Мужчина чуть стушевался и опустил глаза. Затем, сделав очередную затяжку, усмехнулся собственным мыслям и снова глянул на меня пронзительным взглядом:
— Понравилось?
— Личные вопросы? — подняла я брови, придвинув к себе стакан. — Беседа становится неформальной?
— Простите, — выпустил он дым в сторону, отводя глаза. — Не моё дело. Да. Не знаю, зачем я спросил.
— Всё в порядке, — улыбнулась я, двигая по столу бутылкой. Мне-то как раз ясно зачем. — Было не плохо, только запястья потом болели. У вас же имеются наручники. Вы разве не экспериментировали?
— Не довелось, — снова посмотрел на меня мужчина.
— Обязательно попробуйте, — выразительно кивнула я, поднимая бутылку, чтобы налить себе ещё водки.
Но широкая ладонь следователя, перекрывшая доступ к стакану, не позволила мне это сделать. Я вопросительно посмотрела на мужчину, изучавшего меня взглядом.
— Олеся, — произнёс он и, чуть нахмурившись, оговорился: — Вы не против, если мы перейдём на “ты”? — Нисколько, — кивнула я, всё также ожидая ответа на свой взгляд.
— Олеся, — повторил он напряжённым шёпотом. — Пожалуйста, остановись.
Я чуть смешалась от такого проникновенного обращения, но быстро взяла себя в руки. Поставила бутылку обратно на столешницу и, закрыв крышку, отодвинула её к стене. Затем посмотрела на Сергея свысока, полунасмешливым взглядом:
— Как пожелаете, гражданин начальник.
— Отлично, — тихо рассмеялся он, определяя стакан рядом с бутылкой и, сделав очередную затяжку, с тихим шипением уголька об воду потушил окурок. — Я обязан задать тебе следующий вопрос.
— Валяй, — мне стало приятно, что в интонации его голоса слышалось извинение.
— Что ты делала одиннадцатого февраля с 21.00 до 24.00?
— Время смерти Кирилла, — догадалась я.
— Верно, — сложив руки в замок, подтвердил Сергей.
— У меня был выходной. Соответственно, я была здесь, — пожала я плечами.
— Кто-нибудь может это подтвердить? — расцепив руки и чиркая что-то себе в блокнот, поднял он глаза.
— Водка говорить не умеет, — усмехнулась я. — Мебель тоже.
Сергей вздохнул и через секунду, оторвав от меня сканирующий взгляд, снова оставил запись в блокноте.
— Остаюсь подозреваемой, — кивнула я, а руки так и чесались снова придвинуть бутылку и налить себе водки.
— У тебя нет алиби, — просто ответил он, возвращаясь взглядом ко мне.
— Алкоголизм не достаточное алиби? — горько рассмеялась я, посмотрев на бутылку вожделенным взглядом.
— Ещё не решил, — усмехнулся он. — Почему ты начала пить? Это случилось после проигранного в суде иска?
Сами ответчики на суд не явились, отправив своего представителя в лице пухлого адвоката с лоснящимся лицом. Тот своими толстыми пальцами передал судье все ложные заключения с больницы, в которую меня доставили сразу после происшествия, и заявил свидетеля. С моей стороны единственным, кто согласился стать свидетелем, была моя коллега с бывшей работы. Но ещё до начала заседания ей позвонили на сотовый, и она без объяснений исчезла, оставив меня на растерзание осуждающим взглядам остальных участников процесса.
Меня допросили. Я, как смогла, подробно рассказала о случившемся, обливаясь слезами, потому что невыносимо страдала, вспоминая. Потом говорил представитель ответчиков. Как говорил — врал. Зачитали вслух бумаги, но я стойко перенесла прочитанную ложь — осуждающих взглядов с каждым зачтённым словом становилось всё больше. Затем в зал вызвали свидетеля со стороны ответчиков, ведь с моей стороны таковых не оказалось.
В зал, хлопая ресничками, процокала на невыносимо высоких каблуках Кристина Наумова. Встала у стойки и улыбнулась судье. Женщина холодно проигнорировала её улыбку и после всех обязательных вопросов про правду и ничего кроме неё задала вопрос касаемо рассматриваемого дела:
— Вам знакома истец — Кольцова Олеся Витальевна?
— Да, — пискнула та и глянула на меня надменным взглядом.
— Охарактеризуйте её как человека.
— Ваша честь, — оторвала она от меня взгляд, посмотрев на судью. — Пропащая дамочка. Совершенно.
— Что вы подразумеваете? Подробнее, пожалуйста.
— Мы с ней виделись в разное время на протяжении пяти лет. И ни разу она не была абсолютно трезвой. Её муж пытался бороться с пагубной страстью супруги: отправлял на лечение в специализированные клиники; забирал деньги, кредитки и так далее; с завидной периодичностью избавлял квартиру от приобретённого ею алкоголя. Но, как мы теперь видим — всё зря.
— Ты всё врешь, чертова дрянь! — не выдержала я и, получив в свою сторону строгий взгляд от своего адвоката, затем и от судьи, тихо буркнула извинения.
— Я поклялась говорить правду, — притворно оскорбилась Кристина, для эффекта положив руку на сердце.
Я проглотила язву, вертевшуюся на языке, но удостоила её испепеляющим взглядом.
— Что вы скажите об ответчиках? — спросила судья.
— О! Достойные мужчины. Достойные. Как я уже сказала ранее, Кирилл пытался ей помочь. Но после случая с больницей, он понял, что бессилен. Подал бумаги на развод. Думаю, она именно поэтому решила пойти в суд — отхапать часть его состояния, чтобы продолжать своё разрушение. Ведь при разводе ей не досталось ничего.
— Мне не нужны его грязные деньги! — снова не удержалась я.
— Истец! — стукнула молотком судья. — Ещё одно высказывание без разрешения суда, и вас удалят из зала.
— Простите.
— Остальные? Никитин и Прохоров. Как вы считаете, почему они участвуют в исковом заявлении?
— Ваша честь, не представляю! — воскликнула она, округлив глаза. — Рассчитывает на сумму втрое больше, чем заплатил бы один из них, наверное.
— Вы уверены, что не один из ответчиков не смог бы напасть на истца?
— Уверена, ваша честь, на сто процентов. Люди они добрые и заботливые. Я знаю их уже много лет, и ни одного подобного прецедента не случалось. Думаю, у истца просто-напросто не все дома, — на последней фразе она прожгла меня язвительным взглядом.
— Прошу вас — выражайтесь культурным языком. Вы находитесь в суде.
— Простите, ваша честь. Истец — сумасшедшая. Я бы на вашем месте отправила её на обследование в психиатрическую больницу.
— Вы не на моём месте, — смерила её холодным взглядом судья. — И суд сам решит, что делать.
— Да. Извините, — тихо пискнула Кристина и опустила голову.
— Вы свободны, свидетель. У вас есть право остаться в зале суда и прослушать решение по данному делу или же покинуть нас.
— Спасибо, я останусь.
Прозвучал удар молотка, затем сильней голос судьи:
— Суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения по ходатайству.
Спустя некоторое время я в полной прострации выслушивала заключение суда из уст прокурора о решении об отказе в удовлетворении исковых требований. Кристина при этом еле сдерживала триумфальную улыбку, но глаза её блестели от осознания собственного величия. Думаю, эти показания — одна из причин, почему Прохоров так долго держал её возле себя.
Возвращаясь домой, я со всей ясностью осознала собственную ничтожность. Людям с деньгами испокон веков удавалось уходить от ответственности, и я даже не знаю, чего хотела добиться этим иском. Мой адвокат мне так и говорил, но я была непреклонна. Все мои увещевания суду остались без внимания. Они поверили лживым бумагам и свидетельству. Решили, что я пьющая и что со мной действительно покончено. В тот день я почти залпом выпила бутылку виски. Почему бы и не оправдать все их заключения?
— Да, — ответила я и скривилась, прогоняя воспоминания, разрушившие веру в человечность.
— Олеся, — проникновенно произнёс Сергей, чуть подавшись в мою сторону, и накрыл мою руку своей тёплой ладонью. — Помоги мне разобраться в твоём мотиве. Расскажи, с чего всё началось.
— То есть подтвердить, что он у меня всё же есть? — усмехнулась я, медленно убрав руку. — Он есть, как ты сам догадывался, и как я говорила ранее — Кирилл и его друзья убили моего ребёнка и лишили меня возможности когда-нибудь стать… мамой, — я сглотнула перед последним словом, потому что до сих пор мучительно больно это признавать. — Но я их не убивала.
