Лозинская вновь почувствовала себя страшно уставшей. Она потянулась рукой к своему брелку-фонарику и сдвинула обтекаемый пластиковый переключатель. Погас единственный источник света. Квартира, охваченная ремонтом, погрузилась в темноту.
«Да-а, — подумала Оксана, — ну и попалась же я. А Александр, он все предвидел. Даже соорудил здесь двухспальную постель. Ну что ж, можно утешать себя мыслью, что приготовлена она была именно для меня. А ведь, возможно, он рассуждал и так. Ну не попадется в мои сети эта, так притащу какую-нибудь девчонку с улицы…»
— Все! — тут же шепотом оборвала себя Лозинская.
«Хватит думать о каких-то глупостях. Лучше подумай о том, что ты будешь делать дальше. Можешь завтра сделать вид, что ничего не произошло… Как же, сделаешь!»
Оксана беззвучно рассмеялась.
«Проснешься с ним в одной постели и станешь доказывать, что все ему приснилось. Нет, лучше всего завтра расставить точки над «i», показать ему его настоящее место. А может…, — засомневалась женщина, — пусть все идет как идет?..»
Она уже успела немного привыкнуть к темноте. Посмотрела на лежащего рядом с ней мужчину. Крепкие широкие плечи, узкие бедра, длинные жесткие волосы разметались по подушке.
«Жаль отказываться от такого, даже как следует и не распробовав».
Оксана сама удивилась смелости своей мысли.
«В конце концов, ничего страшного не произошло. Никто не умер. Все целы. И мир остался прежним. Он и останется прежним, даже если я еще раз или два вместе с Александром…»
Оксана Лозинская сладко зевнула и, подложив ладонь под щеку, опустила голову на подушку.
«Сойтись труднее, а вот расстаться куда проще».
Она закрыла глаза и, окончательно успокоенная, уснула.
Лозинская проснулась от того, что луч солнца упал на ее лицо. Он пробился сквозь щель между досками в заколоченном окне. В квартире было холодно, через выбитое стекло врывался ветер. Оксана зябко поежилась и натянула одеяло до подбородка. Александра рядом не было. Тополиный пух, залетевший в комнату, сбился в клубок и перекатывался от одной стены к другой.
Теперь, при утреннем свете можно было трезво оценить события вчерашнего дня.
«И впрямь, ничего страшного не произошло. Если не считать нескольких синяков на плече и, возможно, на шее».
Зеркальца под рукой не было, и все свои вчерашние «увечья» Оксана увидеть не могла. Ее одежда, аккуратно сложенная, висела на козлах из неоструганных досок.
«Э-э, вчера я даже не подумала об одежде. Наверное, моя рубашка и брюки всю ночь валялись на грязном полу».
Оксана села на постели и потянулась.
Скрипнула входная дверь, и в квартиру вошел Александр. В руках он держал большие полиэтиленовые пакеты.
— Ты что, оставил меня одну с незапертыми дверями? А если бы сюда кто-нибудь вошел?
Александр улыбнулся.
— Я уходил не надолго.
Лозинская, немного зардевшись, прикрылась простыней. Она еще не могла привыкнуть к тому, что можно и не прятать перед этим человеком своей наготы.
Александр отвел взгляд в сторону.
— Если хочешь, я не буду смотреть, как ты одеваешься.
Оксана набралась наглости и заявила:
— А я и не собиралась одеваться.
— Вот как, — обрадовался Линев.
— Ты только посмотри, что ты вчера наделал! — и Лозинская указала на один из синяков на своем плече.
Затем, запрокинув голову, провела рукой по шее.
— Тут я не вижу, но чувствую, мне придется ходить, замотавшись шарфиком, добрых две недели.
— Это все я?! — изумился Александр.
— А кто же еще?
— Да, извини, я не хотел доставить тебе неприятностей.
— Каких неприятностей! — махнула рукой Оксана и рассмеялась. — Отчитываться мне не перед кем. А если кто и увидит, то позавидует. Но все-таки другой раз будь поосторожнее.
— То же самое я могу посоветовать и тебе, Оксана.
— А что! Неужели и я что-то натворила?
Линев присел возле Оксаны на корточки и расстегнул рубашку.
— Нет-нет, с утра я не люблю, — заулыбалась Оксана, — хотя бы нужно помыться. А душ, как я понимаю, ты еще не наладил.
— Нет, ты только посмотри, — Александр задрал рубашку и повернулся к Лозинской спиной.
Та с ужасом увидела исцарапанную кожу. Было такое впечатление, будто Александра стегали плетьми. Женщина непроизвольно взглянула на свою руку. В солнечном свете блеснули длинные отполированные ногти.
— Неужели, я способна на такое?
— Надеюсь это была ты, а не крысы ночью, — рассмеялся Александр.
Оксане сделалось не по себе.
— А что, ты думаешь здесь и в самом деле водятся крысы?
— Как честный наемный работник, — усмехнулся Линев, — должен тебя предупредить, я убил уже целых две. И это прямо-таки чудо, что ночью они не отгрызли тебе нос или уши.
— Ну и шутки у тебя, — обиделась Оксана.
И чтобы немного позлить Александра, поднялась во весь рост и, не прикрываясь простыней, а неся ее в руках, двинулась к козлам, на которых висела ее одежда. Она одевалась медленно, то и дело поглядывая на Линева.
Тот сидел немного смущенный, было видно, что ему тяжело отвести взгляд от женщины. Наконец, все пуговицы были застегнуты. Лозинская уселась на импровизированную скамейку, сделанную из кирпичей и двух досок.
— Ты хочешь есть? — спросил Александр.
— По-моему, плиты в этом доме еще нет, — несколько раздраженно ответила Оксана.
Тогда Линев приподнял тяжелый полиэтиленовый мешок и принялся выставлять из него на козлы то, что успел купить, выбежав с утра из дому. Булочки, банку растворимого кофе, несколько бутербродов с копченым мясом, две большие пластиковые бутылки минеральной воды и одноразовые стаканчики.
— А салфеток ты не прихватил? — с издевкой поинтересовалась Оксана.
Но Александр, сохраняя абсолютно серьезный вид, запустил снова руку в глубину большого пакета и извлек четыре розовых бумажных салфетки.
— Я даже не знаю, что и сказать… — растерялась Оксана.
— Можешь прибавить завтрак, вернее, его стоимость к тем деньгам, которые ты мне заплатишь, если ты не хочешь быть мне должной.
— Хорошо, потом ты сам назовешь мне сумму.
Вскоре в стеклянной банке вскипела вода. Александр, вытащив кипятильник, аккуратно завернул его в чистую бумагу, спрятал в сумку.
Кофе показался Оксане удивительно ароматным и вкусным. Она с аппетитом съела две булочки и бутерброд с мясом.
— Ты не знаешь, почему после этого, всегда так хочется есть?
Оксана произнесла слово «этого» так, что у Александра не могло и возникнуть сомнения насчет его смысла.
