Он крупнее наших парней, при каждом движении мышцы натягивают кожу, проступая сильнее. Трудно представить сколько времени он тратит на тренажёрный зал.
— Мы на такси, спасибо! — радушно говорит Игнат, который вряд ли младше этого парня, но я чувствую пропасть между ними, насколько внутренне незнакомец старше и опаснее наших спутников.
— Так ВЫ поезжайте, а девушек оставьте нам. — немного полный парень по правую руку начинает ржать, и почему-то мне кажется что он не шутит. Они хотят оставить нас с Лизой им на потеху. По мере того, как их лица расслабляются, мы напрягаемся.
Мужчины говорят на английском, но я знаю, что Незнакомец точно знает русский. Не знаю как подать друзьям сигнал, чтобы они были осторожнее и не ляпнули ничего на родном языке. Сказать им об этом, значит выдать себя, а я почему-то стесняюсь произошедшего.
— Мужики, Давайте полегче, о'кей? — Игнат выпрямляется, алкоголь делает его смелее. Я лишь молю Бога, умоляю приехать такси побыстрее. — Здесь никто не хочет проблем?
— Правильно мыслишь, если не хочешь проблем, проваливайте. Блондиночки поедут с нами. — говорит только толстый, второй смеется в нужное время, они, как группа его поддержки. Сомнений нет, Незнакомец у них главный, немного сторонится и ведёт себя нагло, смотрит на меня не моргая.
— Глебыч, походу, придётся научить парней, что с русскими не стоит связываться! Я возьму на себя жирного, а ты бери павлина черножопого.
Панический всхлип вырывается все же из моей груди, потому что я знаю — он все понимает. Хочется руками прикрыть лицо и исчезнуть, проснуться в номере и понять, что все это страшный сон. Темнота давит. Вижу, как он усмехается и поворачивается к Игнату. Не вижу его выражения лица, но слышу этот хриплый голос с нескрываемой усмешкой:
— Вытри для начала молоко с губ.
Мои друзья напрягаются, вытягиваются. Они чувствуют опасность исходящую от него. Юношеская спесь отступает.
Понимаю, что он один справился бы и с Глебом и Игнатом, он выше, чем они, и шире в плечах. Футболка с глубоким вырезом открывает поросль волос на его накаченной груди.
— Идите, куда шли! — говорю я, отходя от Глеба, подходя ближе к дикарю. Чувствую за собой вину, парни могут пострадать от его рук из-за меня. Из-за того, что я имела неосторожность танцевать и понравиться пещерному человеку.
— Пожалуйста. — с улыбкой мурлыкает он. — Попроси меня, как следует, малышка.
Проклинаю себя за моё легкомыслие — не пошла бы я одна на смотровую площадку, ничего бы не было.
— Прошу, как следует, забрать своих друзей и вернуться в бар, о'кей? — нервно затягиваюсь, трудно находиться так близко. Мужчина скользит по мне, задерживается на вновь остро торчащих сосках, которые словно специально провоцируют его. — Мы уезжаем…
Вдалеке мигают желтые фары, и я начинаю молиться, чтобы машина скорее доехала до нас.
— Ненавижу курящих девушек. — он вырывает из моих рук igos и тушит окурок о рядом стоящего Глеба, который тут же взывает от боли.
Дальше все происходит слишком быстро.
Игнат бросается на него, запрыгивает на спину, как сделала бы это девочка. Молотит по нему кулаками со всей дури. К нему подлетают рядом стоящие парни и оттаскивают нашего друга. Валят на землю и начинают пинать ногами.
Глеб воинственно становится между мной и незнакомцем, принимая боевую стойку.
Тот делает шаг, Глеб замахивается, но мужчина
с легкостью избегает удара и хватает моего спутника за горло, поднимая в воздух. Даже немею, может мне кажется?
Сколько нужно иметь силы, чтобы с такой легкостью одной рукой поднять здорового мужика, в котором килограммов восемьдесят точно есть.
— Оставь его! Ты задушишь же, отпусти… — кричу я, приходя в себя, нападая на незнакомца, молочу его, бью клатчем по голове. Слышу в ответ лишь хриплый смех, тогда висну на нем и начинаю тянуть за уши, царапать лицо, кусать шею. — Я оторву тебе что-нибудь! Отпусти их! Кому сказала, извращенец!
Машина с визгом останавливается у нашей груды перемешавшихся тел. Таксист выскакивает и жмёт на курок пистолета, крича что-то на местном диалекте. Из бара тут же выбегает охрана с дубинками, они бегут остановить весь этот беспредел и я выдыхаю, даже расслабляюсь. Сейчас все закончится.
— Помогите. — истошны кричу я охране, но когда мужчины прикладывают дубинки к Глебу и Игнату, почтительно обходя незнакомца и его друзей, понимаю, что все только началось.
Глава 3
Я мечтала изучить каждый закуточек Мадагаскара, посетить все его заповедники, базары, все знаменитые достопримечательности и места, о которых не пишут в интернете. Но тюрьма никак не входила в список мест к обязательному посещению.
В фильмах показывают, что в таких странах тюрьмы серые и страшные со злобными работниками, которые измываются над осуждёнными. Так вот, в кинолентах все сильно приукрашено, в жизни намного хуже. Бетонные стены облупились, на них не осталось краски, трудно даже определить — какого она была раньше цвета. Камера покрылась зеленой плесенью, которая пахнет болезнью. Еще отвратительно пахнет мочой, трудно спутать с чем-то кислый запах.
Полицейские были очень грубы, категорически настроены против туристов, они умудрились даже меня несколько раз ударить больно дубинками. В нескольких местах уже проступили кровоподтеки.
Нас с парнями посадили в разные камеры. Нам с Лизой временно повезло, кроме нас никого не было в душной комнате с решетками. Не хватало тут еще колоритных проституток для полноты картины. Остались только запахи и блохи от предыдущих посетителей этого места.
— Господи. — Лизу трясло, она плакала, не прекращая. — господи… мы сгнием здесь. Никто даже не узнаёт — где мы.
— Все будет хорошо. — я пыталась ее успокоить, гладила по спине, прикусывая губу. — Они не смогут нас держать тут за это! Им придётся позвонить в российское посольство, нас вытащат. Мы подадим еще на них в суд.
— Вика, очнись! Это тебе не Европа с правами человека.
— Ну это и не средневековье, чтобы нас закопали заживо.
— Почему они так вцепились в нас? Уроды! — лицо подруги покрылось пятнами. Мне и самой было страшно, но сейчас нельзя было расклеиваться. Нужно бороться.
Послышались шаги в коридоре, мы с подругой резко встали, к решетке подошёл здоровенный полицейский, негр в форме. Он напоминает Дуэйна Скалу Джонса, такой огромный, необъятный. Позади него стоит Незнакомец, на его шее алеют следы от моих укусов. Он меряет нас насмешливым взглядом, рассматривает отвратительную камеру, в которой даже крысы жить не хотят.
— Выпустите нас. — требую я. — Мы просто защищались, Вы сами напали на нас и угрожали изнасилованием. Вас посадят за такое!
Полицейский замирает и смотрит на меня странно, косится на зеленоглазого хищника, курящего и продолжающего изучать нас. Я специально говорила на английском, он должен был понять смысл моих слов, но ничего не сделал, стоял послушно рядом.
— Я договорился, Вас выпустят. — он обращается на русском к нам с Лизой, смотря исключительно только на меня. Чувствую его пальцы на моей груди. Мне хочется прикрыться, спрятать оголенные части тела, чтобы он не смотрел на них. Впервые мне кажется, что эти скромные шорты слишком откровенны, нужно было одевать платье с длинным рукавом и в пол. — При одном условии…
Ну а как по другому? Иного от него ждать не приходится. Манипулятор.
— Вы сделаете мне и моему другу минет. — мы с Лизой одновременно шумно сглатываем, после подруга выпучивает глаза и открывает удивленно рот, шокированная его заявлением. У меня на голове начинают шевелиться волосы от чувства страха. Как он вообще имеет наглость такое заявить.
— Спасибо за заманчивое предложение, всегда мечтала о таком предложении, но мы вынуждены отказаться. Пососите у друг дружки сами. — цежу я. Никто никогда не разговаривал так со мной, и кто этот парень, что считает, что ему все можно?
Трудно даже определить его национальность. Странный акцент, никогда не слышала такой. Смотрю на него с такой ненавистью, что даже глаза начинает щепать. Чувствую, как сосуд лопается от напряжения. Я бы выцарапала его зеленые глаза и скормила крысам на помойке.
