край кровати, которая прогнулась под его весом. В нос ударил аромат его тела. Так же от него немного пахло мокрой землей и дождем. Почему-то я сразу поняла, что это точно был мужчина.
Он мягким движением провел кончиками пальцев по моей скуле.
— Как тебя зовут? — голос его был приятным. С таким голосом можно легко навесить лапшу на уши, или вести долгие дискуссии, точно зная, что тебя слушают, или стать отличным оратором. Дерьмо, о чем я вообще сейчас думаю?
— Не твое собачье дело, — отвечаю я предательски дрожащим голосом.
Мой таинственный незнакомец усмехнулся.
— Думаю, ты не в том положении, чтобы мне грубить.
Его пальцы спускаются вниз по моей шее и начинают не спеша гладить ключицы. По коже пошли мурашки. Я ощутила приятный трепет внутри. Но почему? Это же омерзительно.
— Убери. От меня. Свои. Руки, — прошептала я как можно спокойнее, делая акцент на каждом слове.
Мужчина схватил меня за скулы одной рукой и прошептал совсем рядом, так, что я чувствовала лицом его теплое дыхание.
— Не стоит говорить со мной таким тоном, — в его ледяном голосе послышалась явная угроза.
Его рука скользнула вниз поверх шелковой ткани. Пальцы чертили круги на груди. Мои соски затвердели, внизу живота все сжалось от желания.
Нет. Ни здесь и не так. Это не правильно.
Я сжала колени, надеясь, что это осталось незамеченным.
Как можно чувствовать вожделение и отвращение одновременно? Первое я чувствовала всем телом, второе было в моей голове.
— Да пошел ты! Кем ты вообще себя возомнил?! — я резко дернулась всем телом. Мой голос сорвался на крик. Волна паники накрыла меня.
— Перестань строить из себя святую. Думаешь, я не вижу, как ты меня хочешь, — его голос все больше становился раздраженным.
Мария была права, мне следовало молчать. Я понимаю, что своими словами лишь больше дразню зверя, но не могу себя сдержать. Не могу же я просто молчать. Поток оскорблений и ругательств лился из меня без остановки.
— Сукин сын! Вы все сборище подонков, прогнивших изнутри. Творите, что хотите, возомнив себя богами, хотя это вас всех надо поубивать! — металл наручников больно впивался в кисти рук. — Отпусти меня!
— О, не бойся, я отпущу тебя, как только ты мне надоешь. Но не сильно радуйся. Лучше, чем здесь, тебе уже не будет.
Резко стянув с меня маленький кусок ткани, который, наверно, едва скрывал мое тело, он раздвинул мои колени и устроился у меня между ног.
— Через минуту ты будешь кричать от удовольствия подо мной. Так к чему все эти слова? — он схватил меня за щиколотки и согнул ноги в коленях. — Какой прекрасный вид.
Я подтянулась руками и скользнула вверх по простыне. С силой дернула ногами, освобождая их от плена его рук и ударила мужчину в грудь так, что разболелись стопы.
— Животное!
Через секунду мои бедра были прижаты его телом к матрасу, через две вспыхнула моя левая щека. От неожиданности я закричала. Кожа на лице начала гореть.
— Как это низко: насиловать и избивать девушек. Еще смеешь называть себя мужчиной! — сейчас к страху и злости прибавилась обида.
— Я ни разу не насиловал девушек. Я приносил им удовольствие, такое же, как и они мне, — от его нарочитого спокойствия в голосе кровь стынет в жилах. Кажется, эта была последняя капля. — Но раз ты так настаиваешь на животном…
Он резко перевернул меня лицом к кровати, затем приподнял мои бедра и грубо развел колени своими коленями. Все это произошло так быстро, что я даже не успела опомниться и что-нибудь ответить. Я слышала, как расстегиваются брюки. Он потянул меня за волосы, заставляя проснуться еще сильнее. Одним резким движением он вошел в меня сразу во всю длину. Острая и жгучая боль пронзила низ живота.
На пару секунд он замирает и издает тихий глубокий стон. Его пальцы впиваются в мои бедра. Он начал двигаться, буквально долбиться в меня резко и грубо. Комнату заполнили отвратительные звуки от шлепка тела о тела.
Я прикусила губы так, что во рту появился металлический привкус крови. Из меня вырывались стоны, но это были стоны вовсе не от удовольствия. По щекам потекли слезы.
Я пыталась как-то абстрагироваться, мысленно уйти отсюда, но ничего не выходило. Я чувствовала его каждой клеточкой своего тела.
Я не просила его остановится, потому что не могла выдавить из себя ни единого слова. Чувствовала себя морально опустошенной. Кажется эта боль в душе была сильнее физической.
С ужасом для себя осознаю, что почти привыкла к этому и просто жду, когда он закончит. Громкие стоны перешли на тихие всхлипы.
Когда он начал двигаться быстрее, я поняла, что этот ужасный омерзительный акт совокупления близится к концу. После финальных толчков я почувствовала разряд небольшой теплой жидкости внутри себя.
“Тебе никогда не отмыться от этой грязи”.
Из его уст вырвался стон сущего наслаждения, и он не двигался какое-то время. Его член пульсировал. Когда он отпустил мои волосы, я уперлась лицом в кровать. Затем он медленно вышел из меня.
— Твою мать! — в его голосе слышалось изумление.
Вниз по бедру потекла тонкая струя крови. Остатки моей чести и достоинства.
“Уходи, пожалуйста, уходи”, — умоляла я его про себя.
Он замешкался, видимо, надевая штаны. Значит, все. Что будет дальше? Кто-то еще придет сюда?
Хлопнула дверь. Я не двигаюсь несколько минут. Когда я поняла, что больше никто не придет, я потянулась коленями к груди и разрыдалась.
Лучше бы они меня убили. Стать шлюхой для тех, кого ты ненавидишь, хочешь убить, уничтожить, кто отнял у тебя все, лишил нормальной жизни, — я не могу представить себе большего унижения. Что они со мной сделают? Все, что угодно. Эти люди безжалостны и бессовестны. Они пустят меня по рукам и будут драть до тех пор, пока их игрушка не сломается. А много ли для этого надо? Я морально подавлена, сломлена. Всю мою сущность готовы стереть в порошок. И все ради нескольких минут удовольствия.
