— Ты же знаешь, что все происходило гораздо сложнее.
— Я понятия не имею, насколько сложно все было. Или не было. Твое письмо ничего не прояснило. «Дорогой Блейз, извини, прощай!»
— Как несправедливо! Неправда! — Она провела тогда много часов в терзаниях, что написать.
— О, признаю, присутствовали и другие слова, но суть изложена именно в этих.
Сорель не могла тогда выразить свои чувства, сама их не очень понимала, но чем ближе подходил день свадьбы, тем сильнее ее охватывала паника. Она попыталась сказать матери о своих сомнениях, но Рода Кеньон их отмела и заверила ее, что сама тоже пережила взвинченное состояние невесты, но такое бывает со всеми и проходит. Она ни разу не пожалела, что вышла замуж за отца Сорель. «Завтра у тебя все будет хорошо».
Но хорошо не стало, и через одиннадцать часов Сорель в конце концов нашла в себе мужество поступить так, как хотела.
— Я тогда еще не созрела для замужества, — объяснила Сорель. — Я была слишком молода.
— Видимо, да, — Блейз впервые проявил хоть какое-то понимание. — Я не догадывался, насколько ты еще ребенок.
— Я знаю, нельзя тянуть до последнего момента, — продолжала она, — но, как ни глупо, я боялась расстроить вас всех — тебя, своих и твоих родителей.
Ее нерешительность смешивалась с тем обстоятельством, что она знала Тарноуверов всю жизнь и всю жизнь обе семьи молчаливо ожидали, что они поженятся, хотя Блейз был на шесть лет старше и в детстве обращал на нее мало внимания. Мальчишкой он просто проявлял терпимость, а она его обожала и всюду ходила за ним по пятам. Родители взирали на их отношения с умилением. Когда Сорель с подружками еще не признавали мальчишек, Блейз казался уже слишком взрослым, чтобы включать его в это презренное племя, а при первых проявлениях волнений подросткового возраста он стал объектом их невинных фантазий.
А потом она выросла…
— Мы так долго оставались друзьями, — промолвила она. — Разве нельзя…
— Назад мы не вернемся, — прервал ее Блейз. — Мы не дети.
— Ну а в качестве взрослых разве мы не можем все забыть? Ради наших семей, если уж нет других причин?
Он, казалось, задумался над ее словами. Глядя в сторону, Блейз маневрировал среди танцующих, отыскивая зазор. Когда он снова встретился с ней глазами, они словно подернулись тонкой дымкой вуали.
— Конечно. Могу пообещать, что буду держать руки подальше от тебя.
Он говорил, а сам не отрываясь смотрел на нее. В его голосе слышалось что-то вяжущее и тревожащее. Сорель беспокоили и ранили интонации его голоса.
Музыка прекратилась, и Блейз выпустил ее из рук.
— Спасибо, — поблагодарила она.
Он наклонил голову, и Сорель постаралась не заметить в его жесте иронии.
— Я провожу тебя к столу.
Больше он к ней не прикасался. Когда они подошли к столу и Сорель взяла бокал, протянутый предыдущим кавалером, Блейз обменялся приветствиями с ее родителями, которые уже сидели за столом.
— Сорель говорит, что, возможно, останется здесь жить, — небрежно оповестил он их, — если найдет работу в Веллингтоне.
Мать удивленно посмотрела на нее.
— Нам ты ничего не сказала!
— Я еще не решила, — быстро ответила Сорель.
— Вот и правильно, — с одобрением закивала Рода. — Пора возвращаться домой.
— Самое время, — поддержал ее Айен. — Хорошо, что наш ребенок опять будет дома.
Бесполезно обращать внимание на слово «ребенок». Она у них единственная и для отца всегда останется ребенком.
— Извини, если я выпустил кота из мешка, — произнес Блейз.
— Неважно, я все равно рассказала бы им, — пожала плечами Сорель.
Блейз еще немного поболтал с Родой и Айеном и вернулся к своему столу, где Чери сидела, подавшись вперед к компании напротив, и слушала какую-то веселую историю. При появлении Блейза она повернулась к нему, просияла, протянула руку. Блейз взял ее и сел рядом.
Сорель отвела разочарованный взгляд.
Жених и невеста опять пошли танцевать, прижимаясь друг к другу. Глядя на безмятежно-счастливое лицо Елены, Сорель почувствовала, как к горлу подступает ком. Ее охватила жгучая зависть. Кузина была в том же возрасте, в котором Сорель когда-то собиралась вступить в брак, — двадцать один год. К тому же Елена знала своего мужа до свадьбы всего девять месяцев, но уверена в правильности своего решения. Сорель не понимала, как можно влюбиться в незнакомого мужчину и быть уверенной, что хочешь провести с ним всю жизнь.
Как сказала мать, Елена всегда слыла разумной девочкой — уравновешенной, практичной, даже осмотрительной. Но сейчас она идет на страшный риск. Сорель страстно, от всей души желала ей счастья. С того времени, когда она впервые увидела ее — крошечную новорожденную с серьезным личиком, — она чувствовала потребность защищать маленькую двоюродную сестру. Елена стала для нее самым близким человеком. Сорель любила и двух ее младших братьев, но между девочками существовала связь, которая крепла год от года.
А Блейз. как она подозревала, оставался ближайшим другом брата Елены. В семье он тоже был единственным ребенком, хотя неподалеку жили кузины, с которыми он проводил немало времени, особенно в подростковом возрасте, когда их компанию предпочитал любой другой. Но они с Сорель немало времени проводили в домах друг друга. Семьи Кеньон и Тарноувер связывали узы дружбы и бизнеса еще с начала прошлого века.
Айен Кеньон и Поль Тарноувер — старшие сыновья, к которым от отцов перешла фирма «Кеньон и Тарноувер лимитед», — надеялись передать ее в руки своих сыновей. Когда Айен понял, что сына у него не будет, они решили, что поженят детей и получат новых Кеньонов и Тарноуверов, чтобы продолжить традицию.
— Потанцуем? — прервал мысли Сорель ее сосед.
Она медленно подняла бокал, сделала еще глоток. За столом опять стало много народу, но они не заслоняли от нее ни точеный профиль Чери, которая игриво смотрела на Блейза, ни его ответную ухмылку, когда он обнял ее за плечи. Их лица находились на расстоянии поцелуя.
Быстро отведя глаза, Сорель сделала большой глоток, поперхнулась и сипло ответила:
— Да, пойдем танцевать.
Но удовольствия от танцев она почему-то уже не получала. Она еле досидела до момента отъезда жениха с невестой, успела горячо обнять Елену и немного пошептаться с ней.
Когда родители засобирались домой, Сорель с радостью к ним присоединилась и, мило попрощавшись с соседом по столу и поблагодарив его за компанию, быстро подхватила родителей и повела их к выходу, не дав возможности своему соседу и партнеру по танцам предложить ей новую встречу.
