— Знаешь, когда жизни твоего знакомого что-то угрожает, ты не задумываешься, что и как обуть…
Рассмеялся, но все же поднял Женьку на руки. Не хочу, чтобы она замарала эти смешные тапки дорожной и подъездной грязью.
Торжественно внес ее в свою квартиру. Бим сразу начал принюхиваться, и когда уловил знакомый запах, зашевелил своим здоровенным хвостом…Женька спрыгнула с моих рук.
— Бимозавр, да ты еще больше вымахал… — начала гладить этого засранца за ушком. Ему нравилось, а еще больше — странная Женькина обувь. Теперь, главное, не оставлять тапочки на виду у этого животного, а то примет за новую игрушку и напрочь сгрызет. И так покупаю ему игрушки чуть ли не ежедневно — их ему хватает на одну-две игры.
— Жень, оставь этого мамонта. Пошли лучше чай пить! — схватил ее за руку и потащил за собой на кухню. А то пока сам буду готовить сладкий напиток, Золотарева может сбежать. Попробуй ее еще раз заманить на серьезный разговор. Дохлый номер…
Приготовил чай и протянул Жене кружку с надписью Женя. Она сначала слегка удивилась, но потом до нее дошло, что это моя кружка… Хотя я из нее никогда не пил — берег для особой гостьи, надеясь, что когда-нибудь она посетит мое жилье. Правда, большее количество времени последние годы проводил за границей, а в любимую квартиру приезжал только во время отпуска.
Женя отпила глоток чая, а я сидел напротив нее и просто смотрел.
— Ты хотел о чем-то поговорить? — намекнула на то, что пора мне начинать свой рассказ.
Бим удобно расположил мне голову на колени и наслаждался тем, как я его глажу… Точно так же, как и в тот самый день…
***
Бим положил мне голову на колени и тоскливо смотрел в мои глаза. Он чувствовал, что я не в духе. Машинально гладил его мягкую шерсть и отрешенно глядел в одну точку.
Вспоминал события последних дней, которые перевернули все мое существование вверх тормашками…
Пару дней назад меня вызвал к себе в кабинет ректор. На его лице отсутствовал свойственный ему румянец, вместо этого Дмитрий Алексеевич был очень бледным и взволнованным. Указал мне рукой на стул напротив него, на который я и уселся.
Потом ректор долго гипнотизировал меня взглядом, не зная, с чего начать разговор…
— Женя, тебе лучше уехать домой… У нас проблема. — Его голос слегка дрожал, никогда не видел ректора настолько взволнованным. А я уставился на него, не понимая, что стряслось. — Твой отец ужасно сдал за последние дни. Врачи говорят, ему осталось несколько недель…
— Но! — мое лицо озарила нервная улыбка. — Что Вы такое говорите? У папы ведь внутричерепная гипертензия… Да, это неприятно, но ведь не смертельно? — Дмитрий Алексеевич опустил глаза.
— Жень, у твоего отца рак…
— Нет, я Вам не верю… Мне бы сказали. Кто Вы такой, чтобы говорить мне подобные вещи.
— Я лучший друг твоего отца. Ты же знаешь, как я его люблю и ценю. Я бы просто не смог лгать на подобные темы. — Дмитрий Алексеевич учился в университете вместе с отцом, потом они преподавали в этом же универе. Но 15 лет назад папа вдруг решил уйти в науку с головой, много работал в попытках разработать сильный обезболивающий препарат, который бы не вызывал привыкания… Дмитрий Алексеевич тогда тоже загорелся, даже несколько месяцев упорно трудился с отцом, они проводили разнообразные исследования. Но потом дядя Дима перегорел. Он скучал по профессорской деятельности, поэтому уехал. Но мой отец не сдавался. Правда, в одиночку он никак не мог добиться поставленной цели.
— Не смейте… У моего отца обычная внутричерепная гипертензия. Оставьте меня в покое. — Дмитрий Алексеевич пытался меня успокоить, но я его не слушал…
Выбежал из кабинета ректора, а дальше все, как в тумане. Я не помню, как в тот день добрался в квартиру, как уснул. Мне было ужасно больно осознать…
Как родители могли так поступить со мной? Врать, что с папой все в порядке… Заставить отправиться на дальнейшую учебу, вместо того чтобы проводить как можно больше времени с умирающим отцом.
Я ведь и в универ поступил только для того, чтобы получить одобрение своего всегда строгого отца. А теперь что?
Набрал номер матери. Она ответила практически моментально:
— Сынок, я очень волновалась. Вчера, когда дядя Дима позвонил и сообщил, что все тебе рассказал, я просто места себе не находила. Почему ты не брал трубку?
— Так это правда? — процедил сквозь зубы. Но я не хотел обвинять в чем-то маму. Сейчас есть проблемы куда важнее моих обид.
— Жень, мы надеялись, что лечение поможет. Не хотели тебя волновать раньше времени, — мать уже начала всхлипывать.
— Успокойся, не плачь. Я приеду сегодня.
— Нет, Жень… У тебя ведь еще один экзамен остался. Закончи свою сессию, отпразднуй день рождения в кругу друзей. А потом приедешь…
— Мам, я хочу отпраздновать в кругу семьи. А вообще, лучше не праздновать. У меня нет желания… — я воспротивился, но мать продолжила…
— Это воля твоего отца. Он не хочет, чтобы из-за него ты нарушал собственные планы, — мама опять зарыдала.
— Дай ему трубку, я хочу услышать его голос.
— Он очень плохо разговаривает, часто бредит. Очень редко его сознание возвращается, и он начинает здраво мыслить. А сейчас он спит, не нужно его беспокоить…
— Мам, тогда я приеду через 3 дня, а дальше я решу, как мне поступить… — сбросил вызов.
Эти три дня были самыми ужасными в моей жизни на тот момент. Я не мог нормально спать, есть, постоянно думал о том, что должен находиться рядом с отцом.
Какая сессия, когда папа в таком состоянии?
Разве я могу веселиться, зная, какую боль он испытывает где-то там. Разве я могу думать о чем-то другом, кроме него?
Но свой день рождения я решил все-таки отпраздновать. Потому что этот день должен стать прощанием… С моими друзьями, с этой жизнью, с Женей…
В моей голове всплывали различные мысли за последние дни. И одно я решил точно — я продолжу дело своего отца! Я смогу, в честь памяти о нем! И мне было плевать, что мои познания химии еще недостаточны, чтобы заниматься подобными вопросами. Я все решу, я найду выход!!!
А потом я все же пожалел о том, что решил отпраздновать, что решил позвать Женю…
Моя маленькая девочка! Она была настолько искренней, настоящей, настолько невероятной! Впервые за этот год она не пыталась язвить или противостоять мне. Впервые она стала такой податливой, такой нежной, такой родной…
Она доверяла мне, смотрела своими большими пуговками, наполненными любовью. И мне снесло чердак. Я просто не смог сдержаться, я нуждался в ее близости, я хотел прочувствовать ее каждой частицей собственного тела.
Эта ночь была самой невероятной в моей жизни. Нет, Женька совсем не знала, как нужно двигаться, что нужно делать, и она чертовски боялась. Но разве может сравниться пусть даже первоклассный секс с занятием любовью? Самой настоящей, чтоб ее, любовью!
Она, свернувшись калачиком и уткнувшись своим холодным носиком мне в надплечье, сладко сопела, а я просто смотрел на нее и наслаждался. Невероятная, идеальная, настоящее чудо…
И как я посмел испортить ее, не имея возможности предложить что-то взамен. Как ей сказать, что я должен уехать? Пусть не навсегда, но скорее всего на долгие годы…
Могу ли я просить ее поехать со мной, бросить все? Могу ли я давать ей выбор — я или учеба в престижном химическом университете? Сомневаюсь, что она бы сделала выбор в мой пользу, но если вдруг? Нет, я не мог такого просить. Не сейчас…
В ту ночь я не сомкнул глаз ни на секунду.
Я любовался своим счастьем, чувствовал, как оно медленно покидает меня и уже скоро исчезнет насовсем. Но я не мог поступить иначе…
Я ловил каждый ее непроизвольный жест, каждое дыхание, улавливал ее запахи… В ту ночь я впервые понял, что она пахнет особенно. Невероятный запах острого перца! Он свел меня с ума, до сих пор сводит…
