— Никогда! Мне даже ни разу такие мысли в голову не приходили! — решительно возразила Долли, стараясь не думать о том, как все обстоит на самом деле. — У меня есть один секрет, и я готова поделиться им с тобой. Я всегда даю понять своим ребятам, что я на голову умнее их и поэтому командовать парадом буду только я!
Дик посмотрел на нее с недоверием.
— Ты хочешь сказать, они не висят у тебя камнем на шее?
— Камнем?! Вот так сравнение! — возмущенно воскликнула Долли. — Нет, тебе определенно надо завести детей, чтобы наконец убедиться: дети не усложняют жизнь, а придают ей смысл! Я не знаю, что бы я делала, когда умер мой муж, если бы со мной рядом не было моих крох. Страшно подумать, какой пустой и никчемной оказалась бы моя жизнь… Впрочем, я и не представляю ее без них.
Дик неотрывно смотрел на нее. Он не сомневался в том, что Долли говорит искренне. Может, в ее словах есть зерно истины? Что это с ним? Он, кажется, начал сомневаться в правильности своей жизненной позиции? Только этого не хватало!
Корабельный оркестр, обрушивший на них шквал музыки, избавил закоренелого холостяка от необходимости додумать мысль до конца. Дик отодвинул стул и встал.
— Давай поднимемся на палубу, — предложил он.
На палубе неистовствовал оркестр. Звенели струны банджо, выводил головокружительное соло саксофон. Исполнялась мелодия из популярного мюзикла в джазовой аранжировке. Затем полилась сентиментальная и романтическая мелодия «Лунной реки». Дик подвел Долли к освещенной разноцветными огнями танцевальной площадке и галантным жестом пригласил на танец. Она со счастливой улыбкой приняла приглашение, Дик крепко прижал ее к себе, и они поплыли, чуть раскачиваясь в такт мелодии. Долли полностью отдалась танцу. Когда мелодия закончилась, Дик шепнул что-то на ухо дирижеру, и ничего не объясняя своей спутнице, повел ее на корму.
Эта часть корабля была пуста. Только луна и звезды дарили им призрачное сияние. Завороженные колдовством ночи, смотрели они на мерцающую отраженным светом воду. Дик протянул Долли руку, словно приглашая на танец, и заключил ее в объятия, прижавшись щекой к волосам. Долли почувствовала что слабеет… Легкая дрожь прокатилась по телу. Она замерла в ожидании, и тут раздались первые аккорды «Голубого блюза». Это наша песня! — пронеслось у нее в сознании.
— Наша песня, — словно эхо, отозвался Дик, касаясь губами мочки ее уха.
Лаская ее своим дыханием, он стал напевать слова, полные любви и нежности.
— Дорогой, ты хотел сообщить мне что-то очень важное, может, это время уже наступило?
Он посмотрел на нее восхищенным взглядом и покачал головой в такт музыке.
— Нет, Зеленая Веточка, еще не время.
Дик вел ее в танце, крепче и крепче прижимая к себе. Они танцевали, не замечая бегущего времени, а между тем круиз подходил к концу. Напоследок оркестр грянул бравурный марш, публика веселилась от души. На этой триумфальной ноте завершилось путешествие, и «Барбадос» пришвартовался к пристани Саванны.
Когда они поднялись на веранду, Дик не стал провожать хозяйку до дверей, а сразу усадил на качели. Сердце Долли тревожно забилось: весь вечер она ждала обещанных слов Дика и вот сейчас… Неожиданно ей стало страшно: а вдруг он скажет совсем не то, что она так жаждет услышать…
Низкий глубокий голос Дика зазвучал нежно, словно прикосновение кисточки из лебяжьего пуха к щеке.
— Долли, милая, ты знаешь, как я тебя люблю, как мне будет тяжело переносить разлуку с тобой. — Он замолчал, пытаясь справиться с захлестнувшими его чувствами. — И все-таки я должен сказать. Моя работа на острове завершена. Мне пора уезжать. Я скоро покину тебя, моя Зеленая Веточка.
Долли долго молчала, не в силах осознать смысл сказанного. Он собирается покинуть ее?
Он уезжает с Кораллового острова?! Не может быть! Тут что-то не так! Когда она наконец заговорила, то не узнала собственного голоса.
— Но ты ведь можешь остаться, не так ли?
Нерешительно Дик кивнул в ответ.
— Компания предлагала мне остаться и возглавить проект спасения черепах и некоторые другие программы. Но я прирожденный бродяга, дорогая! — губы его сложились в горькую усмешку. — Меня манит дорога…
Волна горького разочарования захлестнула ее. Долли чувствовала, что тонет, ей не хватало воздуха, легкие судорожно сжимались… Наконец она все поняла. Но как он мог?! Она сознавала, что Дик ничего не обещал ей, и все же чувствовала себя обманутой. Как он посмел сначала сказать, как много значит она для него, а потом запросто вычеркнуть ее из своей жизни?! Внезапная вспышка гнева ослепила Долли. Она вскочила на ноги, сжала кулаки так, что хрустнули суставы, и низким хриплым голосом сказала:
— Так чего же стоят слова о том, что я дорога тебе?! Если бы это было так, ты бы никогда не уехал! Ведь ты же сам говорил, что наш район объявлен заповедником по развитию программ сохранения дикой природы. Для тебя бы в Джорджии хватило работы на всю оставшуюся жизнь! И разве не ты сокрушался, что у тебя никогда не было своего дома? Ты мог обрести его здесь, на Коралловом острове…
В голосе ее все-таки зазвенели слезы. Реакция Долли на его сообщение ошеломила Дика. Глядя на нее с удивлением, он осевшим голосом произнес:
— Дорогая, ты не понимаешь меня! Мой дом — весь мир, и самое главное — превыше всего я ценю свободу!
Они стояли рядом. Гнев Долли постепенно проходил, уступая место глубокому безразличию и апатии. Все надежды ее были разбиты, впереди — мрак. Словно издалека до нее донесся собственный голос.
— Ну, что же… уезжай, отшельник. Ты так и будешь дрейфовать по жизни, не зная ни привязанности, ни ответственности!
— Я не брал на себя никаких обязательств!
— Это точно! — Долли вскинула голову. — Ты считаешь себя эдаким суперменом, Дик Флеминг. А правда заключается в том, что тебя с девяти лет швыряет по жизни, и ты не способен хоть где-нибудь зацепиться. Я даже рада твоему отъезду с Кораллового острова, и чем раньше это произойдет, тем лучше!
Слезы опять подступили к горлу, и, прежде чем Дик успел ответить, она убежала в дом, хлопнув напоследок дверью.
Дороти чистила крабов для супа, а Кэрол у буфета украшала пирог для званого ужина. Закончив работу, женщина посмотрела на дочь и увидела одинокую слезу, скатившуюся по щеке и упавшую на шоколадную заливку.
Мать подошла к девочке и обняла за плечи.
— Шоколаду достаточно. Ты хочешь сделать такой же пирог, как в прошлый раз, потому что он понравился Дику?
Кэрол шмыгнула носом.
— Я никогда не верила, что он на самом деле уедет, мама!
