— Любовь здесь совершенно ни при чем.
Он произнес слово «любовь» так, как будто это было грязное ругательство. Они никогда не говорили о любви, но Рина обожала Мигеля и надеялась, что он разделяет ее чувства хотя бы в некоторой степени. Она надеялась, что эти чувства окажутся достаточно крепкими, чтобы они поженились и создали семью, заботясь прежде всего об интересах ребенка, но, похоже, ошиблась.
— Если ты не любишь эту женщину, то почему женишься на ней?
— Пора.
Она судорожно сглотнула подступивший к горлу горький комок.
— Ты говоришь об этом браке, как о чем-то давно запланированном.
— Так и есть.
В голове у нее вдруг зашумело, к щекам прилила кровь, а ноги сделались ватными. Она покачнулась.
Мигель подхватил ее за руки.
— Ты в порядке?
Что за вопрос? Уж не свалился ли он с Луны? Как она может быть в порядке? Он только что сообщил, что собирается жениться на другой, что брак давно числится в его перспективном плане, и после всего этого интересуется ее самочувствием! А кем же она была для него? Шлюхой?
— Отпусти… меня, — процедила Рина сквозь стиснутые зубы. — Слышишь? Отпусти меня.
Он вспыхнул от негодования, задетый ее тоном, но убрал руку и воздержался от реплики. Потом отступил.
Рина смотрела в лицо человека, бывшего для нее самым близким и самым дорогим, и никак не могла поверить в реальность происходящего.
— Позволь кое-что уточнить. Ты всегда знал, что женишься когда-нибудь на этой женщине?
Голубые глаза полыхнули гневом и тут же сузились. Мигелю явно не понравился заданный в лоб вопрос, но и не ответить он не мог. Не имел права. К тому же гордость не позволяла представителю семьи Гомес опускаться до лжи.
— Да.
— Тем не менее это не помешало тебе соблазнить меня и затащить в свою постель. Ты пользовался мной, как продажной девкой, прекрасно зная, что наши отношения никогда не будут чем-то большим, так?
Он снова отступил, словно опасаясь, что получит пощечину.
— Ты не права. Мы были любовниками. И я ничего тебе не платил. Нам обоим было хорошо.
— Было…
— Было.
Рина потерла виски, но боль не уходила, в голове шумело, как будто по ней стучали деревянным молотком.
— Почему… — Рина облизала пересохшие губы. — Почему ты занимался со мной… этим? — Она не смогла произнести слово «любовь». — Зачем тебе это понадобилось… сегодня?
Мигель отвернулся.
— Я… ничего не смог с собой поделать.
Этому она поверила. Поверила, потому что и сама с самого начала ничего не могла поделать с собой. Мигель стал ее первым мужчиной. Рина сопротивлялась на протяжении трех месяцев, а потом сдалась. Вспыхнувшая страсть испепелила все барьеры. Она никогда ни о чем не сожалела. Мигель заботился о ней, и иногда ей даже казалось, что ее любят.
— Не верю, что ты хочешь со мной расстаться.
— Пора, — повторил Мигель, словно это все объясняло.
— Пора жениться на женщине, на которой ты собирался жениться всю свою жизнь?
— Да.
Рина только теперь заметила, что стоит совершенно голая перед мужчиной, который, более года деля с ней постель, знал, что никогда не женится на ней, что их отношения — всего лишь приятное времяпрепровождение. Боже, какой стыд!
Она повернулась и направилась в ванную, где на крючке висел ее белый банный халат. Вернувшись через пару минут в спальню, Рина обнаружила, что Мигеля уже нет. Нет не только в спальне, но и в квартире вообще.
Некоторое время она стояла в маленькой прихожей, стараясь свыкнуться с мыслью, что он ушел навсегда, но мозг не воспринимал ее. Потом тишина опустевшей квартиры словно трансформировалась в нечто материальное, в нечто такое, что навалилось на плечи, и Рина медленно опустилась на колени. Силы оставили ее, и слезы — жгучие, соленые — потекли по щекам.
Мигель ушел. Бросил ее.
Выйдя из квартиры, Мигель остановился. Он понимал, что поступил не очень благородно, но ничего другого не оставалось. Альтернатива была только одна: остаться навсегда. Даже сейчас, уже не видя Рину перед собой, Мигель испытывал сильнейший соблазн вернуться и сказать ей, что все это было ошибкой.
Если бы это было ошибкой… Но если он не вернется в Аргентину и не женится на Рафаэлле Саморано, то как это отразится на здоровье его матери? Как он посмотрит в глаза отцу, сделавшему все возможное, чтобы сын достойно продолжил его дело?
Мигель застонал и ударил кулаком по стене. Черт бы побрал Рину. Зачем она упомянула о женитьбе? Зачем мучила его тем, что было невозможно? Никогда раньше Рина не заговаривала о браке. Почему? Он не сомневался, что ей это не нужно. Если бы она хотела замуж, то отказалась бы от карьеры и согласилась на его предложение. Но ведь не захотела. Так кто же виноват в том, что случилось неизбежное?
Конечно, Рина разозлилась. Ее женская гордость уязвлена. Любая на ее месте расстроилась бы, узнав, что мужчина, с которым она встречалась и которого привыкла считать своим, предпочел другую. С другой стороны, Рина уже не девчонка, ей скоро двадцать пять. Не могла же она всерьез полагать, что их связь завершится браком! В таких делах кто-то должен чем-то жертвовать. Ей следовало поумерить свои амбиции, не кичиться независимостью. Скорее всего Рина просто не думала, что у него могут быть какие-то планы в этом отношении.
Тогда зачем ты занимался с ней любовью?
Мигель застонал, словно от боли. Да, его поведение не было образцовым. Он пришел только для того, чтобы поставить точку в отношениях с Риной. Видит Бог, у него и в мыслях не было подавать новость о разрыве под таким вот острым соусом. Но стоило Рине прильнуть к его груди, как все его благие намерения растаяли, словно снег под горячими лучами весеннего солнца. Вообще-то она никогда не отличалась агрессивностью и, даже инициируя секс, делала это мягко. Сегодня же, можно сказать, взяла его штурмом, продемонстрировав не свойственные ей напор и откровенность. Надо признать, он оказался не готов к такого рода атаке.
За слабость пришлось платить. Говорить женщине, тело которой еще горит от недавней близости, что собираешься жениться на другой, примерно то же самое, что лить масло на раскаленную сковороду.
Резать по живому всегда тяжело, но это единственный выход. Мигель еще раз вздохнул и стал спускаться по лестнице.
Рина выжидала более полутора суток, прежде чем позвонить Мигелю в офис. За это время она окончательно убедила себя в том, что он вернется. Да и как может быть иначе, ведь они были близки, они любили друг друга и в конце концов он же отец ее ребенка. Да, пусть ребенок не входил в их планы, но мужчина несет за него такую же ответственность, как и женщина. Что из того, что Мигель знает Рафаэллу много лет — он ведь не спал с ней, а значит, она просто не была ему нужна.
