— Ты продаешь их только здесь или где-нибудь еще? — спросил он.
— В основном здесь. Наша торговля ориентирована на местных жителей.
Взглянув на него, Сэлли почувствовала, как у нее сжалось сердце. Может, все эти вопросы ничего не значат. Он просто задавал их из приличия. Но ей не понравился его тон — уж слишком все походило на допрос.
Она глубоко вздохнула и, пересилив себя, добавила:
— У нас есть несколько посторонних покупателей. Они отдыхали здесь. Если у меня появится что-то интересное, я могу связаться с ними.
— Значит, не все здесь покупают местные жители?
— Нет, но большинство покупок делают местные.
— Большинство… Ты имеешь в виду самые обычные вещи?
— Нет, я не говорила этого. У нас не все обычно. Наши художники и прикладники — очень талантливые люди.
Сэлли рассердил его насмешливый тон. Люди, чьи работы она продавала, могли считаться членами ее семьи!
Джош цинично улыбнулся ее стремлению защитить своих поставщиков.
— Это правда, но одни талантливее других. Работы некоторых из них, вроде того художника, чьи картины я только что отнес на склад, могут продаваться в другом месте значительно дороже. Ты же не можешь назначать высокие цены, у тебя никто ничего не купит. Я хочу сказать, что в Лондоне ты могла бы запрашивать вдвое больше.
Сэлли серьезно заволновалась. Начинался настоящий допрос!
Она ответила ему уже с нетерпением:
— Я веду торговлю в Кенте и назначаю цены, которые приемлемы для местных покупателей. Я ничего не знаю о торговле в Лондоне.
— Разве? — Внезапно он протянул руку и слегка сжал ее лицо длинными загорелыми пальцами. Уставившиеся на нее глаза горели как угли. — Прости, но я не могу поверить в это.
Сэлли застыла при холодном прикосновении его пальцев. На мгновение сердце перестало биться, а конечности отказались слушаться ее. Она уставилась на него, растерянна хлопая глазами. А он проворчал:
— Ты же врешь. Я уверен в этом.
— Вру? — В него что, вселился дьявол? Может, он просто сошел с ума? — Почему я вру?
— Потому что ты не можешь не врать! — Он сверкнул глазами. — Ты всегда считала, что с ложью жить гораздо легче!
Неожиданно Сэлли рассвирепела. Она решила защитить себя и кулаком ударила его по руке.
— Отпусти меня! — заорала она. — Какое ты имеешь право прикасаться ко мне?
Джош презрительно улыбнулся и отпустил ее.
— Ты права. Мне не следовало делать этого. Нечестность, подобная твоей, может оказаться заразной.
Сэлли почувствовала, как у нее окаменело лицо. Во рту пересохло. Его слова и полный презрения тон глубоко ранили ее. Хотя она понимала, что не следует обращать на все это никакого внимания. Что ей за дело, если он продолжает плохо думать о ней?
Она сказала себе, что ей на это наплевать. Но все-таки ее очень удивило, что он напомнил о неприятном эпизоде, который сформировал у него плохое мнение о ней, и что оно, это мнение, так и не изменилось за все эти годы. А ведь все случившееся давно поросло травой забвенья.
Но судя по его виду, он ничего не забыл. Она отошла от него и в это время ощутила такую слабость в ногах, словно они были сделаны из соломы.
— Какая же ты маленькая лгунья!
Сэлли резко повернулась к нему. Она больше не станет мириться с его оскорблениями. Она сказала ему сквозь стиснутые зубы:
— Ты намеревался поговорить со мной. Только поэтому я позволила тебе зайти в магазин. — Она остановилась у кассы и слегка прислонилась к прилавку. — О чем бы ты ни собирался говорить со мной, я буду весьма признательна, если ты побыстрее сделаешь это.
— О, не беспокойся, я как раз собираюсь сказать тебе все. — Джош сложил руки на груди. — Я не хочу больше задерживать тебя.
— Лучше бы ты вообще не занимал мое время. У меня слишком много дел, а я стою тут и выслушиваю твои оскорбления!
— Вот в этом я сомневаюсь. Думаю, ты поймешь, что хоть слушать меня, может, и не очень приятно, но весьма полезно и интересно для тебя.
— Что ты хочешь этим сказать?
Сэлли покрепче ухватилась за стойку. Она чувствовала себя, как мышка в мышеловке.
— Не все сразу.
Джош бросил на нее такой взгляд, что Сэлли сочла за лучшее его не торопить. Так или иначе, он все сделает по-своему, как делал всегда.
Не поворачиваясь, он прикрыл за сливой дверь кладовки. Потом, прищурившись, посмотрел на нее.
— Стоило бы тебе запереть эту дверь. Ведь тебе не понравится, если туда залезет еще один вор и выгребет все.
Еще один вор! Нет, он ничего не забыл. Но вспоминать об этом было тяжело, и она опустила глаза. Господи, как же он не прав. Хотя она и вела себя, как воришка, на самом деле никогда не брала ничего чужого. Но не было смысла что-то объяснять ему сейчас. Если она не смогла сделать это даже тогда.
Она ответила спокойно, глядя прямо на него:
— Не беспокойся. Перед уходом я все запру.
И чуть не добавила: «И это произойдет, как только ты выскажешься». Но своевременно остановилась. Если бы она это сказала, он начал бы нарочно тянуть время.
Джош отошел от двери и принялся осматривать магазин. Взглянув на полки с изделиями из стекла и керамики, на резьбу по дереву, он заметил:
— У тебя здесь много интересных вещей. Видимо, не все отправляется в Лондон.
Почему он постоянно говорит о Лондоне? В чем он пытается обвинить ее? Сэлли сделала вид, что не слышала его замечания о Лондоне.
— Да, — быстро согласилась она, — здесь есть хорошие вещи.
— Очень милые. Поздравляю, у тебя хороший вкус. — Он улыбнулся ей снисходительной улыбкой. — Но я знаю, что в подобных вещах ты всегда проявляла хороший вкус.
Она вспомнила о тех временах, когда была еще совсем маленькой, а ему было на семь лет больше. Почти столько же, сколько ей сейчас. И он сказал почти то же самое — хорошо, что ты разбираешься в прекрасных вещах. Сэлли помнила, как она была счастлива и польщена, услышав это. Но прошло много лет, она уже не та беззащитная девочка, а у Джоша нет уже былой власти, чтобы говорить ей неприятные вещи или хвалить ее.
Она холодно ответила ему:
— Ты хочешь сказать, что у нас с тобой одинаковый вкус?
— Именно это имеют в виду люди, когда одобряют чей-то вкус.
— Вот как?
Он равнодушно выслушал ее заявление. Возможно, он считал, что это к нему не относится. Они оба знали, что то, что делали или говорили другие люди, совсем не совпадает с тем, что делал или говорил Джош.
Он продолжал с явным интересом разглядывать вещи в маленькой лавке.
— Наверное, пришлось основательно потрудиться, чтобы создать здесь магазин. Когда тетушка Мими отдала тебе его в аренду, место пустовало много лет. И посмотри! Какие перемены!
