— Хочешь сказать, что не похожа на Морин, — догадался он, помешивая кофе большой деревянной ложкой. — А это вовсе не означает, что ты не та женщина, которая мне нужна.
— Конечно, означает! Ведь ты любил ее достаточно для того, чтобы жениться на ней, родить с ней ребенка.
— Я женился на ней, потому что сделал ее беременной, Лилиан, а не из-за того, что любил.
— Как? — вскрикнула она. — Ты же говорил мне… Рождественской ночью в часовне ты говорил… что женился, потому что она была девственницей. А сейчас фактически заявляешь, что лгал мне тогда, в этом святом месте?
— Ты меня совсем не слушала той ночью, Лилиан. Если помнишь, ты просто не дала мне закончить то, что я собирался сказать. Но сейчас тебе некуда бежать. Тебе придется выслушать все до конца, хочешь ты того или нет. И если уж быть совсем точным, то я не говорил, что Морин была девственницей, когда я женился на ней. Я сказал, что она была девственницей, когда мы встретились, и поэтому я женился на ней. Здесь есть едва уловимое различие, которое ты, видимо, упустила.
— Ты говоришь загадками! — воскликнула она, еще больше смущенная такой скрупулезностью.
— Хотя бы раз в жизни помолчи и послушай, дорогая, — сказал он тоном, который заставил ее покрыться испариной от желания. — Морин была невинным созданием, хоть и не голубых кровей, как ты, но из приличной, уважаемой семьи среднего достатка. Славная, хорошо воспитанная девочка, а я ее соблазнил, заставив забыть о тех ценностях, которые ей внушали. Когда она сказала, что ждет ребенка, я так же не мог отвернуться от нее, как не мог и отрицать, что ребенок, которого она носит, — мой.
В ней было то, чего во мне нет и не будет никогда, подумала Лилиан, и охватившее ее отчаяние затмило желание. Если Тимоти не смог полюбить Морин, как же он полюбит меня?
— Почему моя попытка объяснить это в рождественскую ночь так расстроила тебя? — спросил Тим, пристально глядя на нее.
— Вовсе нет, — тоскливо проговорила Лилиан. — Но когда ты сказал, что женился на Морин, потому что она была девственницей, я подумала, что этим ты хочешь дать мне понять, что не принимаешь всерьез женщину вроде меня, которая может отдаться мужчине без брака.
— Со словами у нас с тобой проблема, — сказал он, и тень улыбки смягчила его серьезное лицо. — Запомню это на будущее и впредь сто раз подумаю, прежде чем открыть рот.
На будущее? У них нет общего будущего. Быстро, пока сердце не склонило Лилиан поверить в обратное, она сказала:
— Ты мог жениться из-за ребенка, но тем не менее был счастлив с ней.
— Временами был. — Немного подумав, Тимоти тряхнул головой. — Она созрела, для того чтобы остепениться, а у меня этого и в мыслях не было. Узнав, что Морин беременна, я взял высшую моральную планку и женился, но, к стыду своему, не по любви.
— Тем не менее ваш брак не распался.
— Нет. И знаешь почему? Потому что ее любви хватало на нас двоих. Она догадывалась о том, что я чувствую, и все же продолжала любить меня. — Тимоти изумленно покачал головой. — Не знаю, может быть, ее любовь была формой самоотречения, свойственного только женщинам, потому что в тебе я увидел то же качество: ты была так добра и великодушна со Стеф.
«Но между нами есть разница, любимый. В отличие от нее я хочу не только давать, но и брать!» — это были слова, которые она не произнесла бы ни за что на свете.
— Должно быть, она была какой-то особенной.
— Да. Сначала мы жили в убогой квартирке в Анкоридже и у нас почти не было денег, но она ни разу не пожаловалась.
— И однажды ты понял, что обрел в ее лице сокровище. — Лилиан видела по его глазам, что так и было. Со временем он полюбил Морин, потому что она была честной, хорошей и настоящей.
— Да. Она внесла стабильность в мою жизнь, и мы прожили несколько хороших лет, пока однажды все не кончилось, но мы никогда… — он повел плечами, ища точное, — не испытывали опьянения друг другом. Морин все понимала и не требовала от меня больше, чем я мог дать. И я научился жить с чувством вины за свой недостаток, потому что даже не предполагал, что когда-нибудь останусь один или испытаю такое влечение к другой женщине, какого не испытывал к ней. А потом я встретил тебя, и все вдруг полетело в тартарары.
Словно не чувствуя в себе сил завершить признание, Тимоти подошел к печке и взглянул на кофе.
— Думаю, скоро уже можно разливать. Сдобрить его капелькой бренди?
— Как хочешь. Снег еще идет?
— Нет. Тучи поднялись, когда я шел сюда. К утру они совсем рассеются.
Тимоти прочистил горло и уставился в чашку, испытывая, насколько могла видеть Лилиан, неловкость за свои мысли и самого себя. Наконец, стоя спиной к ней, он продолжил:
— До встречи с тобой я вряд ли понимал, как обманывал Морин. Я никогда не говорил, что люблю ее, когда мы… были вместе, когда сдержанность почти немыслима и страсть исторгает из мужчины истину. А перед тобой, которая так же не подходит мне, как Морин подходила, я готов был обнажить душу. Это ужаснуло меня, Лилиан, и устыдило, потому что я вдруг обнаружил, что хочу дать незнакомке то, чего никогда не мог дать своей жене. Вот поэтому-то… — Он снова откашлялся и бросил на Лилиан затравленный взгляд через плечо. — Что-нибудь из сказанного мной имеет хоть какой-нибудь смысл?
— Да, — печально сказала она. — Поэтому-то ты и просил у нее прощения, когда был близок со мной. Теперь мне понятно, Тимоти, и жаль, что тогда я так поспешно предположила худшее. Но еще больше мне жаль, что приходится подтвердить правоту твоих слов: я действительно не та женщина, которая тебе нужна.
— Забудь все, что я говорил раньше! Это какой-то идиот во мне по-своему пытался избежать ситуации, к которой боялся повернуться лицом. Правда заключается в том, что я люблю тебя и не могу позволить вот так просто уйти из моей жизни.
— Можешь, — с трудом проговорила она. — Потому что я совсем не та, за кого ты меня принимаешь. У меня есть секреты, Тимоти.
Тим повернулся к ней лицом.
— Что ты хочешь этим сказать? Что замужем за каким-то аристократом, слишком дряхлым, для того чтобы заниматься с тобой любовью, и поэтому решила изведать со мной, каково то, чего ты лишена?
— Я не замужем и не связана родственными узами с королевскими домами Европы. Да, у меня есть деньги, но я не богатая наследница. За исключением той малости, которую оставил мне старый друг, я все заработала сама. Мои драгоценности ненастоящие, и родилась я не с серебряной ложкой во рту, и училась не в частной школе, какие принято заканчивать юным леди.
— Если этим ты хочешь заставить меня изменить мнение о тебе, боюсь, это не сработает.
