— Ты не шутишь, — наконец доходит до нее.
— Конечно, нет. Я хочу тебя, правда. Хочу с того момента, как ты сегодня нарисовалась на террасе в своих маленьких шортиках и спутала мне все карты, — признаюсь я.
— Не такие уж они и маленькие! — она оттягивает шорты вниз и, спохватившись, произносит: — Нет… Тём, мы не можем, — но уже не так решительно.
— В том-то и дело, что мы можем, если захотим, а ведь мы хотим? — я даже не касаюсь ее, но всем телом чувствую, как между нами искрит электричество.
— Правда?
Может быть, я слишком самонадеян, но Полина все еще сидит рядом, явно обдумывая мои слова. Или, на худой конец, по-прежнему осмысляя.
Надо с этим разобраться.
Я тянусь к ней лицом.
— Хочешь проверим? Нам нужен всего один поцелуй, — сосредотачиваю взгляд на сексуальной ухмылке Довлатовой.
Клянусь, я никогда не рассматривал ее рот, но теперь отмечаю, как он мне нравится. И я бы с удовольствием его испробовал всеми известными мне способами.
— Что за чушь? — голос Довлатовой слегка подрагивает, выдавая нервозность.
— Боишься? — я двигаюсь ближе, тоже облизывая губы.
Пока мое предложение и вопрос оседают у нее в голове, Полина внимательно изучает меня.
Ее взгляд мечется по лицу. Такое ощущение, что она впервые меня видит.
— Нет. Просто это глупо, — произносит девушка, словно усмехнувшись собственным мыслям.
Сейчас между нами всего несколько сантиметров. Довлатова чертовски приятно пахнет. Мне хочется коснуться ее так сильно, что пальцы гудят.
— Почему глупо? Разве тебе не любопытно?
— Нет, — говорит Полина.
Однако я вижу, как девушку штормит, ее расширенные зрачки темнеют. При этом мое полуголое тело охватывает жаром возбуждения.
И без лишних вопросов я просто впиваюсь в ее губы.
Вот только меня там не ждут.
Полина замирает, как статуя, не отвечая на мой поцелуй. Я с досадой выдыхаю, оттягивая ее нижнюю губу. Но в тот момент, когда я уже готов сдаться, она расслабляет губы и впускает мой язык.
Мы оба вздрагиваем, как от удара током, по моему позвоночнику прокатывается волна сладкой дрожи. Тело Полины под моими пальцами становится таким податливым, что мне башню сносит. И мы позволяем нашим языкам жить собственной жизнью, а рукам касаться друг друга.
Это просто невероятно.
В одно мгновение ее губы все ещё ласкают мои, но в следующее Полина отрывается от них с таким видом, будто выныривает из горного озера.
— Стой… — шепчет девушка, качая головой. — Я просто пьяная, — с ее губ слетает досадный стон.
Я снова тянусь к ее лицу, убирая за ухо мягкие светлые локоны.
— Ты такая чумовая. Идем в постель? — обхватываю ладонью ее щеку.
Довлатова грубо отталкивает мою руку.
— Нет! Уж этому точно не бывать, — такое ощущение, что она сама себя предостерегает.
— Ну ты же хочешь, — говорю я.
— Ничего подобного! — возражает Полина.
— У тебя соски набухли, — я откровенно пялюсь на ее грудь.
Острые перчики, едва не пронзающие ткань ее футболки, приводят меня в дикий восторг. В спортивных штанах радостно бьется эрекция.
— Это сквозняк, — оправдывается Довлатова.
Ну-ну.
— Врушка, — я отмечаю ее затуманенный взгляд, ощущая нарастающее желание.
Меня самого это удивляет.
Ведь одно дело, обсуждать секс с Довлатовой, а другое — находиться в шаге от него.
Правда Полина явно не разделяет мой энтузиазм. Уперев ладони в столешницу, она поднимается со стула.
— Так, все. Я иду в душ и спать, — ее голос звучит неестественно бодро. — А ты прибери здесь.
— Останься, Полин, — мои слова заставляют ее притормозить в пороге.
— Забудь об этом, ладно? — не оглядываясь, спрашивает девушка.
В смысле?
Да я теперь вообще думать ни о чем не могу.
Мой рот, мое тело требуют продолжения, а член и вовсе уже готовит петицию.
Ну и дела.
Я только что целовал сестру своего лучшего друга, и это было настолько офигенно, что меня до сих пор колбасит.
И я уверен, что не только меня…
3. Полина
Боже. Я падшая женщина.
Как сказала бы мама, слабая на передок. А ее соседки по подъезду, которые знают меня с детства, и вовсе назвали бы меня проституткой.
Я целовалась с Артёмом…
И не просто целовалась. Мне безумно понравился наш поцелуй, эмоции от которого я все еще ощущаю в самых живых и ярких красках.
Собрав наверх влажные после душа волосы, я отрывисто вздыхаю.
Какое же у Тёмы тело, мамочки.
И какая же я тупица!
Ведь Рогозин бабник высшей пробы, и ему, по большому счету, неважно, с кем замутить. Но я же никогда такой не была!
Или была?
Мой пьяный мозг подкидывает мне неожиданную задачку, ответ на которую совсем меня не устраивает.
Приподнявшись, я тянусь к прикроватной тумбе и беру свой телефон. На часах почти одиннадцать, звонить Вере уже поздно.
Да и что я ей скажу?
“Привет, подруга, как Кемер, я только что целовалась с Рогозиным в твоей кухне?”
Нет. Вера точно решит, что я спятила. Она же Тёму на дух не переносит, считая, что тот, как паразит, как трутень, вцепился в ее супруга.
Насколько я знаю, Рогозин должен моему брата приличную сумму, которую не очень торопится возвращать. Возможно, на месте Веры я бы тоже злилась. Но дело-то не в Артеме. С ним, как раз, все очень ясно, а вот я веду себя, как последняя…
Что на меня нашло?
Можно попытаться списать свое поведение на алкоголь, на запоздалую попытку отомстить Виталику или самоутвердиться и что-то доказать, но себя не обманешь. Целуя Тёму, я не думала о предательстве мужа, я вообще ни о чем не думала, кроме того, какой же обалденный язык у Рогозина и как было бы здорово познакомиться с остальными частями его роскошного тела.
Конечно, это не конец света. Подумаешь, поцелуй и похотливые мысли. Да только все намного запущеннее.
И одной со своим открытием мне сейчас точно не разобраться.
Я обреченно вздыхаю и свешиваю ноги с кровати.
— Ты спишь? — тихо спрашиваю спустя минуту, застыв ровно посередине лестницы, ведущей в мансарду.
Дверь здесь не предусмотрена, поэтому я проявляю осторожность.
— Ага. После такого разве уснешь? — доносится голос Артема.
Пока я преодолеваю остаток ступеней, парень включает ночник. С голым торсом и в серых трениках он полусидит на кровати, опираясь спиной о изголовье.
— Вау. Это все мне? — присвистывает, осматривая меня с головы до ног.
На мне лишь темно-синяя сорочка из очень тонкого хлопка.
— Тём, хватит, — одергиваю его.
Не то, чтобы я была смущена или польщена, просто это совершенно ни к чему.
— Тогда зачем ты пришла? — резонно замечает Рогозин.
Вот. Такой подход мне нравится.
— Помнишь, недавно ты предложил воспользоваться собой в качестве жилетки. В общем, мне нужен совет, — переминаюсь с ноги на ногу, все еще находясь у входа в мансарду.
— Ты просишь у меня совета? — растягивая слова, спрашивает Артем.
Он не может поверить в то, что услышал.
— Вроде того. Мне необходимо мнение по одному личному вопросу, — киваю я.
Парень хмурится.
— Слушай, может, тебе лучше стоит позвонить своей подруге? — его голос звучит настороженно.
Рогозин не выглядит готовым мне помочь.
Возможно, он опасается, что я начну жаловаться на свою судьбу, на Виталика, на то, что мне скоро тридцать пять… не знаю, что он там обо мне думает.
— Конечно, я бы так и сделала. Но прикол в том, что моя… — запинаюсь я, — проблемка, она, как бы, связана с тобой. И если я позвоню Вере, то придется рассказать ей о том, что случилось на кухне… А ты сам понимаешь, — имею в виду последствия такого признания.
— С этим не поспоришь, — соглашается парень, которому не хуже меня известно о суровом нраве Веры. — Но мне интересно, напомни-ка, когда это ты успела обзавестись проблемой с моим участием?
