— В чем дело? — воскликнула она. — Мы, очевидно, попали не туда. Все дома здесь закрыты, их двери и окна заколочены досками.
Глава XVIII.
Заколоченный дом.
— Все в порядке, — сказала Лили. — Разве вы забыли, что я сказала вам, что этот дом предоставили моему другу-художнику люди, которым он принадлежит, и которые на лето уехали на берег моря? Я думаю, что входная дверь и окна были заколочены до того, как дом был отдан в его распоряжение. Мой друг живет в задней части дома и сторож смотрит за всем, но дом ужасно красив. Вам не придется сожалеть, что вы надели свое лучшее платье. Не правда ли, какая это шикарная улица?
Вин посмотрела кругом себя, но все дома, как и тот, у которого они остановились, были глухо заколочены; их мрачно-темные фасады были столь же безжизненны, как лица мумий. Гладкие доски были плотно прибиты к оконным рамам и закрывали входные двери. На первый взгляд казалось, что нет способа проникнуть в заколоченный дом, но когда Винифред медленными шагами подошла к четвертому дому от угла, она разглядела очертания маленькой дверцы, вырезанной в досках, прикрывавших большую дверь. На гладкой поверхности двери не было ручки, но зато была маленькая незаметная замочная скважина, в которую мисс Ливитт проворно всунула ключ, вытащенный ею из сумочки.
— Мой друг дал мне его, — объяснила она, — чтобы нам не пришлось долго ждать, так как здесь только один слуга и он может быть чем-нибудь занят. Не правда ли, как все это забавно выглядит?
— Это начинает походить на какое-то приключение, — отвечала Вин. — Я не представляла себе, что дом может оказаться заколоченным, или…
— От этого в нем прохладнее, — сказала Лили. Она открыла маленькую дверцу, и пространство между последней и входной дверью дома, освещаемое светом с улицы, выглядело, как миниатюрная прихожая.
— Нащупайте вокруг себя и нажмите, когда найдете, кнопку электрического звонка, — продолжала она. — Кто-нибудь тогда откроет настоящую дверь, а я запру за нами.
Вин нагнулась, чтобы пройти через низкое отверстие, и оказалась лицом к лицу с входной дверью с претенциозной резьбой. Ее ищущие пальцы нащупали сами собой электрический звонок, и через несколько секунд, после того, как она коснулась его, не услышав его звука, дверь распахнулась.
В темноте передней, или широком вестибюле, фигура появившегося человека казалась черной на сером фоне. Вин смогла только разглядеть, что он был высокого роста, прямой и вытянутый, как хорошо вышколенный слуга, и его голос походил на голос слуги, когда он произнес: «Осторожнее, мисс, не оступитесь. Здесь довольно темно, но зато внутри много света. Позвольте мне провести вас через переднюю».
Вин поблагодарила его и обернулась в сторону двери, спросив:
— Вы идете, мисс Ливитт?
— Да, я только закрою дверь на ключ, — ответила Лили, — идите, я последую за вами.
Вин пошла мимо темных, мрачных, по-видимому, обшитых панелями стен. Она услышала, как позади нее с шумом захлопнулась дверь, и подумала, что Лили сейчас придет, но в эту минуту перед ней открылась еще одна дверь, из которой струилась полоса нежного розового света.
— Войдите, пожалуйста, мисс, — пригласил ее высокий слуга, почтительно наклонившись, и машинально Вин повиновалась.
Лили Ливитт не преувеличивала: — это был действительно, «шикарный дом», очень прохладный. Комната, в которую ее ввели, была столовой, и первое впечатление было таково, что все в ней было розовым: стены, разрисованные занавеси, плотный, мягкий ковер, обитая парчой мебель, лампа и абажуры у свечей. На столе сверкал, как на солнце, букет лилий среди целого сада темно-красных роз, а блеск серебра и стеклянной посуды казался каплями росы, смягчающими красный закат.
Что за чарующее зрелище после месяцев посещения ресторана для служащих в «Руках» и завтраков пятицентовым шоколадом в переполненных киосках! Да, она была рада, что пришла сюда: ей надо смотреть, смотреть и смотреть на эту прекрасную картину, чтобы можно было потом вспоминать ее подробности и сохранить ее перед своими глазами, как красивую мечту, в противовес будущей реальности.
Но, осуществляя свое намерение и знакомясь с деталями обстановки, Вин вдруг почувствовала, что сердце ее сжалось и потом перестало биться. У стола было только два стула, он был маленький и круглый, и на нем были накрыты только два прибора.
Вин повернула голову, ища Лили Ливитт. Но Лили не было, как не было и высокого почтительного слуги. Зато в комнату вошел в этот момент улыбающийся мужчина в вечернем костюме и с извиняющимся видом человека, немного запоздавшего к назначенному времени.
— Как поживаете, мисс Чайльд? — радушным тоном спросил ее Джим Логан, протягивая ей руку. — Это очень любезно с вашей стороны.
Тысяча различных мыслей, одна за другой, вихрем пронеслась в голове девушки, подобно механическим лошадкам на круглых игрушечных конских скачках, которые она так часто продавала в магазине Питера Рольса. Быстро, быстро вертелись они некоторое время, а потом постепенно начинали замедлять ход.
Дом этот был закрыт на летнее время. Фасад был заколочен досками и возможно, что задние окна тоже. С улицы не было видно света и, вероятно, не слышно никакого звука. На ужин было накрыто только два прибора. Далее, Лили ушла, — она с самого начала имела в виду уйти, оставив ее одну здесь, — будучи подкуплена, чтобы привезти ее сюда. Но, без сомнения, она была подкуплена за большую сумму, так как после этого случая Лили Ливитт, конечно, никогда не осмелится снова встретиться с ней! Одна из них должна будет исчезнуть из отделения накидок в «Руках». Одно из двух: или Логан дал Лили достаточно денег, чтобы она решилась пожертвовать всеми своими комиссионными, или же Лили думает, что после сегодняшнего вечера, она, Винфрид Чайльд, никогда не покажется больше в магазине Питера Рольса.
В ушах Вин зазвенело, когда она задала себе этот вопрос, и она почувствовала, что сейчас лишится чувств. Но нет, она не допустит этого. Никогда еще в своей жизни она не нуждалась так в полном обладании своими чувствами, как теперь, в этом запертом доме, где вся надежда на спасение зависит только от ее собственной изворотливости, и где никто ничего не увидит и не услышит из того, что случится с ней, кроме этого улыбающегося мужчины и его вышколенного слуги. Ибо для внешнего мира дом считается необитаемым.
Она овладела собой тем более легко, что что-то в подмигивании узких глаз Джима Логана подсказало ей, что он ждет от нее крика, или истерики. Ни разу до этого времени она не представляла себе, что его можно бояться. Но теперь Вин боялась его. Этот молодой человек с хищным лицом, с выдающейся вперед челюстью смотрел на нее, как дикий зверь смотрит на находящуюся под его лапами добычу, и если он улыбался и подмигивал глазами, то это соответствовало довольному урчанию дикого зверя.
