10
Лифт остановился на третьем этаже, и они вышли. Квартира у Дебры была небольшая — спальня, гостиная, кухонька и ванная, — но довольно уютная. Майкл вставил ключ в замок, и дверь отворилась в небольшую гостиную. Квартиру сдавали без мебели, и, продав дом матери, Дебра перевезла сюда всю лучшую мебель.
У газового камина стояли обитые мягкой зеленой кожей кресла, на стенах висела пара хороших картин. На полу — мягкий ковер, вдоль глухой стены — книжный шкаф орехового дерева, на окнах со вкусом подобранные шторы… Кушетка с горой ярких подушек, на каминной полке — изящные безделушки… Словом, вся обстановка говорила о хорошем вкусе хозяйки.
Пропустив Дебру, Энтони вошел вслед за ней и закрыл дверь. С любопытством огляделся, и она заметила, как его взгляд остановился на изысканном письменном столе, инкрустированном розовым деревом. От присутствия Энтони комната стала казаться еще меньше, и Дебре пришло в голову, что ему, привыкшему к просторным особнякам, здесь, наверное, тесно.
— Так вот где ты живешь после смерти матери… — задумчиво произнес он, шагнул к ней и, схватив за плечи, привлек к себе.
Откуда Энтони знает, что раньше я жила в другом месте и что у меня умерла мать? — недоумевала Дебра.
— Как же я по тебе соскучился! — жарким шепотом бормотал он. — Дебра, сладкая моя…
Он наклонился к ее лицу, и она почувствовала, как от его горячего дыхания ее решимость тает.
Он покрывал ее лицо короткими, страстными поцелуями, и наконец их губы слились в долгом поцелуе. У нее кружилась голова, прерывалось дыхание, а он нетерпеливо вытащил блузку из пояса юбки, и Дебра почувствовала, какие у него горячие руки.
— Дебра! — простонал он. — Больше я тебя никогда не отпущу! Так и знай!
Он прижал ее к себе, потом чуть отстранил, приподнял за подбородок ее лицо, откинул со лба влажные волосы и гладил по вискам, разгоряченным щекам… Казалось, ему доставляет огромное удовольствие просто смотреть на нее.
— Ну как ты? — спросил он, заглядывая ей в глаза. — Скучала по мне? Дебра, лучше соври, только не молчи!
— Энтони… — Она прижалась к его груди, пряча слезы. — Ну зачем ты приехал? Зачем все испортил? Я… я хотела сделать как лучше, а ты все усложняешь! Зачем?!
— А ты не знаешь? — Он поднял ее лицо и все смотрел в полные слез глаза. — Я приехал потому, что люблю тебя, а ты любишь меня. — Его лицо стало нежным от улыбки. — Ведь ты любишь меня? Да? Ах, Дебра, глупышка ты моя! Ну как ты могла подумать, что твоя болезнь может изменить мое отношение к тебе?
— А разве не может? — Дебра смахнула кулаком слезы. — Еще как может! Энтони, я не имею права выходить замуж.
— Ну что за глупости! — Он взял ее лицо в ладони. — Дебра, я на тебе женюсь, так и знай. И мне наплевать, какую чушь вбила тебе в голову твоя подруга Линда.
— Линда? — Дебра удивленно вскинула брови. — А при чем здесь Линда? Что еще она тебе сказала?
— Что значит «еще»? — Энтони сдвинул брови. — Эта подколодная змея ничего мне не сказала. Ничего! Видно, решила: если я буду и дальше считать, что у тебя астма, то не стану тебя разыскивать. Какое счастье, что я ей не поверил! — И он снова привлек ее к себе.
— Как? Но ведь она… — Дебра растерянно хлопала ресницами. — Она сказала, что ты…
— Что я? — нетерпеливо перебил Энтони. — Что еще она сказала? Ну конечно! Она тебе звонила? Да? Вот стерва! Как же я сразу не догадался!
— Звонила… — Дебра облизнула пересохшие губы. — Сказала, что ты… что ты был… потрясен, когда узнал, что я… что у меня…
— Вот сучка! Что еще она наплела? — Он отвернул лицо и чертыхнулся. — Между прочим, Линда не дала мне твоего адреса. Пришлось узнавать у твоего родственника.
— У Чарлза? — удивилась Дебра. — Но… но ведь он…
— Да, представь себе, пришлось пообщаться с человеком, который разрушил брак моего брата… — Энтони тяжко вздохнул. — Знаешь, Дебра, а он мужик что надо. Если честно, я не держу на него зла. Тем более что он чем-то похож на тебя… Когда я рассказал ему, как обошлась с тобой Линда, он очень разволновался!
— Ты рассказал обо всем Чарлзу?! — Дебра вытаращила глаза. — Но ведь они с Линдой…
— Да, рассказал! А что такого? — Энтони передернул плечами. — Дебра, эта гадина использовала тебя самым гнусным образом! Я много чего порассказал Стэнли, и он отнесся к этому с живейшим интересом.
— Ах, Энтони! Ну как так можно?
— Можно и нужно! И хватит ахать и охать! Линда уже загубила жизнь Генри и с превеликой радостью отравила бы жизнь и нам с тобой. С какой стати я стану ее жалеть?! — Он хмыкнул. — И тебе не советую. К твоему сведению, твоя разлюбезная подруга вполне недвусмысленно дала мне понять, что не прочь, чтобы я занял место Генри.
Дебра чуть не поперхнулась.
— Как это?!
— Неужели непонятно? Ах ты, святая простота! — Он прижал ее к себе и чмокнул в макушку. — Линда предложила мне нежную дружбу.
— Надеюсь, ты не принял ее предложения?
— Представь себе, не принял… Устоял… — Он наклонился и поцеловал ее в губы. — А ревность сладкая на вкус!..
— Издеваешься?! — возмутилась Дебра. — Энтони, пойми, я не могу…
Но он снова закрыл ей рот, и поцелуй из нежного перешел в страстный. Наконец он оторвался от ее губ и пробормотал хрипловатым от возбуждения голосом:
— На чем я остановился? Ах да… Я поговорил со Стэнли и узнал от него все. Как ты ребенком перенесла ангину, как в результате осложнения развился ревматизм, а потом порок сердца… — Энтони прижал ее к себе, словно близость его тела могла защитить ее от всех болезней и бед. — Короче, твой дядя проявил большое сочувствие и, если для тебя это важно, благословил наш союз.
— Энтони… — Дебра попыталась отстраниться, но он не отпускал ее от себя. — Энтони, это ничего не меняет…
— Нет, черт побери, меняет! — выпалил он, но, совладав с собой, добавил устало: — Дебра, прошу тебя, выслушай до конца. Я еще не все сказал.
— Не все?
— Не все. — Энтони нахмурился. — Стэнли сказал мне еще одну вещь… Думаю, ты об этом можешь и не знать.
— О чем это?
— Насколько я понял со слов Стэнли, после того как ты попала в больницу, мать стала чересчур тебя опекать. Не отпускала ни на шаг, не позволяла ничего, что могло повредить твоему здоровью…
Дебра кивнула.
— Именно так все и было. Но ведь она хотела как лучше.
— Все мы хотим как лучше! — усмехнулся Энтони. — Ох уж эти благие намерения… А ты знаешь, что, когда тебе исполнилось десять, с твоей матерью говорил тот самый врач, который лечил тебя в больнице?
— Первый раз слышу… И что же он сказал?
