Гарри почувствовал себя по-дурацки счастливым.
— Боже, как вкусно, — простонал он несколько минут спустя. Блюдо миссис Том было выше всяких похвал. Густой соус, расплавленный сыр с островатым привкусом и хрустящая корочка пирога буквально таяли на языке.
Глядя на него, Снейп улыбнулся.
— Должен согласиться. Никогда раньше подобного здесь не заказывал и не знаю, как мог пропустить такое.
Гарри был на седьмом небе. Снейп! Улыбнулся! Снова! За шесть лет он ни разу не видел на лице мужчины улыбки. Подумав, он пришел к выводу, что это ужасно. Дамблдор улыбался. Профессор Флитвик вечно хихикал за обеденным столом, хоть студенты и не знали почему. Мадам Хуч во время квиддичных тренировок частенько одаривала ребят довольной ухмылкой и хохотала над их грубыми шутками. Даже мадам Помфри любила посмеяться, когда не кудахтала над своими пациентами. Но Снейп … У Снейпа всегда было кислое выражение лица. Еще бы — в его жизни не так уж много поводов для веселья. Гарри часто спрашивал себя, как тот справляется с кошмарами шпионажа; сам он ни за что не смог бы обречь себя на подобную участь. Жить в постоянном страхе разоблачения; никогда не знать, вернешься ли невредимым после очередного вызова. Выполнять любую мерзость по приказу Волдеморта…
Нет, видеть улыбку Снейпа было действительно приятно. Интересно, куда подевалась ненависть, которую Гарри некогда питал к зельевару? Говоря по правде, она улетучилась еще в прошлом году, но сейчас, проводя время с человеком, а не с жестоким мучителем былых дней, он был готов начать знакомство с чистого листа; здесь он не был ненавистным Гарри Поттером и жутко хотел посмотреть, как Снейп отреагирует на ухаживания незнакомца. Пока что происходящее было для Гарри приятным сюрпризом.
Снейп съел все и, насытившись, грациозно откинулся на спинку скамьи. Гарри собрал последние остатки соуса кусочком хлеба, не желая упускать ни одной божественной капли.
— Спасибо вам, — пробормотал Снейп.
Гарри улыбнулся.
— Рад, что вам пришлось по вкусу. Терпеть не могу есть, когда другие только смотрят. Слишком застенчив.
Снейп взглянул на него, но ничего не сказал. Отодвинув тарелку, он вернулся к чтению. Появившаяся рядом официантка убрала тарелки и тихонько шепнула:
— Миссис Том велит передать, что испекла карамельный пудинг.
— О боже! Да! С мороженым, — он посмотрел на Снейпа, который терпеливо ждал конца беседы. — Вы тоже должны попробовать. Такая вкуснятина — просто оргазм!
Девушка прыснула, а Снейп надменно поднял бровь:
— Прошу прощения?
— Это вы меня простите. Издержки жизни с магглами. Это их выражение, — пояснил Гарри, прежде чем добавить: — Очень меткое, кстати.
— Да уж, — кивнул Снейп. — Как бы то ни было, я воздержусь.
— Не сторонник прилюдных оргазмов? — выпалил Гарри, не в силах удержать опрометчивые слова. Неужели он действительно только что ляпнул такое в беседе со Снейпом?
Девушка опять захихикала; Гарри в очередной раз извинился, и она ушла.
— Извините, — обратился он к Снейпу. — Вы действительно лишаете себя райского наслаждения.
— Может, я предпочитаю сохранять форму для наслаждений иного рода, — таким ровным тоном предположил Снейп, опять углубляясь в чтение, что Гарри едва не пропустил скрытый в его замечании смысл. Поняв, он поразился, с каким интересом к этому заявлению отнесся его член. Что ж, с таким голосом, как у Снейпа, впору склонять к грехопадению. Нельзя было не обратить на него внимания за годы учебы, и уж тем более сейчас, когда он говорит такие вещи!
— Не верю, будто вы на диете: вы такой стройный, — возразил Гарри; он был уверен, что ответил тактично, пока не смекнул, как можно истолковать его слова. По сути, он только что ясно дал Снейпу понять, что рассмотрел его во всех деталях. Но ведь ничего такого он не делал? Снейп всегда был тощим и долговязым, как жердь. Впрочем, теперь, когда на виду находился лишь его торс, Гарри с удивлением заметил, что плечи зельевара гораздо шире, чем ему казалось раньше.
Снейп поднялся, и юноша решил, что тот обиделся и уходит.
— Закажу еще выпивки. Предложил бы и вам — в благодарность за купленный ужин — но вы пока свой эль не допили, — пояснил зельевар, указывая на по-прежнему полную кружку на столе. — Или предпочтете огневиски?
— Нет, спасибо, — пробормотал Гарри, придвигая к себе пиво. — Ваше здоровье, — он отпил немного. Снейп отошел к бару; Гарри проводил его взглядом, но тотчас отвернулся, ловя себя на том, что пытается разглядеть скрытую мантией фигуру мужчины. Посмотрев на книгу, которую зельевар оставил на столе, он едва не поперхнулся от смеха: это был один из наиболее нудных текстов, которые Гермиона цитировала в своей статье. Вот бы ей рассказать!
Принесли горячий пудинг, политый сверкающей карамелью. Несколько шариков мороженого таяли в шоколадном соусе. Гарри наклонился к тарелке и глубоко вдохнул. Аромат был великолепен — у него даже слюнки потекли.
У барной стойки, ожидая, пока ему нальют эль, Снейп обернулся — понаблюдать за своим собеседником. Зельевар увидел, как тот втягивает носом воздух, заметил одобрение на его лице, проследил, как он аккуратно зачерпывает лакомство ложечкой и подносит ее ко рту. Не беря ложку в рот, молодой человек почти всосал ее содержимое, скользнув по нему губами, а потом откинул голову, полузакрыв глаза и наслаждаясь сладостью. Он словно выпал из окружающего мира, оставшись наедине с десертом, утопая в наслаждении, и Снейп, к собственному изумлению, почувствовал, что возбужден. Его сосед был истинным сластолюбцем и дорожил своим вкусом, зрением и обонянием. Как человек, в чьей работе пять чувств играют немаловажную роль — легчайшее изменение в оттенке зелья могло означать разницу между триумфом и агонией, — как мастер, узнающий компоненты по виду, запаху и структуре, Снейп знал, насколько редка подобная восприимчивость. Слишком многие видели мир в черно-белых красках — или, на худой конец, в пастельных тонах вместо полной гаммы лиловых и алых цветов, индиго и бирюзы. Он вернулся к столу и сел на прежнее место.
— Я это ни на что не променяю, — простонал Гарри. — Читайте и не обращайте на меня внимания. Все равно мне сейчас и двух слов не связать, — он медленно проглотил содержимое очередной ложки, зажмурившись, чтобы полностью насладиться его вкусом.
Снейп наблюдал за ним. Действия молодого человека были несомненно чувственными, если не эротичными, и в то же время не являлись рассчитанной провокацией.
— Я будто смотрю, как вы мастурбируете, — заметил Снейп, резкостью маскируя интерес в голосе.
