Он усмехнулся:
— Не волнуйтесь, я не собираюсь вас похищать. Я просто подумал, что мог бы угостить вас чем-нибудь в знак благодарности.
Она облегченно вздохнула:
— Это совсем не обязательно. Фонд компенсирует мне потраченное время.
— Мне все равно хотелось бы вас угостить.
— Но мне правда нужно вернуться на работу.
— Сегодня пятница, почти пять.
Только четыре сорок семь, если быть точным, но время не стояло на месте.
— Я планировала задержаться сегодня.
Машина остановилась на светофоре, и Брэндон удивленно взглянул на Пейдж:
— Почему?
Потому что у нее не было другой жизни. Нет, вовсе не поэтому.
— У меня много дел.
— Которые, несомненно, подождут до завтра.
Зажегся зеленый свет, и он нажал на газ.
— Ведь правда?
— Технически да, но…
— Неужели вам не хочется заняться чем-то, что вам нравится?
— Мне нравится моя работа. — Она подняла бровь. — А вам не нравится ваша?
— Только не вечером в пятницу. — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Судя по вашему виду, вы знаете, что делать на танцполе.
На самом деле она совсем не умела танцевать: не хватало координации.
— Нет, не знаю. И мне действительно нужно на работу.
— Нет, не нужно, — просто возразил он.
Он остановился у маленького бара «У Билли», стилизованного под салун, куда она так и не рискнула заглянуть одна. Слишком много воспоминаний осталось о том, как она вытаскивала мать, неспособную передвигаться самостоятельно, из подобных заведений в Неваде. Однако прежде, чем она успела велеть ему поворачивать к ее офису, он уже вышел из машины и шел к дверце пассажирского сиденья. Открыв ее, он протянул Пейдж руку.
— Я не могу! — Она покачала головой.
— Нужно всего лишь поставить ногу на ступеньку, — ответил он, ухмыляясь. — Обещаю, я поймаю вас, если вы будете падать.
Озорной огонек в его глазах сказал ей, что на самом деле он прекрасно понял, что она имела в виду. Ее сердце дрогнуло. Ну почему он был таким очаровательным?
— У меня правило: не общаться с клиентами вне офиса.
— Хорошее правило, но я не ваш клиент.
Черт возьми, он поймал ее.
— Да, но «Надежда Ханны» — мой клиент, и вы тоже соответственно.
Пейдж видела, что Брэндон не примет это неуклюжее оправдание. Она ждала, что он огрызнется, но он посерьезнел и тихо сказал:
— Дело в том, что я почти никого здесь не знаю и мне бывает одиноко.
Вот это да. Такой грубоватой прямоты она не ожидала. Теперь стало совсем тяжело отказать ему.
— Уверена, вам не составит труда найти себе спутницу, которая с радостью выпьет с вами.
— Но я-то хочу выпить с вами.
Пейдж смотрела в честные глаза Брэндона, в его открытое лицо и понимала, что ей хочется узнать его получше, и дело было не в его привлекательности, хотя и в ней тоже. Какой жалкой она, наверно, казалась сейчас, когда восхитительный мужчина предлагал ей выпить с ним, а она думала только о работе! Как случилось, что работа стала для нее важнее всего? С другой стороны, и этот вечер мог послужить на пользу делу: возможно, ей будет проще помочь ему, если они сойдутся чуть ближе. Он ведь всего лишь предложил ей выпить.
— Хорошо, — согласилась Пейдж. — Но только недолго. А потом вы отвезете меня в офис.
— Обещаю, — улыбнулся он.
Она оперлась о подставленную руку и вышла из машины. Его ладонь была широкой, чуть огрубелой от работы — твердая рука надежного человека. У Пейдж было стойкое чувство, что, пока она с Брэндоном, с ней не случится ничего плохого, хотя она едва знала его и вполне могла сама о себе позаботиться.
Пейдж тут же отпустила его руку, встав на землю, однако, идя по гравию на своих трехдюймовых каблуках, поняла, насколько неподходяще была одета. В этот бар ходили явно не обладатели дизайнерских костюмов.
— Вы, кажется, нервничаете? — спросил Брэндон, подходя к двери.
— По-моему, я не так одета.
— Поверьте мне, там никому нет до этого дела.
Он взялся за дверную ручку, и Пейдж вздрогнула: образ из прошлого встал перед глазами. Зал, полный дыма и кислого запаха старого алкоголя и безысходности; музыка, орущая так, что невозможно было думать, не то что разговаривать — впрочем, сюда приходили не за этим; парочки, топчущие танцпол и обжимающиеся в углах, занимающиеся черт знает чем. Когда Брэндон открыл дверь, Пейдж сжалась, невольно ожидая увидеть свою мать, ссутулившуюся у барной стойки, сжимая в руке стакан дешевого виски. Однако внутри все оказалось совсем не так. Интерьер не блистал роскошью, но зал был чистый и уютный, играла негромкая музыка и вкусно пахло жареным мясом и острым соусом. Несколько человек смотрели на огромный плазменный экран, но большинство столиков были свободны.
— Туда.
Пейдж чуть не подпрыгнула, когда Брэндон положил руку ей на талию и повел к столику рядом с танцполом.
Ему обязательно вести себя так бесцеремонно? Это было непрофессионально… Хотя выпивать с клиентом — тоже. Впрочем, ей казалось, что она довольно ясно сказала, что не хочет слишком сильно сокращать дистанцию, и, кажется, не дала ему повода надеяться на более близкое знакомство.
Они сели за столик друг напротив друга. Подошла официантка, немолодая женщина с приятным лицом; яркая надпись на ее фартуке хвастливо заявляла, что лучше ребрышек, чем у Билли, не найти в этой части света.
— Привет, Брэндон, — игриво произнесла она. — Тебе как обычно?
— Так точно, мэм.
Она повернулась к Пейдж, немного удивленно глядя на ее деловой костюм:
— А твоей подружке?
Пейдж едва не сказала, что они вовсе не друзья, но потом подумала, что официантке это не интересно.
— Бокал шардоне, пожалуйста.
— Домашнее сойдет?
— Да.
— Сию минуту.
Когда она ушла, Пейдж сказала:
— Вы часто здесь бываете, если тут уже знают ваши предпочтения.
Брэндон пожал плечами:
— Захожу сюда через день. Я же говорил, мне бывает одиноко.
— Где именно вы работаете?
— Ранчо Коппер-Ран, совсем рядом с Уайлд-Ридж.
— Никогда не слышала.
— В двух часах к северо-востоку отсюда, в горах Сан-Бернардино. Местечко — как на картинке.
— Значит, вы тратите четыре часа на дорогу, приезжая на встречу со своим куратором?
— Мы встречаемся дважды в неделю, по четвергам и воскресеньям в библиотеке. В четверг я заселяюсь в отель, а в воскресенье утром, после уроков, еду домой.
— И ваш начальник не возражает?
— Он хороший человек.
— Как давно вы работаете на него?
— Восемь лет.
— Никогда не хотели заняться чем-то другим?
