На дружбу он был способен. Но, по мнению бывшей жены, не умел по-настоящему любить. Возможно, Мелисса была права.
Усилием воли прогнав неприятные воспоминания, Берт посмотрел на Касси и увидел, что глаза ее наполняются слезами — слезами ярости.
— Они отклонили мой проект диссертации! — выпалила Касси так, будто сообщала о конце света.
— Очень сочувствую.
Так вот что она имела в виду, приглашая его сжечь бумажки! А он-то думал…
— Диссертационный комитет хочет, чтобы я продолжала исследование источников, но я не согласна! — Касси хлопнула ладонью по столу, так что чашки подпрыгнули на блюдцах, потом сняла очки и вытерла глаза.
— Но ведь ты достигла на этом поприще больших успехов. Разве не так?
— Так. Однако я не вижу здесь для себя возможностей роста. Я начала заниматься историей, чтобы лучше понять людей через связи прошлого с настоящим. Но история — живая наука, нельзя ограничивать ее сухим изложением фактов!
— Понятно, — кивнул Берт, завороженный тем, как яростно выговаривает слова ее красивый маленький рот. А еще говорят, что красота и ум не могут сочетаться в женщине! — И что же ты задумала?
— Я хочу изучать традиции ухаживания.
Берт, как раз подносивший чашку к губам, едва не расплескал кофе.
— Традиции чего?
— Вековые традиции ухаживания. «Куртуазная любовь вчера и сегодня» это название моей диссертации. Тебя что-то удивляет?
— Ты сегодня преподносишь сюрприз за сюрпризом, — произнес Берт, ставя чашку обратно на стол.
Касси прищурилась.
— Считаешь, что я не способна развить эту тему, да? — Голос ее звучал резко.
Берт перевел дыхание, явно неготовый к следующему раунду.
— Почему же?
— Потому что я ничего не смыслю в ухаживании даже в современной жизни, куда уж мне заниматься сравнительным анализом!
— Так сказал диссертационный комитет? — наконец догадался Берт. Ничего удивительного, что Касси пришла в ярость.
— Ну да. Как можно столь безоговорочно судить о человеке? Только потому, что я редко выхожу в свет, меня занесли в список безнадежных теоретиков! Как будто я не имею никаких чувств, никакого… личного опыта.
Хорошо, что чашка Берта стоял на столе, не то он непременно выплеснул бы кофе себе на джинсы.
— Но на чьем же примере ты собираешься изучать эти… Как ты их назвала? Традиции ухаживания?
— Я имею в виду не половой акт, — чинно проинформировала его Касси. Отношения мужчины и женщины психологичны и зависят от многих факторов. Некоторые традиции берут начало в глубокой древности. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. — Она неопределенно помахала рукой в воздухе.
— И ты собираешься писать на эту тему диссертацию?
— Собираюсь. Но прежде хочу ознакомиться на практике…
— Постой, — перебил ее Берт. — Это означает, что ты решила поднабраться личного опыта в сфере ухаживания и потом провести сравнительный анализ?
Касси одарила его одобрительным взглядом, как образцового ученика.
— Вот именно.
— Понятно, — в очередной раз повторил Берт.
Почему-то он был напряжен, как большой зверь в тесной клетке. Наивная юная Кассандра Росс собиралась выйти в большой и опасный мир, хлопая глазами за стеклами очков, и аккуратно записать в тетрадку схему отношений, не поддающихся никакому описанию. Возможно, она была одной из самых сообразительных аспиранток, но уединенная жизнь сделала Касси слепой и беспомощной перед окружающей действительностью.
Тем временем она придвинулась к Берту и задумчиво провела пальцем по логотипу университета на его футболке.
— Один из членов этого несчастного комитета так и сказал: «Как вы, при полном отсутствии личного опыта, можете браться за столь щекотливую тему?» Ты только представь, Берт!
Однако этот член комитета высказал мысль, пришедшую на ум и самому Берту. Как можно писать об ухаживании, если за тобой никто никогда не ухаживал? Он лучше, чем кто другой, знал, что мужчины выбирают для этого других женщин, не таких, как Кассандра Росс. Может быть, дело было в воспитании: отец Касси, рассеянный профессор, растил ее в одиночку, и никто не научил девочку тому, что называется «женскими хитростями».
— Но я решила, что не приму отказа, — продолжала Касси.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что всеми силами буду стараться протолкнуть мою тему. — Зеленые глаза девушки светились решимостью. — Первое, что я сделаю, — это приобрету немного опыта.
Берт подался вперед.
— То есть как это — приобретешь немного опыта?
Он чувствовал себя человеком, нечаянно выигравшим в лотерею целое состояние и не знающим, что с ним теперь делать. Неужели Леди-Профессор собирается использовать его для… приобретения опыта? Берт не знал, радоваться ему или ужасаться.
— Очень просто. — Касси поднялась, одернула юбку. Однако, несмотря на решительный вид, пальцы девушки слегка дрожали, что не укрылось от внимательных глаз Берта. — Но мне нужно, чтобы этот мой личный опыт вызвал общественный резонанс. Короче говоря, мне нужно завести роман, который заметит весь университет. Скандальный роман!
Берта словно окатили холодной водой. Черт возьми! А ведь начинался разговор так многообещающе. Но именно скандального романа он себе не мог сейчас позволить. Ни в коем случае!
— Почему ты пришла с этим предложением именно ко мне?
В глубине души Берт надеялся услышать, что Касси давно восхищается им и предпочитает его любому другому мужчине. Но…
— Потому что ты имеешь самую скандальную репутацию в университете. Если мы начнем вести себя как влюбленные, это не укроется от глаз администрации. Мой имидж книжного червя развеется как дым. А уж если дойдет до страстных поцелуев на людях…
Берт горестно вздохнул. Значит, Касси в нем привлекает лишь скверная репутация. Ей нужен тот мужчина, которым он был раньше, а не тот, которым он пытается стать теперь. Если, конечно, хочет добиться опекунства над Хейзл.
Но Касси была аспиранткой кафедры истории, хотя и получила право преподавать. А он, Бертрам Уорринг, носил звание преподавателя. Романы между преподавателями и учащимися крайне не одобрялись администрацией. Берт не мог рисковать: скандал сейчас пришелся бы ему как нельзя более некстати. Придется ему разочаровать Касси, как ни жаль это делать, — видно, эта тема много значит для нее.
Касси продолжала поедать его взглядом. Пальцы ее все сильнее дрожали от волнения.
— Так как же? Ты мне поможешь?
Берт прикрыл на секунду глаза, проклиная себя впервые за долгое время и зная, что будет это делать еще не раз.
