещё роднее. Я, сама того не ожидая, назвала его сыном. Он так радовался, и теперь, когда мы одни, называет меня мамой, так робко и так стеснительно. Мальчишке пятнадцать лет, а он и не знал почти этого слова. В детстве ещё говорил: «Это Ксюша, она мне как мама», потом только Ксюша, а с лета прошлого года я для него и его друзей стала Сеней.
– Зубы не заговаривай. Что за похищение? Кого похищали?
– Мить, это было месяц назад. Не стоит эта история внимания.
– Рассказывай обо всём.
– Ну, хорошо, не сердись, – сказала она и коротко рассказала о событиях конца мая.
– Почему ты мне не позвонила, когда попала в больницу. Ты мне перестала доверять?
– Я перестала тебя расстраивать. Сколько можно плакаться тебе в жилетку? Митя, всё обошлось, я через неделю была уже дома. Не сердись.
Ужин в ресторане затянулся. Они танцевали не первый танец, когда Ксения поймала себя на мысли, что танцуют они впервые. Ещё никогда они не танцевали вдвоём. Были случаи, когда Митя, утешая, часто обнимал её, и она помнила его руки, но они никогда не касались так нежно. Она положила ему на грудь свою голову и почувствовала как дорог ей этот молодой мужчина. «Только музыка и любовь делают человека счастливым», – вспомнила она когда-то услышанную фразу.
Такси доставило их из ресторана домой около одиннадцати вечера.
– Как же я устала от этих каблуков, – присев на диван и сняв туфли, жаловалась Ксения.
– Ты редко в них ходишь, хотя на каблуках ты выглядишь сногсшибательно, а это требует жертв. Ты что-нибудь хочешь?
– Спасибо тебе за вечер, – улыбнулась она. – Я иду спать.
– Прими душ и отдыхай. Уеду рано, а доберусь – позвоню. Спокойной ночи, – сказал он, направляясь в комнату Максима.
Ксения приняла душ, погасила свет и прошла к себе, прикрыв дверь. «Я сказала Мите, что ничего не боюсь. Боюсь! Боюсь себя, боюсь, что не справлюсь со своими чувствами, – думала она, лёжа в кровати. – Когда началась моя любовь к нему? У него уже была и есть Наташа. Митя слишком порядочный, да и мне нельзя падать в его глазах. А если это не любовь, а интерес и желание заполнить пустоту рядом с собой? Митя не заслуживает такого отношения. Господи! Как же трудно делать вид, что у меня всё в порядке и при этом желать оказаться в его объятиях, почувствовать его дыхание, его руки и губы», – думала она, поднимаясь с кровати и подходя к окну, из которого струилась прохлада. Летняя ночь опустилась на город, но он ещё не спал. Лунный свет слегка освещал спальню, и в светильнике не было необходимости. Все мысли были обращены к Дмитрию. Тихий стук в дверь прервал их.
– Входи, я не сплю, – предложила Ксения, не поворачивая головы.
– О чём думаешь? – спросил он, положа руки ей на плечи.
– Если скажу: о тебе, поверишь? – повернув голову на бок, улыбнулась она.
– Я тоже думаю о тебе. Думаю больше, чем хотелось бы, – ответил он, развернул её к себе лицом и прижал к груди. – Прости, я не вручил тебе подарок. Здесь образ святой Ксении, – он положил футляр на подоконник. – Будет у тебя ангел-хранитель. Ксюша, ты не волнуйся, я сейчас уйду.
– Спасибо, – ответила она каким-то чужим голосом. – Ты всегда меня понимал, но не сейчас. Останься, – сказала она, глядя ему в глаза, в которых отражался лунный свет, и сама испугалась своих слов.
Дмитрий поцеловал её нежно. Поцелуй был не долгий, но далеко не братский. За ним последовал ещё один и ещё. Он снял с её плеч ночную рубашку, и она стала спадать. На мгновение она задержалась на бёдрах Ксении, сделав её похожей на ожившую статую. Он смотрел на неё, переводя взгляд сверху вниз. «Какая ты красивая», – сказал негромко, и тот же путь проделали его руки. От его жаркого поцелуя, на который ответила, перехватило дыхание. Казалось, что земля уходит из под ног, а сердце сейчас выскочит из груди. Рубашка упала на пол. Ксения почувствовала, что с ней твориться что-то странное. Она стояла неподвижно, а где-то в глубине сердца рождалась трепетная нежность. Её никогда не боготворили прежде. Никогда в жизни она не испытывала такого удивительного желания – отдать себя. Она почувствовала его дыхание, мир перевернулся, и её понесло куда-то далеко. Туда, где правят только чувства. Самовольное тело и отключенный разум не стремились «воссоединиться». Парение в невесомости сменилось падением в бездну. Они уснули, не разжимая объятий, с улыбкой на лицах.
За окном занимался рассвет, когда Дмитрий, смотревший на спящую Ксению минуты три, разбудил её поцелуем.
– Ксюша, мне нужно ехать. Прости, я не смог молча уйти, – говорил он, присев на край кровати, гладя её по голове. – Это была лучшая ночь в моей жизни.
– Ты кофе выпил? – спросила Ксения, садясь и прикрываясь простынёй.
– И кофе выпил, и душ принял, – улыбнулся он, беря её ладонь в свои руки. – У
