Запил. Роза сама разыскала Андрея и рассказала обо всем, что знала. Допился до сердечного приступа. Вернее, алкоголь помог его получить. А если учесть, что в семье алкоголь не прижился давно, можешь представить, на что он обрек себя. Десять дней декабря, он провел в стационаре. Никто из семьи его не воспитывал, не осуждал. Только отец однажды спросил: – « Теперь ты можешь представить, как больно было ей?» Я знаю, что он ездил к тебе на квартиру, но там уже жили другие люди. В это время внутри у него, как будто что-то надломилось, если не сломалось. Взгляд потух, он стал мрачным и молчаливым. Мы все очень надеялись, что с появлением очередной подружки это пройдет. Но если она и появилась, в квартиру он ее не приводил, Роза бы заметила. В душу к нему никто не лез, и он продолжал свое тихое «существование». Это была не жизнь, а именно существование. Он сутками пропадал на работе. В своей квартире бывал редко, больше жил в поселке. Дом – работа, работа – дом. Так и жил, до тех пор, пока Олег не принес новость о тебе. Я, конечно, могу многого не знать и говорю только о том, что видела и слышала. Знаешь, когда ты попала в роддом, он ночевал у нас, и очень переживал, а когда получил твое сообщение – плакал, как ребенок. Любит он тебя, Кристина. Может он боится показаться слабым и стесняется этого чувства, скрывает? Но в одном я почти уверена: Сергей боится тебя потерять. Он полгода ходит такой счастливый. Я за все годы не видала его таким, поверь. Я его ни в коем случае не оправдываю. Мне самой не понятен его поступок и не знаю, как бы я повела себя в подобной ситуации. Может, это «остаточные явления» прошлой жизни, может, порок, с которым ему трудно справится? Просто я рассказала тебе то, о чем ты не знала, и в чем он тебе никогда не признался бы.
– Я его очень люблю, Юля, но молча проглотить увиденное, извини, не могу. Я тебя услышала. Он не отвечал на поцелуи Насти, я это видела. Чего он ждал? Когда ему залезут в штаны? Где грань, которую он не переступил бы? Такие выходки оставлять без ответа нельзя, и мою реакцию на все увиденное, он должен был узнать. Я простила его тогда, когда за доктором скорой помощи закрылась дверь. Мне стало страшно от того, что я могу потерять его. Что он уйдет, но не к другой женщине, а навсегда. Регистрации и свадьбы не будет, ни потому, что я его не простила, а потому, что я стала доверять ему меньше. Я не школьница, хорошо понимаю, что люди не меняются до тех пор, пока не захотят сами измениться ради кого-то. Я не собираюсь переделывать его, это не благодарное и бесполезное занятие, но и верить словам, которые расходятся с поступками, я не могу. Сошлемся на его болезнь и отменим торжество. Все, что я хотела ему сказать, сказано. Я его не гоню, не упрекаю, захочет остаться, пусть остается. Время расставит все по своим местам. Думаю, не стоит посвящать братьев в наш разговор.
Сергею дали больничный лист, прописав внутримышечные и внутривенные уколы. Точнее, его оставляли в стационаре, но он позвонил Кристине.
– Мне оставаться в больнице или возвращаться, и ты сможешь лечить меня дома?
– Возвращайся. Возьми лист назначения и купи все, что нужно. В аптеке подскажут, сколько и чего нужно.
Болезнь Сергея, хотя и в легкой форме, стала поводом для отмены свадьбы. Но он самостоятельно, не уведомив Кристину, перенес срок регистрации, в надежде на то, что она согласится.
Она готовила завтрак, ставила уколы и капельницы, после которых он часа два спал. Потом готовился обед и ужин, а закончив с этим, она занималась, пока сын спал. Уложив спать сына на ночь, она опять занималась, иногда засыпая за столом. Ее мог разбудить только плач сына. Первые пять дней, Сергей ходил с видом провинившегося ребенка. Он больше молчал, отвечая лишь на вопросы, и беседовал только с сыном, который в силу своего возраста, был хорошим собеседником. Даниле было почти пять месяцев. Пока Сергей «болел», Кристина сдала зачет и тесты, оставляя сына с отцом, не забывая лечить его. Отношения между ними не налаживались. Сергей не уходил, но и не делал попыток к примирению. Кристина не прогоняла его, но и не давала понять, что простила. Через десять дней он вышел на работу и жизнь, как будто, вошла в свою колею, за исключением того, что спали они в разных комнатах. Новый 2013 год по традиции, встречали в доме Мироновых в поселке всей большой семьей. Кристина приняла это предложение, прежде всего из-за сына. Провести неделю на свежем воздухе не мешало и ей. Была елка во дворе, красивый салют и праздничный стол. Спать разошлись после трех часов. Данька, находившийся в центре внимания весь вечер и пропустивший пару часов сна, спал сладко в своей кроватке. В доме догадывались об отношениях Сергея и Кристины только Андрей, знавший историю с няней, да Юля, рассказавшая о прежней жизни Сергея. Кристина переоделась в ванной комнате и легла спать на широкую кровать, пододвинув кроватку сына. Она не задумывалась о том, где будет спать Сергей. Сергей решил по-своему: « Если не сегодня, то другого случая может и не быть». Он выждал не меньше часа, прежде чем услышал ровное дыхание Кристины. При тусклом свете ночника он видел, как меняется выражение ее лица, на его нежные ласки.
– Сергей, ты сумасшедший. Я думала это сон, – сказала она, поворачиваясь на бок. – Чего ты хочешь, Миронов?
– Тебя, Крис. Думай, что это сон или сделай вид, что спишь, я так больше не могу. Прости меня.
Кристина лежала минут пять безучастная к его ласкам, и он даже растерялся, но дольше сопротивляться у нее не было сил. Его волшебные губы и руки заставили ее забыть обо всем. Страсти разгорались, утихали и вспыхивали вновь. Они так и уснули, тесно прижавшись, друг к другу. Даньку, проснувшегося в семь утра, отец переложил к матери, сменив на нем памперс. Наевшись, он лежал на кровати между родителями и общался с ними на своем наречии.
– Крис, ты меня простишь? – задал вопрос Сергей.
– Я давно тебя простила. Еще тогда, когда за доктором скорой помощи закрылась дверь. Как же я испугалась, что могу потерять тебя. Мне стоило больших усилий изображать обиженную особу.
