Анна приподнялась на локтях и посмотрела на меня. Заметив, что я не реагирую, она села и помахала в воздухе шелковым шарфом.
— Расскажи мне про одну из тех женщин, что здесь побывали, — попросила она.
— Даже не знаю, что сказать. — Я задумчиво потрепал волосы. — В высшей степени затруднительное положение — и не представляю, как можно выбрать одну из них.
— Тогда расскажи про ту, которая первой придет тебе на ум. — Анна осторожно взяла меня за подбородок, пару секунд помедлила, а потом потянулась к моим губам. — А я послушаю и, может, даже прощу тебе синяки на запястьях.
— Вивиан? — послышался из-за двери голос Адама. — Пожалуйста, выйди, есть дело.
Я убрал руку Анны и поморщился от досады.
— Вот же черт побери, он не дает мне свободно вздохнуть уже целую вечность! А что он будет делать, если меня тут нет?
— Я знаю, что ты здесь, и не пытайся меня обхитрить! — Свои слова Адам сопроводил стуком, вежливым, но более чем отчетливым. — Повторюсь, есть дело. И для этого дела мне необходимо твое присутствие.
Анна смотрела на то, как я одеваюсь, и молчала, но всем своим видом пыталась выказать недовольство.
— Я скоро приду, дорогая, — успокоил ее я. — Не думаю, что мне придется задержаться больше чем на сорок минут.
— Сорок минут — это целая вечность, — заявила Анна, завернувшись в одеяло и устроившись поудобнее. — Так что не удивляйся, если я засну.
— Я найду способ тебя разбудить.
— Не сомневаюсь.
Адам, смиренно ждавший меня возле двери, потушил сигарету в стоявшем у стены цветочном горшке.
— Что это ты делаешь? — поинтересовался я.
— Тушу сигарету в цветочном горшке. — Он внимательно посмотрел мне в глаза с целью разглядеть зрачки. — Ты уже успел что-то съесть или покурить, или тебе нужно менять очки для ночного времени суток?
Я вежливо отстранился и жестом пригласил его пройти вперед.
— Со мной все в порядке. Чего, по-моему, не скажешь о тебе. С каких пор в этом месте цветочные горшки используют в качестве пепельниц?
— С тех же самых пор, с каких ты используешь в качестве пепельницы кадку с пальмой на служебном балконе. А ты туда поднимаешься раза два за вечер, — отпарировал Адам.
— Будь добр, не позволяй себе такого. Я понимаю, что не ты тут убираешь, но тушить сигареты в цветочных горшках не стоит. Это как минимум демонстрация плохих манер.
Адам махнул на меня рукой и прошел по направлению к лестнице.
— А уходить на два часа, меня не предупредив — это не демонстрация плохих манер?
— Ну, во-первых, я тебя предупредил. Причем дважды. Ты был занят беседой с новым гостем, так что моих жестов не заметил. Во-вторых, уходил я вовсе не на два часа…
— … на час и сорок пять минут. Четверть часа я искал тебя по всему клубу, как последний идиот.
— Ты мог мне позвонить, ты ведь знаешь, что я никогда не отключаю телефон. Что на тебя нашло, Адам? У тебя плохое настроение? Или ты никогда не уходишь поразвлечься, оставляя на меня и Колетт весь клуб, включая вторую половину? Конечно, уходишь, и на порядок чаще, чем я.
Мы подошли к лестнице, и на этот раз Адам жестом пригласил меня идти впереди.
— Зато ты, — ответил он, — если уходишь, то часа на два или на три! До тебя не докричаться и не дозвониться, даже если через улицу отсюда взорвется вулкан! — Когда мы спустились по лестнице, он сделал пару больших шагов и, оказавшись впереди меня, поднял палец в угрожающем жесте. — Что до того, что я ухожу поразвлечься чаще, чем ты — это вполне закономерно. Потому что кое-кто, в отличие от меня, может спать до двенадцати дня, так что приводит к себе домой хоть целую толпу женщин и развлекается с ними до утра!
В первый момент я даже задохнулся от возмущения — слов у меня не было. Я замедлил шаг, а потом и вовсе остановился.
— Я привожу к себе домой целую толпу женщин? Я?! Ты знаешь, когда в последний раз у меня дома была женщина?!
Адам придал своему лицу выражение глубокой задумчивости.
— Даже не знаю… у меня есть два варианта: сегодня в обед и сегодня вечером, перед работой. Не могу выбрать один, затрудняюсь ответить.
— Да я вел жизнь праведного монаха целую неделю! Разрывался между клубом, клиникой и всеми переговорами, которые ты, к слову сказать, мог бы провести вместо меня, но не провел! Сегодня в обед или сегодня вечером, перед работой — ну и наглость! Я всегда знал, что ты самое неблагодарное существо во всей Вселенной, но ты превзошел самого себя!
Адам обреченно покачал головой — лицо его теперь было не задумчивым, а скорбным.
— Ты вел жизнь праведного монаха целую неделю? Надеюсь, твоя психика в полном порядке, и на твоем здоровье это бесконечное воздержание не сказалось? Кстати, если мы уже заговорили о воздержании: а минет в исполнении этой твоей Анны ты относишь к категории дружеских объятий или к категории медленных танцев?
— Никакого минета… черт. Ну ты и свинья, Адам, вот что я тебе скажу. Вместо того чтобы сказать мне «спасибо» за то, что я успел сделать за эту неделю, ты пытаешься меня на чем-то подловить!
— Ну ладно, ладно. Считай, что я не говорил про минет. Хочешь услышать, зачем я тебя позвал?
— Жажду так, как не жаждал ничего в своей жизни до этого момента. Хочется верить, что позвал ты меня не потому, что пришел Эрик, с которым ты мог поговорить без меня. Потому что если это Эрик, то я тебя убью, и я тебе это обещаю. И, пока я не забыл, давай расставим все точки над i. Минет — это не секс.
Адам расправил манжеты рубашки, и мы направились к зоне для особо важных персон.
— Нет, это не Эрик, — ответил он, проигнорировав мое последнее замечание. — Это важный гость, и пришел он для того, чтобы вести деловые разговоры.
— Деловые разговоры в такой час? Предположим. И что это за гость?
— Ни за что не угадаешь, откуда он приехал.
— Издалека?
— Можно сказать и так. Из Треверберга.
Я снова остановился, но Адам взял меня под руку и повел дальше.
— Сделай вид, будто ты не удивлен, — попросил он.
— Это… наши знакомые?
Адам хохотнул.
— Нет, это не Изольда, как бы тебе ни хотелось. Это Стивен Брэдфилд, тревербергский бизнесмен, хозяин парочки ночных клубов. И он хочет обсудить с нами вопросы сотрудничества. Господин Брэдфилд! А вот и мы. Надеюсь, вы не скучали?
Колетт, стоявшая к нам спиной, обернулась и отошла от столика на пару шагов, позволяя мне разглядеть «важного гостя». Стивен Брэдфилд оказался мужчиной средних лет с абсолютно не примечательной внешностью — про таких обычно говорят «не за что зацепиться глазу». Собственно, так оно и получилось: я скользнул взглядом по его лицу, потом оглядел деловой костюм (довольно неуместный в обстановке клуба), посмотрел на дорогую булавку для галстука и на «ролекс» на правом запястье — и поймал себя на мысли, что «важного гостя» такое пристальное внимание смущает.
