— Оливковую рощу?! — вновь воскликнул изумленный Зорба. — Разве вы разбираетесь в выращивании и обработке оливок? — Заметив явное смущение Тины, которая, разумеется, не имела об этом ни малейшего представления, он поспешил извиниться: — Простите, госпожа Фергюссон, я не хотел вас обидеть. — С этими словами он достал из кармана коричневый клетчатый носовой платок и принялся с озабоченным видом промокать испарину на лбу и шее.
— Я быстро учусь, — спокойно заметила успевшая взять себя в руки Тина.
В действительности до прихода в офис Зорбы она даже не помышляла о восстановлении плодоношения оливковой рощи до промышленных размеров.
— Конечно, это ваше дело, но, поверьте мне, вам ни за что не справиться с задачей самостоятельно, — продолжил адвокат, пряча платок в карман.
— Почему? — быстро спросила Тина. — Не потому ли, что я женщина?
Повисла пауза, словно доказывающая, что фраза молодой клиентки задела господина Зорбу за живое.
— Потому что на все ваши планы у вас попросту не хватит средств, — произнес наконец он, возвращая беседу в практическое русло.
— Многие работы я смогу выполнить сама. В крайнем случае спрошу совета в деревне… И вообще, я не боюсь тяжелого труда.
— Не о труде сейчас речь…
— Деньги я тоже где-нибудь раздобуду.
Адвокат с сомнением покачал головой.
— Я не сомневаюсь в том, что у вас благие намерения, госпожа Фергюссон.
— А в чем вы сомневаетесь? — пристально взглянула на него Тина.
— Видите ли, вы становитесь на пути очень уважаемой и влиятельной семьи, — терпеливо объяснил Зорба. — Ради вашего же блага прошу вас хорошенько подумать, прежде чем вы окончательно решите отклонить щедрое денежное предложение.
— Но я не собираюсь принимать никаких предложений. И обдумывать мне больше нечего. Все давно решено, господин Зорба.
— Умоляю, не торопитесь…
Тина не дала адвокату договорить.
— Вообще, мне непонятно, почему кто-то столь страстно жаждет приобрести мои земли в их нынешнем запущенном состоянии?
— Просто вам не все известно. Ведь не всегда же вы владели этим участком. Прежде он принадлежал вашему отцу, — негромко напомнил адвокат. — При жизни Андросу Кавалиди тоже делали соблазнительные предложения. И никто не понимал, почему он так держится за свое поместье. Ему давали за землю немалые деньги…
— И он отказывался?
— Да, но…
— Я поступлю точно так же, — блеснула глазами Тина, проявляя непонятное ей самой единство с отцом, бросившим ее еще до того, как она родилась.
— И что бы я ни сказал, вы не передумаете?
— Совершенно верно.
Господин Зорба шумно вздохнул, сокрушенно качая головой.
— Признаться, я не понимаю…
— Я тоже не понимаю, почему вы защищаете посторонние интересы, вместо того чтобы стоять на страже моих.
Адвокат поначалу обиженно поджал губы, потом перешел на конспиративный шепот:
— Речь идет об одной из наиболее влиятельных греческих семей, госпожа Фергюссон. Возглавляет ее человек, которому лично я не стал бы переходить дорогу, — многозначительно произнес он.
Не запугаешь, не на ту напал! — хмыкнула про себя Тина.
— Вы можете обращаться с этим человеком так, как вам будет угодно, господин Зорба. Я же поступлю так, как сочту нужным.
— Вы просто не представляете, о чем говорите.
— Так расскажите мне, — с вызовом произнесла Тина. — Назовите имя моего противника. Полагаю, это не вымышленная личность?
Адвокат медленно покачал головой.
— Нет, дорогая моя. Речь идет о человеке блистательного ума и стальной воли. Рано или поздно вам придется это признать. Зовут его Александр Серифнос.
Уголки губ Тины невольно приподнялись в улыбке при воспоминании о загорелом мускулистом теле и красивом лице того, с кем ассоциировалось названное адвокатом имя.
Неправильно истолковав ее реакцию, Зорба предупредил:
— Не стоит недооценивать этого человека. Тем самым вы совершите большую ошибку.
— Не такое уж он чудовище… — обронила Тина.
— Вы его знаете?
— Я… — Она осеклась, подумав, что следует тщательнее выбирать слова. — Мы мельком виделись с господином Серифносом. И должна сказать, что он показался мне вполне… цивилизованным человеком.
Адвокат с беспокойством нахмурился.
— Простите, госпожа Фергюссон, но вы еще очень молоды и неопытны…
— Я дипломированный специалист и давно привыкла сама обеспечивать свое существование! — отбрила его Тина.
— Не стану спорить, но все равно с вашей стороны будет крайне неразумно воспринимать Александра Серифноса лишь с точки зрения светского общения.
С моей стороны вообще глупо воспринимать этого человека с какой бы то ни было точки зрения, мрачно подумала Тина. Не говоря уже о том, что мы принадлежим к разным слоям общества, он еще и женат.
— Я намерена обращаться с господином Серифносом точно так же, как со всеми остальными людьми, — произнесла она.
Зорба покачал головой.
— Не думаю, что в данном случае подобная тактика удачна.
— Нам просто нужно найти способ убедить господина Серифноса, что поместье Кавалиди не продается. Это мой дом. И я намерена жить в нем до конца своих дней.
Зорба вздохнул и поднял руки, показывая, что признает свое поражение.
— Ладно, госпожа Фергюссон. Если таковы ваши распоряжения…
— Именно таковы, господин Зорба, — уверенно кивнула Тина.
Она была во дворе, когда приземистый черный автомобиль остановился у ворот. Ожидая, пока улягутся клубы пыли, Тина откинула за спину свою толстую темную косу и локтем убрала с лица пряди волос. Увидев, кто приближается к ней, она сразу напряглась.
Что понадобилось здесь Александру Серифносу? Почему он выбрал именно этот день, чтобы докучать занятой сверх меры соседке? И почему сама она решила сегодня повыше подоткнуть юбку, как это делают местные крестьянки во время работы на земельном участке?
В мозгу Тины пронеслась вереница отговорок, позволяющих объяснить, почему она в таком виде: нужно починить загородку курятника… прибраться во дворе… выстиранные вчера шорты еще не высохли…
— Добрый день, мисс Фергюссон! — громко произнес Александр, идя по дорожке и отряхивая на ходу известковую пыль с плотно сидящих на нем джинсов.
Когда гость приблизился, Тина заметила, что на его губах возникло некое подобие улыбки. Затем он внимательно оглядел хозяйку с головы до ног и одобрительно заметил:
— Мне нравится, как вы выглядите.
Проклятье! — в сердцах выругалась про себя Тина, поспешно одергивая юбку.
