— Матушка, даже для этого хватило бы служанки с запиской, но вы пришли сами. Думаю, что вы чувствуете себя весьма неплохо. Возможно, хотите прогуляться?
Княгиня на секунду замешкалась с ответом, и Кирилл воспользовался паузой по своему усмотрению.
— На прогулке, матушка, вы сможете рассказать мне о чудаке Мехцебере и о многом другом. Ведь так? Ну же! Сменяй, богиня, гнев на милость! — карикатурно прокричал он. — Никто не увидит, что ты сделала небольшое послабление младшему бестолковому сыну и поговорила с ним по душам. Так, как если бы он был толковым! Представь, что я как Василий.
Елена усмехнулась. Действительно, кто ей указ? Они же не на общественном приеме. Конечно, представить, паясничающего Кирилла на месте галантного и серьезного Василия было бы нелепо, но ведь и он ее сын! Княгиня покачала головой и сделала выражение лица мягче.
Кирилл к своим двадцати шести годам не приобрел ни капли солидности или хотя бы важной лощености… Мальчишка и мальчишка. Худой, лохматый, длинный как жердь, глаза горят, как у голодного волчонка. Разве настоящий князь может быть таким? Благословенен будь тот день, когда Бог дал ей Василия, иначе пришлось бы потрудиться, чтобы сделать из этого шалопая-Кирилла достойного наследника почтенной династии.
Елена вздохнула и протянула сыну руку, чтобы тот помог ей отправиться на улицу.
Как ни крути, здесь, в поместье, Кирилл единственный благородный дворянин, больше и поговорить не с кем. Машенька не в счет. Она и не родственница вовсе, и молчит всегда, будто бы и правда немая. Каким бы Кирилл ни был чудаковатым, но стоило отдать ему должное, этому Мехцеберу все-таки не чета, тот-то, говорят, и вправду чуден. А Кирилл просто дурачится. К счастью, деньги семьи и прекрасное образование не торопят его с выбором. Пусть балуется своими художествами, пока не надоест. А потом женится на приличной женщине с хорошим именем. Да и забудет обо всем этом.
В светлых материнских мечтах Елена преодолела ступени флигеля, в котором Кирилл художествовал, и они вышли в тенистый сад. Летний день был в самом разгаре, но деревья надежно скрывали их от жары. По тенистым дорожкам было очень приятно прогуливаться.
— Так что там с графом, — заговорил первым Кирилл. — С чего это вдруг Мехцеберы решили к нам пожаловать?
— Он приедет один. Графиня уже лет пятнадцать не встает с кресла… Визит будет очень коротким, но престижным для меня и, я думаю, важным для тебя.
— Мама, чем для меня может быть важен визит старого графа? Вроде бы он немец, да? Зачем мне вообще нужен граф?!
Елена нетерпеливо его оборвала:
— Что ты вообще знаешь об этом графе? Знаешь ли ты, что это самый богатый и самый чудаковатый коллекционер в России и Германии?
— Что мне до него? — Кириллу не терпелось перейти к другой теме, и, казалось, он думал о чем-то своем.
— Ты рисуешь такую нелепицу, — в сердцах выпалила княгиня. — Что никого, кроме этого престарелого богатого чудака, не могут заинтересовать твои картины! Что на твоих полотнах? Какие-то нищие оборванцы, крестьянские дети, никому не известные девки худосочной наружности! Ты их собрался развесить во всех наших домах? На всех стенах по два слоя? Не позволю!
— Мама? Что я от вас слышу? Надо же! В вас есть купеческая жилка! Так вы заботитесь о том, чтобы на мою мазню нашелся покупатель? Думаете, мы сможем охмурить старика графа так, чтобы он облегчил участь наших собственных стен? — Кирилл подчеркнуто радостно потер руки.
Елена чуть не задохнулась от дерзости его тона. Ну что за несносный мальчишка?!
— Кирилл, я не буду повторять дважды. Этот человек приедет к нам с коротким визитом, на несколько часов. Он проявляет интерес к твоему глупому занятию, и, поверь мне, он единственный человек нашего круга, который это делает. Поэтому я покажу ему твои полотна и устрою прием, даже если тебя придется запереть под замок! Ты должен вести себя прилично и должен произвести на него хорошее впечатление.
— Уверяю вас, мама, на него должны произвести впечатления мои картины. А я, как личность, не имею никакого значения для него, как и для его больной супруги. Так что за картины его интересуют?
Елена погасила раздражение, расслышав деловой тон в интонациях сына.
— Понятия не имею, откуда он узнал, что ты рисуешь. Насколько я знаю, ни один салон не выставлял твоих картин? — Она вопросительно изогнула бровь.
— Конечно, нет! — нетерпеливо оборвал ее Кирилл. — Если только одна баронесса…
— Исключено. Ее я помню. Взяла около пяти несчастных пейзажей и на пару недель развесила в своем кабинете. Помнится, пару из них даже купили. — Княгиня слегка задумалась. — Эта дамочка просто влюбилась в тебя, дурачок! Своим вниманием к картинам, она просто хотела казаться тебе интереснее. А купил их такой же простак, который, в свою очередь, питал иллюзии по поводу ее приданого. Эх, дети, дети…
Елена еще с минуту размышляла, откуда богатейшему и уважаемому графу могло стать известно о картинах ее сына. Ну конечно, не от той молоденькой баронессы. Странно.
— Так вот, — продолжила она, — граф узнал о твоих рисунках, и его заинтересовало что-то. Причем мне говорили, что речь шла о портретах. Насколько я знаю, он собирает картины с изображением детей. Не знаю, как это связано между собой. Может, он хочет заказать тебе портрет, может, хочет купить что-то из нарисованных грязных детишек. Но упустить такое знакомство ты просто не имеешь права! И думать не смей! Слышишь меня?!
Кирилл притих. Когда его выдержанная мама повышала голос, это могло значить только одно — выбора у него нет. Так уж и быть. Граф так граф. В конце концов, надо отдать матери должное, она его терпит, хотя он действительно не оправдывает ее надежд.
Мало кто знает, сколько нареканий в высшем обществе получило ее безукоризненно честное имя, благодаря усилиям покойного отца! А теперь еще и Кирилл добавил. Хорошо еще, что Василий успел жениться до того, как об увлечениях Кирилла поползли слухи. Иначе, как справедливо опасалась мать, это плохо сказалось бы на его супружеской партии. Сейчас этого не надо опасаться. Княжна Безобразова давно уже сменила фамилию на Зеленина. И Василий мог бы гордиться высокоплеменными наследниками, если бы они у него были.
— Конечно, матушка, как вы скажете, — оборвал Кирилл поток своих легкомысленных суждений. — Я подготовлюсь к приезду графа, чтобы встретить его во всеоружии.
— Надеюсь, — сдержанно кивнула княгиня.
Какое-то время мать и сын стояли на тропинке молча.
Кирилл думал о том, сколько суеты предстоит пережить из-за того, что какой-то заносчивый иностранец приедет разглядывать его «мазню». Сколько нужно всего готовить и приводить в порядок ради того, чтобы он посидел у них за обедом пару часов и мельком глянул на баловство молоденького художника. От таких визитов его тошнило. Пары сезонов в Петербурге и Москве хватило, чтобы прийти к выводу — светская жизнь ему не по душе. Дальнейших экспериментов он категорически не хотел, тем более не в каком-нибудь салоне, а в собственном доме. Еще при жизни отца он успел устать от приемов и теперь был рад, что мать обходится обществом Василия и сезонами в столице. Только бы не тащили никого сюда. И надо же, все-таки оно случилось!
