Она уселась на диван, взяла открытую бутылку с шампанским.
— Опустись на колени. Сейчас я буду тебя поить. Ничего толком не понимая, он сделал, как она велела. Жизель раздвинула ноги, положила ему на плечи. Что это с ней? Она совсем рядом, но собирается поить его шампанским, вместо того чтобы… И тут, наконец, до него дошло. В тот же самый момент полилось вино. Тоненькой струйкой оно текло по ее телу. Между грудей, по животу, вниз, вниз, между ног восхитительной прозрачной струей. Кейзер подался вперед, стал собирать капли губами. Потом проник языком внутрь, в нее. И ощутил еще более восхитительный, экзотический вкус.
— Не пора ли тебе раздеться? — медленно проговорила она. — У меня в запасе еще немало всяких штучек для тебя. Боюсь, одежда будет нам мешать.
Он прошел за ней в спальню, на ходу лихорадочно стаскивая пиджак, срывая галстук. За ним по ковру тянулся след из дорогих предметов мужского туалета. Наконец он освободился от одежды.
Сначала он овладел ею жадно, стремительно. Так ребенок поглощает рождественские угощения. Потом, когда он насытился, за дело принялась Жизель. Она занималась любовью так, как Каллас пела свои оперные партии или как Сара Бернар читала Шекспира. С той же страстностью и с тем же искусством, можно даже сказать, с тем же артистизмом, который достигается в результате многолетней богатейшей практики. Вне всяких сомнений, она проделывала это десятки, сотни раз.
Кейзер был покорен. Он не в первый раз изменял жене, и с такими красотками, которые по внешности никак не уступали женщине, лежавшей сейчас с ним в постели. Но ни одна из них не могла с ней сравниться. Он понял, с внезапной тяжестью на сердце, что еще не раз придет в этот элегантный дом на вершине холма. Решив это для себя, он встал с постели и начал одеваться.
— Что случилось? Я тебя разочаровала?
— Наоборот. Именно поэтому нам надо поговорить.
Он произнес это так серьезно, что она не стала спорить. Накинула махровый халат и повела его в гостиную.
— Не возражаешь, если я чего-нибудь выпью? Только не шампанское. Для того, что я собираюсь тебе сказать, нужно что-нибудь покрепче.
Она прошла к бару, достала бутылку виски, показала ему. Он кивнул. Она налила виски в хрустальный стакан на три пальца, добавила льда. Себе налила минеральной воды. Подошла к дивану со стаканами в руках.
— Что же такое ты собираешься мне сказать? Он похлопал рукой по дивану. Она свернулась калачиком рядом с ним.
— Я собираюсь сказать тебе правду. Послушай, Жизель, я мог бы этого не говорить. Просто ушел бы сейчас, и больше ты бы меня не увидела. Но я не хочу, чтобы это закончилось так. Я хочу возвращаться. Часто. Поэтому ты должна узнать правду.
Она смотрела на него поверх бокала.
— Ну, так выкладывай самое худшее. Не бойся: я храбрая девочка, переживу.
Он тяжело вздохнул:
— Жизель, любовь моя, ты не получишь эту роль. Я тебя обманул. Уж очень сильно я тебя хотел.
Он ожидал, что она запустит в него стаканом или разрыдается. Ничего подобного. Она лишь пожала плечами:
— Значит, проиграла. Ну что ж, это еще не конец света. Наверное, как-нибудь переживу.
Его охватило страстное желание дать ей то, чего ей так хочется.
— Еще не все потеряно. Не будем сдаваться.
Он помолчал.
— Послушай, Боб Делани сказал, что у него нет законных оснований снять с фильма Рэчел Келлер. Тогда я не мог с этим спорить. И сейчас не могу. Но… если бы у меня была законная причина, я мог бы избавиться от нее хоть завтра.
— А как это сделать? Если нет законных оснований, ты же не можешь их выдумать.
— К сожалению, не могу. Но я могу узнать о ней побольше. Ведь мне не нужно искать преступление. Нужен всего лишь повод, чтобы снять ее с этого фильма. Неужели я его не найду?
Теперь Жизель улыбалась. Не той вымученной полуулыбкой, полугримасой. Нет, улыбкой, полной оптимизма.
— Кажется, у меня появилась идея. Скажи, сколько у нас времени, чтобы найти такой повод?
— Я думаю, недели четыре или пять. Насколько мне известно, основные съемки с ней должны начаться не раньше середины марта.
— Этого вполне достаточно, Дэн. Я найду повод для того, чтобы ты мог избавиться от Рэчел Келлер. Принесу его тебе упакованным, на блюдечке с золотой каемочкой.
Впервые за время этого разговора он занервничал.
— А как насчет нас с тобой, Жизель? Мы будем видеться до тех пор?
Она улыбнулась. Взглянула на него из-под ресниц.
— Поживем — увидим.
Начав сниматься в «Покинутых», Клаудиа Грэхэм дала себе клятву, какую всегда давала в подобных случаях, — никаких мужчин. Последний муж совсем ее истощил как морально, так и в смысле денег. «Если это и есть секс, — думала она, — обойдусь без него».
Однако, когда она встретила Дэвида, все благие намерения разом испарились. Он показался ей совсем другим, чем те мужчины, которых она знала до этого. Во-первых, он богат. И в то же время совсем не похож на других богачей, банкиров или там землевладельцев. Он заработал свои деньги точно так же, как и она: талантом, способностью покорять и гипнотизировать публику. Это у них общее. И это давало ей ощущение близости с ним, почти родства.
Она сразу почувствовала контакт, при первой же встрече. Ему не нужно было ничего объяснять. Ни то, как обобрал, облапошил ее последний из ее агентов, ни свою, часто дурную, славу. С ним самим такое не раз случалось, и слухи о нем ходили самые разные. Он знал, каково это, испытал на себе.
Наконец-то, думала Клаудиа, залезая в ванну, выложенную золотой мозаичной плиткой. Наконец, она встретила человека, который до конца ее понимает. Она откинулась назад и нажала на кнопку. Снизу забили многочисленные струйки воды, обдавая все ее тело, лаская и массируя его. Скоро-скоро это будет делать Дэвид. Она представила его себе, мускулистого, с широкими плечами и выгоревшими до белизны волосами. Он как будто от самой земли, в нем есть что-то животное, почти звериное. Она почувствовала острое физическое желание. Потом вспомнила его жену, и желание мгновенно исчезло. Ну почему, почему все никогда не бывает так, как хочется!
Гарри, первый ее муж, не вынес ее внезапного успеха. Чад, последний муж, не смог простить ей ее интеллекта. О тех, что были между этими двумя, она старалась не вспоминать. Ни один из них ее не стоил.
Но теперь появился Дэвид — человек, который ей по-настоящему нужен. Мешает только его жена.
Другие женщины, наверное, в подобной ситуации повздыхали бы, подумали — и отступились. Но Клаудиа Грэхэм — это вам не другие женщины. Она звезда. Она давно уже привыкла получать все, чего ей хотелось. Ей даже в голову не приходило, что и она может получить отказ.
