— Веди себя так, будто ты делаешь одолжение тому, от кого принимаешь помощь.
— Дикая мысль, папа, — с привычной для нее прямотой заявила Лидия.
— Тем не менее она верна. Особенно для такого маленького городка, как наш Суходольск. Но самое главное — найти первого.
— Дедушка! Родион Степанович! Отдай его мне! — молящим голосом попросила Варя.
— Дарю, — сказал он. — Кстати, за это он будет мне премного благодарен. Он не знал, что для меня сделать, а я ему теперь скажу… — Дед сощурился. — Все! Я понял! Я тебя, Варвара, сведу с ним. Но при одном условии.
— Каком?
— Ты согласишься на его деньги открыть в вашем музее отдел родной природы. А я одарю отдел своей коллекцией голосов птиц.
У деда был давний план — он хотел, чтобы в краеведческом музее открылся отдел родной природы. Он хотел, чтобы его записи птичьих голосов хранились там. Но для этого нужны деньги. На то, что музей получает из бюджета, ничего не откроешь. А еще ему хотелось, чтобы при музее работал клуб любителей певчих птиц. Но и на него нужны деньги.
— Знаешь, Варвара, сейчас в моде благотворительность. Я знаю, из кого можно вытряхнуть деньги. Если создать благотворительный фонд, а при нем — клуб, а клуб — при отделе музея, то ты станешь его директором.
Варя засмеялась:
— Какие хитрые мечты. Прямо какая-то матрешка.
— А она и есть суть нашей жизни. Одно в другом — надежно. Малое — в большом.
— Похоже, папа, я напрасно сомневалась. Если Варюха согласится, то облагодетельствует вас обоих — и тебя, и Скурихина…
После знакомства со Скурихиным Варя недолго сидела без сканера. Потом у нее на столе появился лазерный принтер, новый процессор и венец всему — жидкокристаллический монитор, тонкий и плоский.
Варя оборвала воспоминания. Дама из администрации сказала, что орденом, к которому представят Скурихина, награждают за успехи в бизнесе и за активную благотворительную деятельность. Девиз ордена — Россия. Слава. Дело.
Что ж, пускай получит. Она выпрямилась на стуле. Пускай. Он вложил много денег не только в музей, но и в предстоящий городской бал. Смешной. Неужели думал, что она согласится на роман с ним? Или как это у него называется?
При мысли о бале Варя почувствовала желание оказаться в позапрошлом веке. Когда Суходольск был видным и завидным городом, через него проходил основной путь из Европы в Азию. Никакой скуки, никакого запустения, бурная жизнь. Так почему не попробовать устроить бал сейчас? Чтобы дамы были в длинных платьях, с замысловатыми прическами, в туфлях на шпильках?
Их бал будет настоящим, не лицензионным, как Венский бал в Москве. Его купили у австрийцев, поэтому нельзя было отступить ни на шаг от сценария.
Варя уже почти дошила бальное платье — нашла фасон в старом журнале, с описанием тканей, которые нужны для такого наряда. Она долго не могла купить тончайшую ткань — органзу, которой по фасону должна быть прикрыта декольтированная грудь. Но подруга Татьяна отдыхала в Турции и купила ее там — невероятную, невесомую, нежно-зеленую…
Варя прикрыла глаза и представила, как в давние времена дамы кружатся в объятиях блестящих гусаров… Звенят шпоры… Шпага на боку… Сильная рука держит ее руку, а ее пальцы дрожат…
— Гус-а-ары… — насмешливо протянула Варя и открыла глаза, когда дверь кабинета внезапно распахнулась.
На пороге стоял… гусар.
Варя захлопала глазами, прогоняя видение.
— Здравствуйте, Варвара Николаевна, — сказал гусар и, звеня шпорами, подошел к столу. — Это я вам звонил. Вы назначили мне на пять тридцать. Но, прошу прощения, опоздал. Заносы на дороге, едва доехал.
— Еще не расчистили? — воскликнула Варя, снова вспомнив о своих коротких ботиночках. — Она опустила глаза и посмотрела под стол. Они стояли, ожидая, когда она наденет их вместо туфель, в которых сидела сейчас.
— Нет. Я даже к вам от дороги пробирался по настоящей целине. Но снег уже кончился, — успокоил он ее.
— Простите, что я налетела на вас, будто вы из метеоцентра. — Она слегка порозовела. — Вы Александр Алексеевич Ястребов? — спросила она, подглядев в ежедневнике, раскрытом на столе.
— Да. — Он кивнул.
Она смутилась и отвела глаза к окну, будто проверяя, на самом ли деле снег уже перестал.
— Не думала, что говорила по телефону с гусаром из… девятнадцатого века. Да еще с французским.
Ястребов с удивлением и интересом посмотрел на нее.
— На вас форма французского гусара времен Отечественной войны 1812 года.
— Да, моя форма сшита точно по канонам того времени. — Он кивнул, как заметила Варя, удовлетворенно. — Я слышал, что устроители предстоящего бала озабочены… его аутентичностью, — сказал он. — То есть точным соответствием идеальному балу.
Она кивнула.
— Должен заметить, все костюмы нашего военно-исторического клуба сшиты с исторической точностью. — Он помолчал, словно позволяя ей вникнуть в его слова. — Вы хотите, — продолжал Ястребов, опускаясь в кресло напротив нее, в то самое, в котором она только что представляла Серафима Федоровича Скурихина, — воспроизвести до деталей старинный бал.
— Да, мы хотим сделать его полную реконструкцию.
— Вас, насколько я знаю, беспокоят танцы, — продолжал он.
— Очень. — Она поморщилась, поигрывая карандашом с ластиком на конце. Она то водила по странице ежедневника тонким грифелем, то стирала карандашные завитки ластиком. — Мало кто, да почти никто не умеет танцевать бальные танцы, — сказала она. — Я тоже не умею. — Она покачала головой. — Я изучала материалы Венского бала, который проходил в Москве, но даже там с трудом нашли профессионалов, которые умеют правильно танцевать вальс. Я не говорю о других танцах. — Она махнула рукой.
— Тогда, я думаю, мое предложение может вас заинтересовать. — В голосе Ястребова она заметила нескрываемое удовольствие. Это слегка задело ее — она печалится, а он радуется. А говорят они об одном и том же событии.
Варя вздохнула и суховато бросила:
— Слушаю вас.
— Сразу предупреждаю: я не бескорыстен.
Варя громко фыркнула и вставила карандаш в стаканчик, отлитый в форме резинового сапога с заплаткой на носке. Подарок деда. Родион Степанович тем самым намекал: гляди под ноги, даже когда торопишься. И она, готовая сказать что-то дерзкое, удержалась.
Варя сложила руки на груди, внимательно посмотрела на посетителя и спокойно проговорила:
— Сейчас никто не рассчитывает на бескорыстие. Рассказывайте, в чем ваша корысть.
— Может быть, сначала хотите узнать, в чем ваша выгода? — спросил он.
