Она овладела собой тем более легко, что что-то в подмигивании узких глаз Джима Логана подсказало ей, что он ждет от нее крика, или истерики. Ни разу до этого времени она не представляла себе, что его можно бояться. Но теперь Вин боялась его. Этот молодой человек с хищным лицом, с выдающейся вперед челюстью смотрел на нее, как дикий зверь смотрит на находящуюся под его лапами добычу, и если он улыбался и подмигивал глазами, то это соответствовало довольному урчанию дикого зверя.
Вин подумала об этом и подумала также, что, если у добычи хватает присутствия духа, чтобы притвориться уснувшей или мертвой, то, как говорят, дикий зверь, в конце концов, не убивает ее.
Она не вложила своей руки во все еще протянутую руку Логана, и не отвернулась, чтобы убежать от него.
— Это сюрприз для меня! — спокойно заметила она.
— Надеюсь, приятный сюрприз? — спросил он.
— Мне кажется, это похоже на ловушку, — сказала девушка.
— Да, конечно, именно так и есть, — улыбнулся Логан, очевидно, удивляясь ее спокойствию и не будучи уверен, принимать ли это за хорошее или дурное предзнаменование. — Но это был единственный способ заставить вас принять мое приглашение.
— Немного слишком сильный способ! — сказала Вин, пожав плечами. — Как бы то ни было, я — здесь. Мне кажется, это очень изящный дом. Он принадлежит вам?
— Это дом моего отца. Но все думают, что мы уехали куда-нибудь на лето. Но я иногда бываю здесь. Мой слуга прислуживает мне. Он так же верен, как бывают верны слуги в романах. Я плачу ему за это. Он сделает все, что я ни потребую.
— По-видимому, он приготовил для вас прекрасный ужин, — и глаза Вин остановились на столе.
— Ничто не может быть слишком прекрасным для вас. Если мне пришлось добиться того, чтобы вы пришли сюда, посредством обмана, то теперь, после того, как вы здесь, ни в чем не будет обмана. В этих цветах у вашего прибора скрыт маленький сюрприз; надеюсь, он вам понравится.
— Что это, предложение мира? — спросила Вин легкомысленным тоном.
— Да, и вместе с тем предложение любви. Вы знаете, что я влюблен в вас, волшебница, безумно влюблен с того вечера в парке. Я не мог успокоиться, пока снова не увидел вас у Питера Рольса. А потом я понял, что не успокоюсь, пока…
— Подождите, — воскликнула Вин, протягивая обе руки, чтобы удержать его, когда он приблизился к ней. — Пожалуйста, подождите! — Она продолжала говорить легкомысленным тоном. — Я — ваша гостья. Я хорошо понимаю, что «сила создает право!». Но есть еще другой закон — закон гостеприимства, не правда ли? Все это приключение меня ошеломило. Дайте мне проникнуться его духом, прежде, чем вы еще что-нибудь скажете или сделаете. Дайте мне время придти в себя. Куда я девала свою накидку? Может быть, у вас здесь есть где-нибудь большое зеркало. Мне надо посмотреть, достаточно ли я красива для этой обстановки.
Логан уступил рукам, которые его отталкивали. Его приводило в восторг, что эта высокая, умная девушка, так непринужденно отнеслась ко всему происшедшему. Он был рад, что она говорила о приключении и о том, чтобы проникнуться его духом. Впрочем, он не вполне доверял этому странному созданию. Быть может, она похожа на котенка, который позволяет себя ласкать, лежа, в ожидании возможности прыгнуть. Но в данном случае котенок может лежать в ожидании, сколько ему вздумается. Возможности ему не представится. Мало – по – малу котенок вынужден будет признать этот факт, если у него в душе еще таится надежда, так как на этот раз он решил довести дело до конца.
— Рядом есть комната, которою моя мать и сестра пользуются, как будуаром, — сказал он любезно. — Она вся полна большими зеркалами, и вы можете иметь, сколько хотите, электрического света, но мебель там накрыта чехлами. К сожалению, столовая и моя берлога — единственные комнаты, где все в порядке.
Логан вошел в переднюю и открыл одну из дверей, которые выходили в нее. — Вот здесь! — сказал он, засветив электрический свет, обнаруживший маленькую комнату, мебель в которой была покрыта белыми чехлами. Первое, что вы увидите, это ваше собственное изображение во весь рост. Я думаю, что это именно то, что вам нужно.
— Вы правильно угадали и заслуживаете награды, — отвечала Вин.
В освещенном будуаре зеркало находилось прямо против двери.
— Вы оставите меня на несколько минут одну? — спросила она. — Я должна вам признаться, что сюрприз, приготовленный вами, немного ударил мне в голову, как, вероятно, ударит ваше шампанское, когда я его выпью. Жаркая погода действует на меня ужасно, и я не совсем бодро себя чувствую. Если я посижу пять минут с закрытыми глазами и подумаю, я уверена, что буду за ужином более веселой гостьей.
Логан, который зажег электрический свет по ту сторону двери, стоял на пороге, загораживая дорогу. Вин не пыталась пройти мимо него и не выказала ни нетерпения, ни даже волнения. Он пристально смотрел ей в глаза, словно спрашивая: «Не понимаю, какую штуку ты намерена выкинуть? Неужели ты думаешь, что я такой несчастный идиот, что оставлю тебе открытым выход, после всех волнений и расходов, которые я вынес из-за тебя?».
Но он великолепно знал, что оттуда нет выхода и что в ее распоряжении, очевидно, нет никакого средства, заслуживающего внимания, разве только, что у нее припрятан мелодраматический флакон с ядом, который она осушит и умрет, подобно героине старомодной драмы. Но он был уверен, что энергичное, жизнерадостное, молодое существо, овладевшее его воображением, не совершит ничего подобного, и потому полагал, что вполне безопасно исполнить ее прихоть.
— Вы можете даже, если захотите, заснуть на софе, при условии, что обещаете увидеть меня во сне, — сказал он, и если вы позволите мне притти разбудить вас. А я буду стеречь вас, смотря через замочную скважину! Вы видите, в ней нет ключа, чтобы мне запереть вас или вам запереться от меня.
— Я думаю, что ни один из нас не будет столь старомодным? — рассмеялась она. — Было бы глупо начинать таким образом вечер. Раз уж я здесь, я обещаю вам наилучшим образом его использовать!
— Вот это хорошо. Мое сердце принадлежит вам, — сказал Логан и, отступив от двери, пропустил ее в освещенный будуар.
Медленно и изящно, почти кокетливо, она отстранила его, улыбаясь ему в лицо, пока дубовая дверь не отделила их друг от друга.
В будуаре был удушливый воздух и пахло нафталином. Белоснежные стены и большое количество белых чехлов при электрическом свете, зажженном Логаном, делали его особенно светлым. Отблески на закрытом окне с выступом показывали, что снаружи оно было закрыто непроницаемыми деревянными ставнями. В нем не было другой двери, кроме той, через которую Вин только что вошла.
