На следующий день Лори ушла из магазина только в половине седьмого вечера, когда все помощники уже разошлись по домам. Моросил дождь. Лори была погружена в задумчивость. За весь день Джефф не позвонил ни разу и не зашел в магазин. Она понимала, что должна радоваться этому. Но чувствовала в душе необъяснимую пустоту.
Лори поспешила к машине, стараясь сосредоточиться на предстоящей деловой встрече. Она шла на ужин с неким мистером Филипи. Этот человек позвонил ей и попросил о встрече, чтобы договориться о специальном заказе к Дню независимости для магазина, торгующего садовым инвентарем.
Заказ обещал быть прибыльным, а мистер Филипи, судя по всему, относился к тем суетливым клиентам, которые не ведают, что им нужно, а потому стремятся подробно обсудить будущую покупку. Он сказал, что время у него есть только вечером, и предложил поужинать вместе. Он ждал Лори в семь тридцать в ресторане Гранателли.
Лори не слишком радовалась перспективе провести вечер с клиентом. Рабочий день выдался напряженный, к тому же ее очень беспокоил ведьмин цветок. Уже несколько дней, как бутон остановился в своем развитии. Лори знала, что это нормальное явление, но все равно беспокоилась.
Чтобы успеть в ресторан вовремя, ей пришлось поторопиться. Лори жалела о том, что засиделась на работе и потеряла столько драгоценного времени, любуясь в оранжерее на милый сердцу ведьмин цветок.
Самым ее сокровенным желанием было увидеть, как он распустится. До сих пор на североамериканском континенте цвело только одно такое растение, в канадском университете. Цветок вырос маленький и неказистый.
А если бутон так и не распустится? — думала Лори, входя в освещенный свечами зал. Что, если он завянет и отвалится и все ее ожидания окажутся напрасными? Пройдут годы, прежде чем растение зацветет вновь. Возможно, десятилетия.
Лори сказала метрдотелю, что ее ждет мистер Филипи, и ее провели в маленький отдельный кабинет. В этом ресторане умели сочетать роскошь и домашнюю обстановку, стиль и уют. Лори уселась за стол и принялась теребить затейливые складки льняной салфетки, рассеянно глядя на висящие на стене в рамках фотографии Милана.
Она сказала себе, что нет смысла беспокоиться насчет цветка. За растением заботливо ухаживали, подкармливали. Оно или зацветет, или нет. Теперь все решает мать-природа.
И вдруг она услышала голос, пронизавший ее до мозга костей:
— Вы так задумались. Жаль прерывать вас.
Резко обернувшись к двери, Лори стиснула салфетку.
Перед ней стоял Джефф Ремингтон. Одет он был безукоризненно: черные брюки, темно-синий пиджак и бордовый галстук. В черных волосах отражалось мерцание свеч.
Войдя в кабинет, Джефф отодвинул стул и сел напротив Лори.
— Итак, — весело улыбнулся он, — похоже, в конце концов нам все-таки доведется поужинать вместе.
— Вы… — сквозь зубы произнесла Лори. От изумления она была не в силах пошевелиться.
— Я, — согласился Джефф. — Только почему вы произнесли это таким обвиняющим тоном?
Лори рассеянно заметила у него в петлице слегка увядший львиный зев.
— Что вы здесь делаете? — спросила она, не замечая, что судорожно комкает салфетку.
— Как и вы, я пришел, чтобы встретиться с мистером Филипи, — пожал плечами Джефф, взглянув на часы. — Он должен быть с минуты на минуту.
Положив салфетку, Лори нервно сжала руку в кулак.
— Зачем вы встречаетесь с мистером… Филипи?
— Затем же, зачем и вы. Дела.
Лори поежилась. Она едва не запнулась на фамилии своего клиента, что еще больше усилило бурлящее у нее внутри смятение.
— Он попросил меня обсудить с ним… украшение из цветов.
Джефф кивнул, затем повернулся к появившемуся в дверях официанту.
— Два бокала вашего лучшего «Фраскати», Альфредо. — Затем снова обратился к Лори: — Надеюсь, вы не сердитесь, что я заказал за вас аперитив. Похоже, вы чем-то смущены. Послушайте, здесь нет никакой тайны. Я всегда снимаю рекламные ролики для мистера Филипи. Он задумал устроить в День независимости грандиозную распродажу. Для этого он хочет сделать из цветов огромный флаг. В садовом инвентаре он разбирается неплохо, но в цветах ничего не смыслит. Я посоветовал ему обратиться к вам.
Лори подозрительно посмотрела на него. Хотя в глазах Джеффа плясали насмешливые искорки, в линии губ было что-то угрюмое, заставившее ее насторожиться.
— Честное слово, — сказал Джефф, но почему-то ей он показался совершенно неискренним.
— Мне трудно… поверить в это.
— Почему вы мне не доверяете?
— Вы не внушаете доверия.
Его черные брови поднялись, выражение лица являло собой оскорбленную невинность.
— Я?
— Вы, — решительно заявила Лори.
Ей бы хотелось, чтобы свет падал на лицо Джеффа как-нибудь по-другому, не подчеркивая волевые изгибы скул и квадратный подбородок.
— Почему?
Официант принес два бокала вина. Лори подождала, когда он удалится.
Джефф приветственно поднял бокал. Лори не прикоснулась к своему, поэтому Джефф чокнулся со стоящим на столе бокалом.
— Почему? — снова спросил он. — Почему вы мне не доверяете?
— Потому что, — как можно четче произнесла она, — вы преследуете женщин.
Пригубив вино, Джефф покачал головой.
— В ваших глазах я прямо-таки какой-то злодей из дешевой мелодрамы. «Каков его самый страшный смертный грех? Он преследовал женщин…»
Чтобы подкрепить силы, Лори отпила немного вина.
— Это так, — сказала она, отказываясь улыбнуться его шутке. — И в этом нет… ничего смешного. На свадьбе вы преследовали Сьюзен Кэррингтон и Тэмми Фарентино. И меня. И вы… вы продолжаете преследовать меня.
— Вы постоянно куда-то убегаете, — сказал Джефф. — Я вынужден преследовать вас.
— Нет, — возразила Лори. Ее волнение переросло в возбуждение, и она на время забыла о проблемах с речью. — Вам вовсе не обязательно преследовать меня. По-моему, я даже не нравлюсь вам.
Джефф улыбнулся, но его улыбка, хотя и очаровательная, получилась неискренней.
— Почему бы не прекратить копаться в моих былых грехах? Нам предстоит работать вместе, так что давайте попытаемся установить нормальные отношения, как подобает цивилизованным людям. Вы с Дайаной близкие подруги?
— Нет, — сказала Лори. Ее ответ прозвучал резче, чем она хотела. — Я уже говорила вам, мы просто… дружили. Я всегда считала Дайану… очень милым человеком.
Подняв бокал, Джефф задумчиво уставился в него.
— Мы с Ником дружим с раннего детства. Я буквально жил у него дома. Семья Гранателли такая: они принимают всех, кому тяжело.
