И хотя Павел говорил спокойно и ровно, я буквально ощущал кожей его неприязнь, растущую прямо пропорционально времени нашего разговора. Мне показалось, что ещё немного, и он скажет мне, чтоб я проваливал подобру-поздорову. Вот только узнать, случилось бы так или нет, мне не довелось — из дверей вышла Марина с сумкой в руках.
— Я готова, — с энтузиазмом, от которого мне стало не по себе, сообщила она.
— Марин, ты уверена? — спросил у неё Павел.
Она кивнула, сдерживая улыбку. Господи, она реально сумасшедшая! ещё и про визиты к психиатру говорила мне в магазине.
— Марин, зайди, пожалуйста, на минутку.
Девушка не двинулась с места, радость на лице сменилась настороженностью. Я бы мог поспорить, что вернуть её в квартиру получилось бы только с применением физической силы. Но мне пришлось удивиться. Стоило Павлу произнести:
— Я прошу тебя. Мы просто поговорим. Мы не закончили, — и Марина, ещё минуту назад демонстрирующая решимость оставаться на площадке что бы ни случилось, покорно скрылась за дверью.
— Ваш паспорт?
— Что? — переспросил я, прекрасно понимая, что не ослышался.
— А вы думали, я просто так отпущу дорогого мне человека неизвестно с кем?
— У меня нет с собой паспорта. Водительское устроит?
— Давайте.
Я достал из кармана пальто кошелёк, вытащил из него удостоверение и протянул Павлу.
— Максим? — мне почудились нотки удивления в его голосе.
— Что-то не так?
— Да нет, — ответил он, щёлкая на камеру смартфона мой документ. — Вы мне место жительства скажите и где работаете.
— А вы, вероятно, в структуре МВД трудитесь? — буркнул я, убирая права и ища визитку в отделении кошелька.
— И близко не угадали, — усмехнулся он.
Когда Павел взглянул на визитку, то изменился в лице:
— Ещё и детский хирург! Бывает же такое, — произнёс он, не глядя на меня и будто озвучивая свои мысли.
Я так и не понял, чем его зацепила моя профессия. Может, он просто посчитал, что человек, неприятный ему недостоин её. Не знаю. Его высказывание ответа не требовало, а допытываться до того, что он имел в виду, у меня не было ни малейшего желания. Единственное, чего мне хотелось — быстрее покончить с этим допросом и вернуться к сыну и Рите. Записав мой домашний адрес в смартфон, Павел потерял ко мне всякий интерес и зашёл в квартиру. Через пару минут он вышел оттуда уже с Мариной. Проводив её до машины, он дал ей последнее напутствие:
— Если что-то случится, сразу же звони.
Глава 19
Как только мы оказались дома, Лисёнок потащил Марину в свою комнату, чтобы показать новые игрушки. Я ещё никогда не видел сына таким возбуждённым: он тараторил без умолку, то и дело хватал Марину за руку и счастливо заглядывал ей в лицо. Она же рассеянно улыбалась в ответ и некоторым удивлением осматривалась по сторонам.
От Риты буквально веяло холодом, будто она отгородилась от меня стеной изо льда. Она осталась, чтобы помочь разобрать продукты. Её плотно сжатые губы сдерживали слова, но резкие движения рук говорили о многом. Я обнял её за плечи, но она вместо того, чтобы расслабиться, застыла, а батон, который она только что вытащила из пакета, выпал из её рук.
— Я не понимаю тебя. Пытаюсь понять, но не могу. Что ты творишь? — одними губами прошептала она.
— Ты ведь видела сама. Лисёнок…
— Лисёнок — ребёнок, а ты взрослый мужчина. Всё зависело только от тебя, — она обернулась, и в её голосе засквозило отчаяние: — Максим, она даже не очень-то и похожа на Марину. Цвет глаз, цвет волос — да, но черты лица совершенно другие. Лёгкое сходство есть, но не более того. Лисёнок верил, что его мама вернётся. Во что веришь ты?
— Это временно.
— Подумай о сыне. Ты уже запутался в своей лжи.
— Он поймёт меня, когда вырастет.
— Вряд ли ты сам себя понимаешь.
— По всей видимости, ты завтра не придёшь.
— Да. Мне больно смотреть на этот спектакль.
— Мама очень хотела с тобой познакомиться.
С её губ сорвался сдавленный стон:
— Бедная женщина! Как ты собираешься объяснять происходящее ей?
— Она поймёт.
Рита промолчала, только горькая усмешка изогнула её губы.
В дверях я подал ей пальто и наклонился, чтобы поцеловать в щеку на прощание. Она отстранилась.
Между тем Лисёнок и Марина устроились на кровати в спальне, уже год только моей. Лисёнок успел переодеться в пижаму и теперь жался к Марине, слушая сказку. Мне не понравилась увиденная картина, слишком уж свободно вела себя эта женщина в моём доме. Она сидела так, как любила Марина, опершись на спинку кровати, подложив для удобства подушку. Одной рукой она прижимала к себе моего сына, другой переворачивала страницы книги, лежащей у неё на коленях. Прервавшись, она взглянула на меня без малейшего намёка на смущение и вернулась к чтению. Лисёнок не удостоил меня даже подобным вниманием, и я вдруг почувствовал себя лишним.
Телевизор в гостиной распинался, только чтобы создать видимость, что я чем-то занят. На деле мне просто не хотелось видеть чужую женщину там, где её не должно было быть. Стоило признать, что Рита была права: я запутался. Загнал себя в комнату без окон, а единственную дверь замуровал собственными руками. Завтра предстоял разговор с мамой. Происходящее для неё станет сюрпризом, причём явно не приятным.
Когда я снова заглянул в спальню, часы показывали половину первого. Ожидаемо Марина спала. Лисёнок посапывал под её боком, в её объятьях. Марина безмятежно улыбалась во сне. Раскрытая книжка со сказками лежала на тумбочке. Я погасил свет и вернулся на диван.
Утром меня разбудили восторженные крики Лисёнка и аппетитный аромат с кухни. Лисёнок сидел на стуле, болтая ногами и поедая блинчики.
— А у Риты блинчики невкусные и в каше комочки, — поспешил доложить он.
— Ничего, будет чаще готовить, и у неё всё получится… когда-нибудь, — Марина спрятала улыбку за поднесённой к губам чашкой кофе.
— Марин, у нас тут список есть того, что собирались готовить. Ты как, справишься? Или маму попросить приехать пораньше, чтоб помогла?
К дверце холодильника магнитиком, купленным на память об отдыхе в Сочи, крепился листок, исписанный убористым почерком Риты. Рита не любила готовить, но ей очень не хотелось ударить в грязь лицом перед моей матерью, поэтому она в течение пары недель, штудировала рецепты праздничных блюд. Я часто замечал её склонённой над телефоном, задумчиво просматривающей страницы кулинарных сайтов.
Я протянул листок Марине.
Она быстро пробежалась по нему глазами.
— Не возражаешь, если я кое-что подкорректирую?
Я не возражал, даже если бы она отказалась. В крайнем случае всегда можно купить готовую еду.
— Чай будешь?
Я угукнул в ответ и прежде, чем успел, что-то сказать, она плеснула в кружку с чаем молоко.
— Откуда ты знаешь, какой чай я люблю? — я был настолько ошеломлён, что не заметил, как выразил свои мысли вслух.
Она растерялась, начала бормотать про то, что налила молоко машинально. Наверное, правда, это было всего лишь совпадением.
С мамой разговор получился сложнее, чем я думал. Пришлось выйти во двор, чтобы спокойно поговорить без лишних ушей. Мама не могла понять, почему вместо Риты ей придётся знакомиться с другой женщиной, и при чём здесь Марина.
— Погоди, а Рита куда делась? Никуда не делась? А зачем ты тогда другую женщину в дом тащишь? Не тащишь, значит. Угу, Лисёнок притащил. Погоди, я присяду. Нет, лучше не присяду. Сразу пойду за валидолом.
В трубке послышалось шуршание, значит, мама действительно искала таблетки. Я почувствовал укол совести. Нужно было приехать к ней и поговорить при встрече. Но ведь я не мог оставить сына наедине с чужим человеком надолго.
— Я же уже для Риточки подарок купила, вазочку, — всхлипнула несколько раз мать. — Не с пустыми же руками знакомиться. Хорошую вазочку, красивую. И узор молодёжный, абстрактный такой. Красивая вазочка. Что же мне теперь с ней делать? Этой, что ли, подарить?
