могла ознакомиться с ним ближе, на это просто не было времени, я получила его сообщением буквально десять минут назад.
Машина не сильно удаляется от центра, и направляется в новый район. Помимо многоэтажек там есть линия разноплановых коттеджей, и тот, у которого мое такси тормозит — абсолютно точно мне знаком.
Это двухэтажный коттедж, обнесенный невысоким забором. Заборы здесь — часть общей концепции, поэтому они у всех одинаковые, но мои брови все равно взлетают к волосам, ведь несмотря на типовой забор, я этот дом узнаю!
— Просто отлично… — бормочу, выбираясь из машины.
Я бывала здесь несколько раз. Это дом Миллеров во всей своей красе.
У забора рядом с семиместным “Мерседесом” припаркован черный джип “БМВ”. Проходя мимо, я бросаю на него колкий взгляд и захожу в настежь распахнутую калитку. Прямо на входе сталкиваюсь с женщиной, которая суетливо уточняет:
— Мария?
— Да…
— Марина, риелтор, — представляется. — Пойдемте…
Она ведет меня через двор к задней террасе. Я осматриваюсь, поправляя сумку на плече и неловко перехватывая корзинку с цветами.
Двор дома опустел. То есть… стал демонстративно стерильным: исчезла садовая мебель, шатер и детский бассейн. Остался только чистый газон, в зелени которого бликует солнце.
Двери террасы также распахнуты. Внутри, на кухне, я слышу приглушенные голоса. Когда захожу вслед за риелтором, вижу хозяйку дома в компании Кирилла.
Он стоит, бедром опираясь на кухонный гарнитур и сложив на груди руки. Темноволосая голова мгновенно оборачивается к двери, когда возникаю на пороге. Лена Миллер реагирует чуть позже, и ее глаза слегка округляются, когда она видит меня.
Вежливость не позволяет мне праздно вваливаться в чужой дом, хоть он, судя по всему, и выставлен на продажу: кухня такая же стерильная, как газон во дворе. Не удивлюсь, что все ящики здесь пустые. На месте холодильника тоже пустота.
Замешательство Лены настолько сильное, что мне приходится здороваться первой.
— Добрый день, — обращаюсь к ней.
Ее взгляд мечется между мной и Кириллом, но эта женщина умеет прятать любые свои эмоции, если они вообще у нее есть. Натянув на лицо улыбку, она говорит:
— Добрый. Марина все вам покажет, — указывает рукой на риелтора. — Я не буду мешать, — забирает с кухонной столешницы свою сумку. — До свидания…
— До свидания… — отойдя в сторону, уступаю ей дорогу.
Риелтор выходит вслед за ней, и на минуту мы с Кириллом остаемся наедине.
Он бросает сощуренный взгляд на корзинку цветов в моих руках. Немного помедлив, я ставлю ее в центр мраморной столешницы, это добавляет обстановке жизни. Мельник провожает мои движения взглядом, и от кривоватой улыбки на его губах у меня слабеют колени.
— Я не знала, что они продают дом, — замечаю.
— Насколько я знаю, они разводятся, — поясняет, отталкиваясь от столешницы.
Личная жизнь Миллеров всегда мало меня интересовала, но оставить такую новость без внимания у меня все равно не получается, поэтому теперь моя очередь округлить глаза.
Риелтор возвращается раньше, чем успеваю задать уточняющие вопросы.
Она проводит нас по комнатам первого этажа, где еще осталась кое-какая мебель, которую могут включить в стоимость дома в случае необходимости. Комнаты второго этажа пусты, и это отлично позволяет оценить их размеры, но я думаю лишь о том, насколько исправно сработает тот испорченный телефон, который в конечном итоге донесет до Оли Чернышевой подробности моей личной жизни, которыми сама я… не потрудилась с ней поделиться…
— Что скажешь? — положив руки в карманы спортивных шорт, Кирилл медленно пересекает комнату, судя по всему, хозяйскую спальню, ведь у нее своя собственная отдельная ванная.
Прислушавшись к шагам риелтора, которая дала нам минуту наедине, замечаю не очень экспертно:
— Здесь светло…
— Угу… — он подходит к окну и выглядывает во двор.
— Я не разбираюсь в домах… — осматриваю стены и потолок.
— Я разбираюсь. Просто скажи, нравится тебе, или нет. Хочешь здесь жить?
Меня подтачивает волнение.
Как и пять дней назад, идея общего дома кажется слегка сумасшедшей, но каким-то невероятным образом она улеглась в моей голове!
Я не думала.
Ни. О. Чем.
Мне чертовски сложно думать о будущем, когда все мои мысли, чувства и желания сконцентрированы на настоящем. Только здесь и сейчас. Больше ничего не имеет значения.
Что может быть более настоящим, чем мы прямо здесь и сейчас? Чем мы и наш сын?!
“Вы самое настоящее, что у меня есть. Самое настоящее, Маша…”
Смысл его слов… те смыслы, которые он в них вкладывал, в эти дни открылись для меня во всей своей четкости и ясности.
Это то, чего он хочет. Проводить время с Леоном, заниматься своим проектом. Вчера он купил тот объект и впервые в жизни стал землевладельцем. Именно так он описал свой новый статус, и от него он получает удовольствие. Он получает удовольствие от того, что каждое утро сын забирается в нашу постель, иногда мне кажется, что касаться Лео само по себе представляет для него особую ценность, и это делает меня чертовски счастливой.
Кажется, я теряюсь во всем этом. Да, теряюсь! Я перестала ощетиниваться на мир вокруг. Именно это я делала, всегда помня, сколько в мире дерьма, даже несмотря на то, что и прекрасного в нем не меньше, а теперь чувствую себя так, словно все мои шипы превратились в кисель, ведь им не тягаться с шипами Кирилла Мельника, а он… даже во сне не бывает беспечен к миру вокруг…
Присев на подоконник, Кирилл терпеливо ждет, пока соберу все свои впечатления и мысли в кучу, ведь этот осмотр для меня неожиданность.
Эмоции окутывают, как сладкий дым. Их во мне море!
Полосы света падают на пол и стены. Мне нравится планировка. Нравится концепция. Нравится и огромная кухня, на которой наверняка безумно приятно готовить, и гостиная с электрическим камином…
Посмотрев в глаза Кирилла, говорю:
— Да. Хочу.
Маша
Мы возвращаемся в мою квартиру за час до того, как няня приведет Лео с прогулки.
Свободное время, которое сын мне давал, я никогда не ценила так, как теперь, в эти дни, которые мы прожили вместе с его отцом в общей “тесноте”. В ней все крутится вокруг Леона — это его отец понял и принял сразу — распорядок Лео, под который подстраиваемся даже сейчас, когда, закрыв за собой входную дверь, Кирилл дергает меня за юбку платья и тянет к себе.
Со смехом я ставлю подаренную Дашей корзину мимо комода, и тут же о ней забываю. Нетерпеливый улыбающийся рот Мельника накрывает мой в жарком требовательном поцелуе,
