Вдруг в ее глазах промелькнуло странное выражение – так смотрит загнанный зверь.
– Они будут твоими. Это – твое наследство.
Вито сидел, откинувшись в кресле за широким письменным столом, который приличествовал председателю совета директоров и президенту «Фарнесте Индустриале». Возраст компании был невелик – всего три поколения, но семья Фарнесте имела долгую историю. Еще в эпоху Возрождения Фарнесте были крупными торговцами, и, хотя с течением времени богатство семьи претерпевало различные изменения, теперь, благодаря проницательности и блестящей деловой хватке Энрико унаследованной, видно, от предка, жившего в пятнадцатом веке, доходы Фарнесте снова пошли вверх. Задача Вито состояла в том, чтобы направлять «Фарнесте Индустриале» в русло расширяющейся глобальной экономики двадцать первого века.
Как и все представители семейного бизнеса, Вито смотрел вперед, но не забывал прошлого – ни древних времен, когда в восемнадцатом веке появились изумруды Фарнесте, ни последних лет, которые омрачили его юность... из-за присутствия в жизни отца Арлин Грэхем. От этого яда он еще не избавился, последняя капля не была выдавлена.
И вот здесь дочь Арлин и у него есть возможность это сделать.
– Условия? – безразличным тоном спросил он. – Ты хочешь сказать: освобождение от судебного преследования за воровство.
Рейчел незаметно переступила с ноги на ногу. От напряжения у нее затекла спина. Но когда она заговорила, то голос прозвучал так же ровно, как и у него:
– Если бы были мотивы для обвинения, ты бы ими давно воспользовался. Условия, которые требую я, совершенно иного свойства.
Она следила за выражением лица Вито. Никакой реакции не последовало. Даже гнева от напоминания о его поражении, хотя Вито Фарнесте привык получать все: что бы это ни было и кто бы это ни был.
Она внимательно смотрела на него. Смотрела на человека, который почти погубил ее.
«Я была молода. Я была глупа. Я была доверчива».
Теперь она не такая. И Вито Фарнесте ничего для нее не значит. Как и она для него.
Теперь есть только один человек, который имеет для нее значение. Осознание этого произошло очень поздно, но все же произошло. И вот по этой причине она стоит перед Вито Фарнесте и предлагает ему единственную вещь, которую он захочет взять у нее, – то единственное, что представляет для него ценность.
Глаза Вито были темными, как ночь. На мгновение Рейчел пронзила боль.
«Иль я не клялся в том, что ты, как день, ясна, Когда ты, словно ночь, как темный ад, черна?»[2].
Жгучие строки шекспировского сонета рвали душу. Силой воли она заставила себя забыть свое горе. Вито Фарнесте теперь интересует совсем другое, не похожее на то, чего он хотел раньше, когда она была молодой легковерной дурочкой. И она этим владеет. Но на этот раз она получит кое-что взамен. Не деньги. Деньги ей не нужны. Она хочет совсем, совсем другое.
– Итак? – произнес Вито.
Она ощутила на себе его равнодушный взгляд как нечто осязаемое, тяжелое и сверлящее. Сделав вдох, она сказала:
– Все очень просто: я хочу, чтобы ты на мне женился.
На секунду воцарилась полнейшая тишина. Затем он захохотал, и его смех был подобен удару хлыста. Презрительный, уничижительный смех. Она смотрела, как он, откинув голову, смеялся во весь рот. Смех оборвался так же неожиданно, как и начался. Со злобно горящими глазами он наклонился вперед и глумливо усмехнулся.
– Ты увидишь это только во сне.
Насмешка Вито заключала в себе горькую правду. Когда-то она мечтала о том, чтобы выйти замуж за него, и думала, что мечта сбудется. Но это было в другой жизни и она была совсем другая.
– :»Такая наивная, что на меня следовало повесить табличку с этой надписью!»
После той первой ужасной встречи у бассейна, когда ей было четырнадцать, она думала, что больше никогда его не увидит. Мать, вернувшись после позднего ужина с Энрико, пришла в бешенство, узнав, что Вито появился на вилле. Отец Вито тоже не был в восторге от этого.
Рейчел оставалась около бассейна даже после того, как услыхала шум подъехавшей машины и поняла, что это вернулись мать с Энрико, а затем из дома донеслись гневные голоса. Спустя какое-то время мать отправилась ее искать. Она была вне себя от возмущения. На щеках у нее обозначились два красных пятна, которые не смог скрыть даже превосходный макияж. В тридцать четыре года ее матери можно было дать на десять лет меньше, но сегодня она выглядела на свой возраст.
– Мама, тебе плохо? – не выдержав, спросила Рейчел.
Мать сердито фыркнула.
– Здесь был Вито и, как обычно, устроил скандал! Энрико, естественно, разозлен – он рвет и мечет.
– Кто это – Вито? – спросила Рейчел, хотя была уверена, что знает, о ком говорит мать.
– Сын Энрико. Он заявился сюда, чтобы сказать отцу, что его мать уехала в свое шале в горах, поскольку у нее так называемый нервный срыв! Неужели Вито всерьез полагает, что Энрико кинется за ней следом? Энрико пробыл здесь всего лишь пару дней, а этот мальчишка понятия не имеет, как напряженно работает отец! – Она поджала губы. – Вито знает только одно – как тратить деньги и вести dolce vita[3] в Риме! Типичный итальянский плейбой! – Неожиданно она пронзила дочь взглядом. – Ты его видела? До того, как мы с Энрико вернулись?
Рейчел покраснела.
– Он... он прошел мимо бассейна, – пробормотала она.
– По крайней мере он не вернется, – резко заметила мать. – Он уехал утешать свою мамочку, которая постоянно падает в обморок. Просто нелепо, как он вокруг нее прыгает!
Рейчел не поняла: мать оправдывается или обвиняет? Как бы там ни было, ей захотелось находиться за тысячу миль отсюда.
Это настроение преследовало Рейчел во время всего ее пребывания на вилле. Она старалась не попадаться никому на глаза, а купаться отправлялась на крошечный частный пляж под скалой либо загорала около бассейна с книгой в руках.
Рейчел была рада, что мать и Энрико большую часть времени проводили вне дома, так как Энрико смущал ее не меньше, чем собственная мать. Он держался отстраненно, был средних лет и полноват. Вокруг него крутились все в доме, включая ее мать.
Рейчел было противно видеть их вместе, хотя она смирилась с этой связью, которая длилась более шести лет, с тех самых пор, когда Энрико Фарнесте, участвуя в конференции в Брайтоне, зашел в бутик ее матери. Он хотел купить что-нибудь для своей тогдашней любовницы и решил, что Арлин Грэхем в этой роли будет выглядеть лучше. Рейчел сначала отправили жить к пожилой вдовствующей тетке, а затем в дорогой пансион. Мать же Энрико быстренько увез в Италию.
