Поднявшись, он медленно пересекает комнату и останавливается напротив меня.
Я замираю, адресуя ему вопросительный взгляд.
— Полин, я серьёзно, останься со мной сегодня, — он протягивает руку и нежно касается моего подбородка, отчего у основания шеи появляются мурашки. — Нам будет так хорошо, — слегка оттягивает большим пальцем нижнюю губу. — И ты не имеешь никакого морального права лишать нас обоих потрясной ночи.
— Не имею? — не без иронии переспрашиваю я.
Мне смешно, но где-то внизу живота снова завязывается волнительный узел.
— Нет. Это преступление против человеческой природы. Ты уже на карандаше у активистов, так что иди сюда, я должен тобой заняться.
Тёма протягивает руку, перевернув ее ладонью вверх, и ждет моего ответа. Явно положительного.
Прямолинейность и упорство парня вызывают улыбку.
Рогозину что никогда не отказывали?
Я опять пытаюсь анализировать то, что чувствую, находясь под влиянием его головокружительной ауры, о существовании которой до этого дня даже не догадывалась.
Я больше не растеряна.
Ощущение, что все неправильно, куда-то улетучилось.
Мы оба взрослые свободные люди, и у нас нет причин противостоять этому притяжению, хотя оно и стало для меня неожиданностью.
Мне любопытно.
И все, что я сейчас знаю, — это то, что мне безумно хочется поцеловать этого парня.
Я вкладываю ладонь в руку Артема. Его пальцы такие тёплые, а взгляд непривычно нежный и внимательный.
Я тоже смотрю на Тёму иначе, понимая, что совсем его не знала, и мне нравится увиденное.
Ладно.
Он обещает, что нам будет хорошо.
Попробуем выяснить, так ли это на самом деле…
4. Артем
Стоит нам снова начать целоваться, как меня до самого копчика пробивает электричеством. Я глубже толкаю язык между губами Полины, член под штанами сразу вздрагивает.
Я запускаю пальцы в ее влажные волосы и слегка давлю на затылок ладонью. Полина обвивает руками мою шею и так виртуозно ласкает мой язык своим, что я путаю небо с землей.
Ее сладкий ротик — один сплошной восторг.
Получив зеленый свет, я глажу ее стройную спину и с радостью накрываю ладонью небольшую, но аппетитную задницу. И вдруг замираю.
Что-то здесь не то.
— Да ты издеваешься? — рывком задрав подол сорочки, обнажаю ее бедра. — Ты все это время сидела тут так?! — ошарашенно смотрю на Полину.
— Я не сплю в белье, — сообщает эта искусительница. — Ночью кожа должна отдыхать.
— Пусть твоя кожа даже не мечтает отдохнуть сегодня!
Подхватив ее на руки, я тащу девушку на кровать.
— А ты не привык церемониться, да? — смеется Полина, когда я накрываю ее собой.
— Церемонии — это уловка для тех, кто не уверен в своем члене, — заявляю я. — Я членоуверенный!
— Тёма, нет такого слова!
— У меня есть.
В подтверждение я приподнимаю зад и избавляюсь от штанов, под которыми пульсирует стояк. Затем оттягиваю вниз ткань сорочки, чтобы освободить полные груди Довлатовой.
— Ох, ты ж блин! — вырывается у меня. — Твои соски идеальны! И именно такие, как я и думал.
Полина опять смеется, а у меня глаза разбегаются, пока я жадно разглядываю ее восхитительные сиськи с розовыми ореолами и торчащими острыми сосками.
Несколько минут я трачу на то, чтобы пососать их как следует.
Ведь, кто знает, когда мне ещё попадется девушка с такой классной грудью.
Шучу.
Мне просто нравится сосать соски девушек. Может, это ненормально, но никто из них пока не жаловался.
Вот и Полина довольно постанывает, полностью расслабившись под моими губами и языком. Затем я подключаю пальцы и начинаю тереть ее клитор.
Клитор Полины Довлатовой.
Это уточнение приносит странное чувство, навеянное совестью, но я отмахиваюсь от него, как от назойливой мухи.
Получив свои оргазмы, мы лежим в полутемной мансарде. Из окна доносятся звуки летней ночи: чей-то смех вдалеке, голоса ночной птицы, скрип сверчков.
Давно я не ночевал за городом.
С тех пор, как мы оба кончили, Полина не сказала ни слова, что не мешает мне трогать ее тело и нежно гладить его.
— Что это? — мои пальцы снова нащупывают еле заметный изъян на ее гладкой коже внизу живота.
— Внематочная беременность, — поясняет Полина.
Ее голос после секса немного хрипловатый.
Я тактично убираю руку от шрама.
— Извини, что спросил. Я не знал, что вы ждали ребенка, — мне немного неловко, что я затронул эту тему. Но Полина сама возвращает мою ладонь на место, давая понять, что не стоит ее табуировать. И тогда я спрашиваю: — Давно?
— Два года назад. У нас долго не получалось, а потом операция. Может, это нас и отдалило друг от друга.
— Я думал, трудности сплачивают семьи.
— Значит такая у нас была семья, — в ее голосе — сплошная горечь.
— Мое мнение ты знаешь, — говорю я. — Он гандон.
Полина прыскает.
— Почему ты так о нем отзываешься?
— Потому что он получил такую женщину, и все просрал, — я поглаживаю ее живот и бедро.
— Тёма…
И чувствую, как Довлатова улыбается.
— К твоему сведению, мы с Серым вечно над ним угорали. Серьёзно. Я не мог понять, что ты нашла в нем! — признаюсь ей.
— Ты думал об этом? — Полина поднимает ко мне лицо.
— Не то, чтобы думал. Просто, когда я его увидел в первый раз, то испытал шок. Он вообще был из другой оперы. Блин, это не мое дело, но ты спросила, поэтому не обижайся. Ты всегда была такой… — беру паузу, вспоминая свои впечатления и мысли, — такой броской, заметной, как солнце, и умела собирать вокруг себя людей. Помню, в твоей комнате вечно тусовались твои друзья, а нам с Серым было так интересно, но вы нас выгоняли, — улыбаюсь я. — Потом, конечно, у нас появилась своя компания, а у тебя появился жених… Других твоих парней я не помню, но с этим вы же долго встречались до свадьбы?
— Четыре года.
— Так что ты в нем нашла?
— Я его любила, — вздыхает Довлатова.
— Наверное, это единственное объяснение тому, как такая девушка могла его выбрать. Он же никакой, и с ним ты стала другой. По моим ощущениям. Что-то в тебе погасло, — замечаю я.
Я никогда не думал об этом. Но сейчас, вспомнив, какой она была и какой стала, понимаю, что жизнь с мужем не пошла Полине на пользу.
Согнув ногу в колене, я поворачиваюсь на бок, лицом к ней.
— Я просто повзрослела, а друзья… — Полина смотрит в потолок. — В юности так легко заводить друзей. А потом ты заканчиваешь школу, универ, и все меняется. Терпеть не могу встречи выпускников, — фыркает она. — Особенно, когда достается место между яжматерями, и потом весь вечер приходится слушать, в какие кружки ходят их дети, кто как из них перенес ветрянку, и делать вид, что все классно, что я им не завидую. Что карьера — это охренеть как важно.
Я понимаю, о чем она говорит.
Ей бы хотелось быть одной из них.
— Какие-то неправильные у вас встречи выпускников, — мне хочется отвлечь ее от тяжелых мыслей. — Вот я недавно отжарил нашу старосту класса.
Полина встречает мое признание истеричным смехом.
— Ага-ага! — еще и не верит.
— Да правду тебе говорю! Я сам офигел. В школе она была такой стремной, а тут приходит — полный фарш, — жестами рисую в воздухе фигуру абстрактной телки.
— Ясно, девушки для тебя все равно, что кусок мяса, — с улыбкой замечает Полина.
Я шлепаю ее по бедрам и сотрясаю ягодицу.
— Да, филешечка.
— Но, я так понимаю, сейчас у тебя никого нет? — осторожно спрашивает девушка.
— Нет, я своей свободой дорожу.
— Еще не нагулялся?
— Типа того, — веду ладонь между ее грудей. — Ну что? Повторим? — вопросительно изгибаю бровь.
— Так быстро? — Полина округляет глаза.
— Понимаю, секс со старпером подразумевает определенные сложности. Но я молод и готов скакать на тебе ночь напролёт, — говорю я, сползая ниже.
