Он подумал о человеке, которого всегда считал братом. Это был именно тот человек, который скорее угробит унаследованный от отца бизнес, чем продаст его Павлу.
Если Павел открыто восхищался Маратом Плющенко, то тот никогда не скрывал своей ненависти к нему. Когда Павел серьезно заболел и оказался при смерти, Марат мечтал, чтобы мальчишка, которого он всегда называл кукушонком, умер.
В конце разговора Эмили произнесла:
– Мэнди побудет с ним днем, если тебе придется поехать в офис. Я прошу тебя пожить у него всего неделю. А потом отправишься в Амстердам.
Затем она сделала еще один звонок и попросила передать какому-то Хьюго, что берет недельный отпуск.
– Вы закончили? – спросил Павел, когда Эмили положила трубку.
– Да.
– Своему парню вы звонить не будете? – Он даже не пытался скрыть сарказм.
В ответ он впервые за тридцать четыре года жизни удостоился самого сурового взгляда.
– Нет. – Она отправилась к чайнику.
– Я люблю черный кофе с одним кусочком сахара, – сообщил ей Павел, когда она положила пакетик чая в кружку, налила в нее горячей воды, добавила немного молока и все активно перемешала.
– Вот и замечательно! – Она быстро прошла мимо Павла с кружкой.
– Вообще-то гостей принято угощать.
Она остановилась так резко, что чуть не выплеснула чай.
– В этом доме вы не гость и никогда им не будете.
На мгновение Павел всерьез подумал, не отказаться ли от обещания отвезти Эмили в безопасное место. Ее можно просто запереть в звуконепроницаемом шкафу на неделю.
Он пошел за ней следом вверх по лестнице. Когда они достигли верхней площадки, Эмили повернулась к нему и на этот раз заговорила шепотом, не скрывая ненависти:
– Там комната моего отца. Не входите. Увидев вас, он разволнуется.
– Тогда оставьте дверь открытой. Я хочу слышать, о чем вы говорите.
– Мы будем говорить на личные темы. – Постучав костяшками пальцев по двери, она распахнула ее и шагнула в полутемную комнату.
– Привет, папа, – сказала Эмили так нежно, что Павел удивился. – Я принесла тебе чай.
Павел наблюдал, как она подходит к окну и раздвигает шторы.
– Давай немного проветрим. – Она открыла окно. – Сегодня прекрасный день. Папа, ты бы вышел прогуляться. Наступила настоящая осень.
Благодаря зеркалу в полный рост на стене Павел отчетливо увидел неподвижную фигуру в постели.
Пока Эмили мило болтала, человек в постели медленно приподнял голову, а потом снова уронил ее на подушку.
Павел был изумлен. Малкольм Ричардсон изменился до неузнаваемости. За месяц он постарел на двадцать лет. Павлу стало не по себе.
Вскоре к нему вышла Эмили.
– Достаточно насмотрелись? – бросила она, проходя мимо.
Он ответил вопросом на вопрос:
– Когда приедет ваш брат?
Молодая женщина не преувеличивала. Ее отец действительно был в ужасном состоянии.
– Как только он закончит встречу.
– И он сумеет позаботиться об отце? – спросил Павел.
– Да. Он работает частным финансовым аналитиком и сам составляет свой рабочий график. Днем с отцом посидит соседка.
– Мы скоро уезжаем. – Павел старался приглушить чувство вины. Нельзя позволять Эмили остаться. Риск слишком велик. – Мы полетим на самолете.
– За границу?
– Да.
– А я думала, вы запрете меня в темнице.
– Очень заманчивая мысль.
С угрюмым видом она открыла дверь.
– Вы можете войти, но только потому, что я не хочу, чтобы вас увидел мой папа. – Эмили глубоко вздохнула и впустила Павла в свою комнату.
Он не сказал ни слова, а просто оглядел помещение.
Эмили, как могла, поддерживала порядок в своей комнате, которая прежде служила детской. Она тосковала по своей уютной квартире.
– Мне понадобится время, чтобы собрать вещи, – сказала она, мысленно одергивая себя. – Располагайтесь.
– И где мне можно присесть? – спросил он. Небольшое кресло в углу было завалено старой одеждой, которую Эмили планировала перешить.
– Присядьте на пол, – предложила она с притворной вежливостью, открывая дверцу шкафа и радуясь тому, что сумела скрыть пылающие щеки.
Ее комната не была неряшливой. В ней была куча очень дорогих Эмили вещей. И она скорее вырвет из груди собственное сердце, чем займет небольшой кабинет матери, где та занималась любимым ремеслом. Эмили уже не помнила, сколько часов провела вместе с матерью в том кабинете, пока та обучала ее моделированию и шитью одежды.
Игнорируя предложение, Павел взял с кресла кучу одежды и положил ее на пол, на аккуратную стопку журналов, которая тут же рассыпалась под тяжестью вещей. Подняв бровь, он осторожно присел.
– Какая погода будет там, куда вы меня отвезете? – спросила Эмили.
– Жара.
У нее вытянулось лицо.
Павел наклонился немного вперед, опершись локтями о колени и обнажая загорелые предплечья:
– Вы не любите жару?
– От нее у меня зудит кожа. – Смутившись, что разнервничалась при виде его предплечий, Эмили открыла ящик, взяла охапку одежды и бесцеремонно бросила ее в чемодан. Чувствуя, что Павел пристально следит за каждым ее шагом, она ощущала себя растрепанной и разгоряченной.
– Мне нужно переодеться, – сказала она, как только собрала достаточно подходящую одежду для жаркой погоды на неделю.
Спокойно посмотрев на нее, Павел наклонил голову и повернулся в кресле спиной к ней. В любом другом случае он вышел бы из комнаты. Но не сейчас.
Павел пытался не обращать внимания на звук расстегиваемой молнии и шелест снимаемой одежды. Он решил поразмышлять о сегодняшних ценах на акции, а не думать о том, что происходит за его спиной. У него пересохло во рту, и он сглотнул. Эмили покидает страну вместе с ним не по своей воле. Поэтому не стоит акцентировать тот факт, что она не замужем.
– Я готова.
Павел повернулся к ней.
Она надела длинное черное платье из легкой ткани с тонкими рукавами, а сейчас вешала деловой костюм на плечики.
– Вы все же умеете аккуратно обращаться с одеждой, – заметил он, когда Эмили закрыла шкаф.
Посмотрев в его глаза, она прищурилась:
– Он принадлежал моей матери.
– Ваша мать?..
– Умерла. – Она смотрела на него так, словно он был виноват в ее потере.
– Мне очень жаль, – искренне сказал Павел.
– Мне тоже. – Эмили поджала губы, давая ему понять, что не намерена продолжать разговор на эту тему. Она причесалась и снова уложила волосы в высокую прическу. Несколько прядей вокруг лица подчеркивали ее высокие скулы.
– Это действительно необходимо? – спросил Павел, когда она, присев на стул у туалетного столика, начала наносить макияж.
– Да. – Она ловко подвела глаза темным карандашом.
Он посмотрел на часы:
